Вокруг Света - Журнал «Вокруг Света» №04 за 1982 год

Все, что можно было узнать о глубоководном основании на шельфе Каспийского моря, я узнал еще в Москве от одного из сотрудников отдела гидротехнических сооружений Главморнефтегаза Геннадия Павловича Гончарова. Узнал, что это первая в стране глубоководная платформа для бурения поисково-разведочных скважин на стометровой глубине и что Нефтяные Камни, освоив эстакадным способом сорокаметровые глубины, дальше на шельф не идут. Слишком велика штормовая опасность.

В ураганные штормы эстакада гудит, извивается как змея. Волны идут одна за другой. После каждых восьми приходит самая разрушительная, девятая. Звенящий ее звук, подобно нарастающему гулу, идет из самой утробы моря. Эта девятая видна по особенно вскинутой и взмыленной холке. И не так страшен удар по сваям. Страшен удар в дно эстакады, «под дых». Такие штормы срывали трехсотметровые секции эстакад вместе с тысячетонными резервуарами, буровыми вышками, трубопроводами.

Самый трагический эпизод в истории "Нефтяных Камней произошел в декабре 1957 года. Штормом была сорвана буровая площадка вместе с вышкой и унесена в море. Двадцать два нефтяника, вступившие в борьбу со стихией, погибли. В их числе был и один из первооткрывателей Нефтяных Камней, Герой Социалистического Труда Михаил Каверочкин.

Помнится, в прошлый мой приезд на Каспий вместе с начальником производственного отдела Нефтяных Камней Керимом Керимовым мы объехали чуть ли не двести километров эстакадных дорог. И когда оказались на самом их глубоководном крыле, северо-восточном, из груди Керимова вырвался какой-то печальный вздох, весьма и весьма несвойственный его натуре. Керимов человек вполне современный, энергичный. «Все,— прошептал он.— Нефтяных Камней дальше нет... И не будет!»

Мне было понятно его состояние. За десять лет работы на Нефтяных он вырос как инженер, как морской нефтяник, как личность.

После слов Керима я посмотрел за леерное ограждение на восток. Дальше Нефтяных Камней не было. Сразу же за последней буровой площадкой мерно вздымалась могучая даль Каспия. Но где-то, почти на горизонте, виднелась, маячила в море одинокая буровая вышка.

— Что там, Керим? — спросил я.

— «Двадцать восьмое апреля»,— ответил он.— Новое месторождение. Говорят, помощнее нашего. Эстакадой туда не пройдешь. Глубоко!

То была первая глубоководная буровая, построенная четыре года назад. Глубина моря в этом месте достигала 85 метров. Из трех пробуренных с нее скважин две показали хороший дебит нефти, и теперь по подводному нефтепроводу отдавали ее в товарные резервуары Нефтяных Камней. Новое месторождение стало продолжением старого.

В целом по нефтегазоносным запасам Каспий является одним из продуктивных районов страны. За последние годы здесь открыто около 160 нефтегазоносных структур. Восемнадцать из них подготовлены к промышленной разработке. Среди них и месторождение имени 28 апреля. Но... все они находятся под толщей морской воды на больших глубинах.

...Об этом я вспоминал, стол перед окном в кабинете Авакова.

Принесли чай в фаянсовом чайнике. Мы с Аязом Мамедовичем и Дадашевым пили его из армуды — стаканчиков, напоминающих по форме грушу. Крепкие, голубоватые кусочки рафинада макали в терпкую, ароматную жидкость. Аваков пил крепкий отвар шиповника.

Тридцать четыре года Альберт Арменакович Аваков проработал на одном месте — на специализированном заводе металлоконструкций. Мастером, начальником цеха, главным инженером. Последние двадцать пять лет был директором завода. О тех временах вспоминает: «Все эстакады, что на Каспии есть, нашими руками сделаны».

Тридцать четыре года на одном месте и вдруг, в позапрошлом году,— сюда. Начальником СМУ. Поднимать новое для республики и страны дело.

— В семьдесят девятом году здесь не было площадки,— говорит Альберт Арменакович.— Шумело море. Нас было всего-навсего двенадцать человек. Молодежь пришла... И развернулось дело. Нам тогда было сказано: эстакадами дальше строить нельзя. Вот вам проектная документация, вот металл. Постройте отдельное основание на глубину сто метров.

Аваков отпил из своего стакана. Только теперь я разглядел его как следует. Крепкий, коренастый; крупная, красиво посаженная голова; густая шапка белых, как на негативе, волос. Руки крепкие, властные. Едва заговорил о своем деле, глаза засветились.

— Поначалу мы удивлялись,— продолжал, все более оживляясь, Аваков,— как, мол, в таких условиях строить? Такие узлы — в сотни тонн! — и с такой точностью собирать. Ни людей, ни приспособлений, ни стендов. И взять неоткуда. Одни чертежи. Все впервые пришлось решать...

Теперь передо мной сидел совершенно иной человек. Тот, кого я видел час назад, был усталый, потерянный, выжатый. Этот снова хозяин. Уверенный в себе человек крупного калибра. Сейчас Аваков открыто смотрел на меня свежим и сочным кавказским взглядом.

— Наше дело было эту платформу построить,— твердо сказал он,— спустить на воду и в море поставить на точку. И дать ключ буровикам — идите бурите!

Я согласно кивнул. Мне вспомнилась буровая, которую показал мне в открытом море Керим.

— А первая платформа? — спросил я.— На глубине восемьдесят пять метров?

— Первая? Там совершенно иная конструкция. Принцип иной. Ту мы доставляли на точку пароходом. Краном монтировали с палубы. А вот эта, которая на сто метров, эта плывет сама. Может, слыхали — «плавающая грань»? Идемте, идемте, я покажу!

Мы вышли из полутемного кабинета на берег бухты. Море играло солнечными бликами, выпукло выгибаясь над горизонтом; оттуда, казалось, и дует легкий, ласкающий кожу лица бриз. То, что мы увидели перед собой, представляло образцовую сборочно-монтажную площадку. За год с небольшим ржавый солончаковый пустырь был застроен цехами и мастерскими. В аккуратные штабеля сложены тысячи тонн стальных труб различного диаметра. Мощные краны на гусеничном ходу, трубоукладчики, сверкающие свежей заводской краской, урча, передвигались в зоне монтажа.

— Вся эта техника привезена специально для строительства глубоководных платформ на берегу,— заговорил Аваков.— Доставлены мощные суда для буксировки блоков и монтажа их в открытом море.

Наконец мы подошли к готовому блоку, покоящемуся на стапельных дорожках.

Вблизи сооружение меня ошеломило. В сознании не укладывалось, что эта могучая, прекрасно решенная конструкция пойдет под воду. Мне просто было жалко, даже мысленно, ее топить. И потом я не представлял себе, как все это будет происходить.

— Значит, так, Алиаскер,— произнес Аваков, обращаясь к Дадаше-ву.— Пока у нас тут со спуском затор, возьми товарища в море и как там, что там — все покажи...

Так я попал на первый блок будущей платформы.