Вокруг Света - Журнал «Вокруг Света» №01 за 1982 год

Для Закарпатья это был большой массив — десять с половиной тысяч гектаров. Росла на нем болотная трава да водились лягушки, которыми кормились аисты, слетавшиеся из окрестных деревень.

В шестидесятых годах Закарпатское управление мелиорации и водного хозяйства, где тогда еще молодым инженером работал Литвинов, руководило осушением Черного Мочара. После того как часть земель была осушена, вспахана и засеяна, Литвинов, часто здесь бывавший, нашел неподалеку от межи трех мертвых аистов. Птицы, как выяснилось, отравились минеральными удобрениями, которые еще до них отведали лягушки. Вернувшись в Ужгород, Литвинов побеседовал с председателем областного общества охраны природы, профессором биологического факультета Ужгородского университета Василием Ивановичем Комендаром. И в то же лето экспедиция студентов-биологов обследовала места кормежки аистов на Черном Мочаре.

Предстоял еще один разговор — самый трудный, как казалось Литвинову. Но председатель колхоза «Пограничник» Петр Иванович Кляп понял его без долгих объяснений. Вскоре правление колхоза вынесло решение: не осушать сорок гектаров Черного Мочара, оставить аистам их кормовую базу.

Малозначительный, казалось бы, но интересный, по сути, факт. Специалист-мелиоратор, целью профессии которого было сделать всю землю, сколько ее есть, пригодной для сельскохозяйственных угодий, и колхозники, для которых при закарпатском малоземелье лишние сорок гектаров пашни были отнюдь не лишними,— а между тем никого не понадобилось убеждать в том, что аисты — равноправные члены биологического сообщества Земли и что им, как и людям, нужно есть, строить гнезда и выращивать детей.

...В городе Тячеве Литвинов попросил остановить машину у небольшого сквера, где в тени густых крон темнел памятник в форме угла обвалившегося дома. На черном камне тусклым золотом светилась надпись. Борис Семенович Косенко и Куно Рейнгольдович Шеля награждены орденами «Знак Почета» за спасение людей при наводнении. Награждены посмертно.

Это был паводок 1970 года — один из тех, что по теории должны случаться раз в сто лет. Воды Тисы, протекающей рядом с Тячевом, размыли дамбу, ворвались в город и понеслись по улицам грозными мутными потоками. Два тракториста, Косенко и Шеля, на колесном тракторе «Беларусь» вывозили в безопасное место людей, забиравшихся от воды на деревья и крыши. Два рейса сделали они по превратившейся в бурную реку Киевской улице и двадцати двум людям спасли жизнь. В третий рейс им не следовало бы отправляться — поднимавшаяся вода уже заливала кабину и подбиралась к двигателю, трактор качало на волне и разворачивало боком к бешеному течению. Но там, на улице, кричали: «Помогите!..»

Вечерами мы возвращались из разъездов по области в Ужгород. И в тихом номере гостиницы вновь начинались разговоры о защите и борьбе. Увлекшийся Литвинов выкладывал на стол вороха всевозможных брошюр, газетных вырезок, машинописных документов и засиживался до полуночи.

Он говорил о том, что борьба с паводками в Закарпатье имеет давние традиции — в архивах сохранились описания катастрофических паводков прошлого столетия, а в фольклоре бытуют легенды о наводнениях-потопах, когда приходилось спасаться на горных вершинах.

— Но о какой борьбе, если всерьез, могли думать водохозяйственники в те годы?—горячился Литвинов.— Что тогда можно было противопоставить паводку? Лопату и телегу? Нет, старики мыслили правильно, делая основной упор на защитные сооружения. И работали, надо сказать, на совесть. Шлюз на канале Чаронда видели? Ему почти сто лет и простоит еще двести...

В наши дни борьба с паводками в Закарпатье начинается задолго до возможного бедствия. И речь идет не о защитных мерах — строительстве противопаводковых сооружений, а именно о борьбе. Точнее, о подготовке к ней. В области создана противопаводковая комиссия, и такие же комиссии есть в каждом районе — на них лежит ответственность за организованную встречу стихийного бедствия.

В один из вечеров Литвинов вынул из портфеля документ, на титульном листе которого было написано: «План мероприятий по безаварийному пропуску через гидротехнические сооружения паводков 1981 года».

На дворе стоял май этого самого 1981 года. Паводками в Закарпатье пока еще и не пахло. А план их встречи был уже готов — и какой план! По нему сумел бы встретить паводок, пожалуй, даже инопланетянин, если бы знал русский язык,— так исчерпывающе и четко была изложена программа действий тысяч людей в аварийной ситуации.

Я перелистывал страницы плана и представлял себе, как в грозовую ночь люди, разбуженные стуком в дверь или тревожными звонками телефона, срываются с постелей, ощупью одеваются и выбегают из домашнего тепла под хлещущие струи ливня; как в темных окнах зажигаются огни, хлопают двери, торопливо чавкают по грязи сапоги, лязгают гусеницы тракторов, ревут моторы и режут тьму лучи слепящих фар; как открываются, скрипя, ворота складов, где заготовлены на этот случай лопаты, кирки, доски, колья, мешки с песком, и люди быстро, по-солдатски, разбирают нехитрый аварийный инструмент; как у невидимого в темноте прорыва дамбы мечутся светлячки карманных фонарей, движутся смутные фигуры, перекликаясь хриплыми спросонья голосами, звенит металл, грохочет камень — то самосвалы, задирая кузова, ссыпают свой тяжелый груз в черную, бешено несущуюся воду, чтобы не допустить ее к полям, где зреет хлеб, к домам, где в этот поздний час не спят дети...

В плане, естественно, всего этого не было. В нем были перечни гидрологических постов и наиболее возможных мест прорыва дамбы, сборных пунктов противопаводковых бригад и складов аварийных материалов, списки бульдозеров, тракторов, экскаваторов, автомашин и даже конных подвод с указанием районов сосредоточения, фамилии сотен людей с их адресами, номерами телефонов и очень точные инструкции о действиях с учетом обстановки. Однако весь этот сухой служебный текст был от начала до конца пронизан духом напряженной, чуть ли не воинской готовности людей в любой момент вступить в отчаянную схватку со стихией...

— Именно так и только так,— сказал Литвинов.— С нашими паводками миром не поладишь.

— Но не всегда же паводок катастрофический? Есть же какая-то закономерность в чередовании больших и малых паводков?

— Чисто теоретическая. А на практике за одно лишь последнее десятилетие мы пережили три таких высоких паводка, каким положено случаться раз в сто лет. И пожалуй, они стали более бурными...

— Почему?

— Мы в свое время вырубили много леса и оголили склоны гор. Снег на безлесном склоне тает быстро, вода несется вниз со страшной скоростью. И талая и дождевая. Ей просто негде задержаться, не во что впитаться — нет лесной подстилки... Кроме того, мы стали больше строить, больше осваивать земель. Оттого и ущерб от паводков больше.