Вокруг Света - Журнал «Вокруг Света» №07 за 1982 год

После недолгих поисков мы обнаружили самое большое из когда-либо виденных мною гнезд. В этот момент разверзлись все хляби небесные, и шум ливня заглушил и раскаты грома, и дробь тамтама. В сердце невольно закралась тревога. Гориллы терпеть не могут дождь, который действует им на нервы. А Брут не отличался покладистым характером и в солнечные дни. Трудно сказать, что испортило его. Многие годы он жил неподалеку от шамб, и местные крестьяне за небольшую плату водили любопытных туристов посмотреть на громадную гориллу. Конечно, никто из них не имел ни малейшего представления о том, какие приемы выработала доктор Фоссей, чтобы приучить обезьян к присутствию людей. Экскурсанты вели себя шумно, оскорбительно невежливо, а чуть что, пускались наутек. Возможно, в конце концов у Брута лопнуло терпение, и он обозлился на весь род людской. Хотя этот вожак и сменил место обитания, он и теперь еще приходит посидеть у границы парка, хотя отнюдь не предается молчаливому созерцанию. Брут злобно ревет, глядя на шамбы, и люди в них трепещут при громовых раскатах, доносящихся из леса.

...След был запутан настолько хитро, что мы раз за разом возвращались на прежнее место. Часа через четыре наше терпение кончилось. Правда, Конрад хотел обследовать еще одну тропинку, но Ник и я, промокшие до нитки, спрятались под громадным гнездом и отказались идти дальше.

Из оцепенения нас вывел высокий пронзительный звук, словно кричал гигантский петух фунтов четыреста весом. Выше по склону, где должен был находиться Конрад, бешено заплясали верхушки кустов, будто кто-то громоздкий ломился через них. Тембр звука резко упал, теперь он напоминал ослиный рев. Нам показалось, что там слышны и другие голоса. «Конрада калечат!» — закричал Ник, и мы бросились на выручку, с трудом продираясь сквозь густые заросли. Навстречу неслась невообразимая какофония, напоминавшая шумовое оформление схватки львов или, по крайней мере, леопардов. Сатанинское эхо, несшееся из каньона, еще больше подстегивало нас.

Мы облегченно вздохнули, если только это можно сделать после бега с препятствиями по крутому склону, когда увидели Конрада целым и невредимым. Ярдах в пяти от него бесновался Брут. Позднее мы восстановили картину происшедшего. Брут мок в зарослях чертополоха, пережидая ливень. Иногда дождь ввергает горилл в такую депрессию, что они даже не ищут укрытия: сидят и дрожат на открытом месте, из носа у них течет, а потоки воды хлещут по голове. Когда Конрад стал приближаться к исстрадавшемуся Бруту, тот решил отплатить ему за все. Словно дьявол, устремился он навстречу зоологу: рот широко раскрыт в яростном реве; грозные клыки, казалось, готовы разорвать противника; мокрая шерсть прилипла к телу, подчеркивая мощную мускулатуру.

Во время предыдущих встреч Брут представал передо мной лишь темным силуэтом, с ворчанием и проклятьями — насколько это можно сказать об обезьяне — удалявшимся в чащу. Не изменил он себе и на сей раз. Разве что свое неудовольствие он выразил еще громче да позволил вдоволь полюбоваться злобным оскалом.

Вдали над Карисимби тучи разошлись, и в солнечных лучах вулкан вспыхнул оранжевым светом.

— На этот раз он остановился,— сказал я, с укором взглянув на Конрада.

— Конечно,— согласился он.— Возможно, Брут знаком с выводами Шаллера,— Конрад явно старался обратить в шутку мой намек на то, что нельзя так рисковать. Дело в том, что Шаллер, первым из зоологов занявшийся изучением горных горилл в 1960 году, пришел к выводу, что они никогда не нападут на человека, если тот не обращается в бегство.

Что ж, может быть, Шаллер и прав. Мне бы хотелось этого. И было бы совсем неплохо, если бы Брут действительно знал о табу, а главное, помнил о нем, когда, сидя у границы «Сада», ревом предупреждает обитателей шамб внизу о своем праве на существование.

Никто не в состоянии сказать, выживут ли гориллы. Исследователи считают, что, если принять необходимые меры, с браконьерами можно покончить и район Вирунги останется в целости и сохранности. Тогда будет надежда, что когда-нибудь другие зоологи напишут о потомках Ндуме, Мрити, Брута, о «деликатных лесных гигантах», живущих рядом с человеком.

Т. Кейхилл Перевела с английского Е. Афонина

Та суббота пришлась на конец мая... На большой поляне близ Сьона, «столицы» кантона Вале, собралось тысячи две народа. Динамики разносили далеко вокруг звучную мелодию йодлинга. В киосках продавали напитки, сладости и жареную кукурузу. Гуляли под руку с кавалерами местные модницы, разодетые в традиционные валезанские костюмы.

Когда я припарковал машину с краю поляны, подошел мой давний знакомый Вальтер.

— Молодец, что приехал. Гляди, сколько народа. Здесь хозяева «королев» со всего Среднего Вале...

Вальтер был в темно-синем жилете, «ермолке», с вышитыми на них яркими цветами, темных брюках и тяжелых кожаных башмаках. Такой костюм носят в Швейцарии многие крестьяне, пастухи и лесорубы.

На зарумянившемся лице моего знакомого играла добродушная улыбка.

— Помнишь этого наглеца Жан-Даниеля? Он уже растрезвонил, что его Алуэтт побьет мою Мирей...

Мы протолкались к площадке, очерченной меловой линией. С одного ее края стояли подростки с плотно сбитыми коровами бурой и рыжей масти. На боках у каждой белой краской был выведен номер, на шее бренчал колоколец-ботало размером с небольшое ведерко.

— Вон моя Мирей! — указал рукой Вальтер.— Под номером четыре.

Ну конечно, я узнал Мирей — красавицу с могучей шеей и короткими крутыми рогами. Ее держал на поводу Томас, брат Вальтера. Было теперь за кого болеть! Вокруг Вальтера стали собираться его сторонники. Неподалеку преувеличенно громко смеялся и доказывал что-то своим друзьям «наглец» Жан-Даниель, усач с длинным носом, в шляпе с мятыми полями. Ясное дело, превозносил до небес свою Алуэтт!

— Жан-Даниель! — окликнул его Вальтер.— Хочешь пари, а? Вдруг да и повезет тебе на этот раз.

Однако Жан-Даниель от пари отказался.

— Побаивается, — усмехнулся Вальтер.— Который год с ним соперничаем. Последнее время он даже здороваться перестал. У нас недаром говорят — хочешь нажить врагов, так займись политикой или стань хозяином королевы...

Между тем смолкли звуки йодлинга. Главный судья объявил об открытии боев на звание королевы Среднего Вале. По мере того как он зачитывал номера, хозяева выводили на площадку своих коров. Те уже волновались, отчаянно хлестали длинными хвостами себя по бокам.

Бои начали сразу четыре пары претенденток. Пригнув головы к земле, они примеривались, прицеливались. И под отчаянное дребезжание колокольчиков сшибались лбами.