Вокруг Света - Журнал «Вокруг Света» №03 за 1982 год

Чарли сидел на берегу ручья, следя потухшими глазами за всеобщим пробуждением, хотя обычно этот час вселял в него предчувствие радости. Его лицо оставалось сосредоточенным и серьезным; в движениях сквозила усталость.

Когда на прогалине окончательно развиднелось, он зашел в кладовую и взял там винтовку, плотно завернутую в оленью шкуру. Это был винчестер образца 1870 года, подарок друга в дни далекой юности. Откуда у друга взялась винтовка, Чарли не знал — нашли ее на болотах или украли со стоянки белого охотника,— как бы то ни было, он мало пользовался ею, кроме тех редких случаев, когда ходил на медведя. Взяв ящик с патронами, он наполнил магазин винчестера и отнес его в каноэ.

Он уплывал от становища мимо покачивающихся на воде дохлых рыб, мимо знакомых берегов, на которые повылезали умирать черепахи и мелкие аллигаторы. Чарли быстро миновал болото, заросшее карликовыми кипарисами, держа прямо на затон, где обитал Фитюлька Джордж. Сегодня, изменив своему обыкновению, он не останавливался по пути добыть острогой двух-трех панцирных щук для своего подопечного.

Войдя в затон, он остановил долбленку у самой отмели и, выпрямясь во весь рост, впился глазами в одинокий глаз великана аллигатора. Шли минуты, но человек и аллигатор оставались недвижимы. Потом человек взял винтовку и прицелился.

Даже после выстрела аллигатор какие-то доли секунды не шевелился, и вдруг его тело взметнулось в воздух, бешено корчась и извиваясь. Он навзничь шлепнулся в ил, но тут же перевернулся, судорожно дернулся, издал зычный рев и замер, бездыханный.

Чарли упал на колени и, раскачиваясь взад-вперед в челноке, завел нараспев заунывное причитание, смысл которого был понятен ему одному. Лужа крови растекалась все шире по черной воде, и чем ближе она подбиралась к долбленке, тем исступленнее раскачивался Чарли и учащались бессвязные причитания.

Он не заметил, как в затон скользнул катер на воздушной подушке и остановился у него за спиной. Это был Фред Гендерсон, который, совершая объезд участка по ручью, услышал выстрел и заглушил двигатель. В горестном недоумении он смотрел, как, стоя на коленях, раскачивается в долбленке старый индеец, а на илистой отмели все еще истекает кровью огромный мертвый аллигатор.

— Что это вы наделали, мистер Чарли? Что тут произошло — объясните ради бога!..

— Я убил его. Убил.— С усилием проговорил Чарли и умолк.

— Почему, мистер Чарли? Зачем?

— Убил его. Друга убил.

Гендерсон понял, что не добьется внятного ответа и продолжать расспросы бессмысленно. Он помолчал. Краска сбежала с его лица, у него дрожали руки.

— Мистер Чарли,— выдавил он наконец,— будь это олень, я мог бы закрыть глаза и сделать вид, что ничего не знаю. Но аллигатор — особая статья. Я не могу пройти мимо, не имею права. Вам понятно, что я говорю?

— Поступайте, как вы обязаны,— безразлично отозвался Чарли.— Я убил друга.

— Я не хочу этого, видит бог, но мне просто ничего больше не остается. Я вынужден задержать вас, мистер Чарли.

— Что вы сделаете с аллигатором? — Казалось, только это одно волновало его.

— С этакой громадиной?.. Вероятно, шкуру отдадут в нейплсский музей. Я такого и не видывал. Не подозревал, что на болоте до сих пор водятся такие великаны.

— Он прожил долгую жизнь, и вся она уместилась в его теле. Так вы его здесь не бросите?

— Нет, мистер Чарли. Обвяжу его канатом и отбуксирую с болот. А вы покуда возвращайтесь домой и ждите меня.

Чарли с заметным облегчением принял слова, что Фитюльку Джорджа не бросят гнить на радость стервятникам. Он больше ни разу не взглянул на отмель, а, взяв в руки шест, молча повел долбленку с затона. Фред Гендерсон, все еще ничего не понимая, покрутил головой.

Через три часа инспектор приехал на становище забрать Чарли в иммокалийскую тюрьму. Лилли не проронила ни звука. У нее хватило сил только молча проводить их взглядом, когда они уезжали.

По дороге Гендерсон заехал сказать Уотси о том, что стряслось и куда он забирает старика. Он попросил, чтобы Билли Джо сразу, как вернется с работы, ехал в Иммокали.

* * *

Когда пикап Билли Джо круто затормозил у дома, в котором находилась редакция «Эверглейдской газеты»,

Альберт Лайкс как раз выходил из дверей.

— Кого я вижу—Билли Джо! Ты что это в такую поздноту?

— Отца арестовали, мистер Лайкс.

— За что? — спросил редактор, пораженный откровенным ужасом в глазах Билли Джо.

— За то, что он подстрелил аллигатора.

— И как он это объясняет?

— То-то и главное — никак. Говорит — убил, а больше ничего...— Билли Джо на секунду запнулся и горячо прибавил: — Но только без серьезной причины, мистер Лайкс, отец такое не сделает никогда в жизни. Уж вы мне поверьте.

— Кто произвел арест?

— Фред Гендерсон, инспектор по охране дичи.

— Если Чарли признает себя виновным, его дело будет разбирать мировой судья в Иммокали, и тогда твоему отцу наверняка обеспечен суровый приговор. Нет, я внесу за него залог и буду просить, чтобы дело слушалось на суде присяжных в Нейплсе. А сам тем временем поговорю с Гендерсоном и попытаюсь докопаться, в чем же тут суть.

Лайкс сел в машину, а Билли Джо пошел к пикапу. Он развернулся и вслед за Лайксом поехал по опустевшим улицам.

Прошло два дня, пока Альберту Лайксу удалось выкроить время в круговороте редакционных дел и съездить на болота потолковать с отпущенным под залог Чарли Прыгуном. Из разговора с Фредом Гендерсоном Лайкс уже знал, что Сусликов ручей отравили и следы ведут к самочинным действиям мелиораторов. Чутье подсказывало ему, что между этим событием и поступком старого индейца должна существовать некая связь.

Вообще говоря, по мнению Лайкса, после того зла, которое белый человек причинил семинолам, не пристало тащить в суд Чарли Прыгуна, пусть даже тот настрелял бы целый воз аллигаторов. Но Лайкс недаром был еще и адвокатом— он понимал, что защиту придется строить на чем-то более осязаемом и убедительном, нежели те невзгоды, которые выпали на долю семинолов в прошлом.

Сегодня утром впервые за последние недели у Лайкса немного поднялось настроение. Он получил письмо от губернатора штата в связи с кампанией в защиту Больших Кипарисовых, развернутой им на страницах «Эверглейдской газеты», и знал теперь, что в ответ на его передовицы и заметки к губернатору хлынул поток писем. Губернатор писал, что с некоторых пор сам озабочен плачевной судьбой Больших Кипарисовых, однако в данном случае речь идет о частной собственности и владельцы вольны распорядиться ею как им заблагорассудится. Тем не менее он намерен изучить и отстаивать возможность того, чтобы правительство совместно с властями штата приобрело как можно больше земель на болотах и либо расширило за их счет территорию Национального парка, либо основало заповедник. Лайкс в этом усматривал слабый проблеск надежды — наконец кто-то прислушался и прозрел, но сознавал вместе с тем, что, может быть, уже поздно.