Вокруг Света - Журнал «Вокруг Света» №04 за 1983 год

Продолжение следует

Хэммонд Иннес, английский писатель Рисунки Г. Филипповского Перевел с английского А. Шаров

Я сошел с трехвагонного дизельного поезда на перрон железнодорожного вокзала города Батны и вышел на привокзальную площадь. Города не было видно. Прямо перед вокзалом поднимался холм, мимо проходило шоссе, по которому изредка проскакивали автомобили. Проехала запряженная осликом двухколесная тележка, прошло небольшое стадо рыжих и белых коз.

После окончания Института стран Азии и Африки мои впечатления об Алжире ограничивались, по существу, столичным городом, а он — при всей его яркости и многолюдности — все же не дает полной картины жизни страны. В Батне представлялась возможность познакомиться с жизнью провинции, собрать социологические данные, встретиться и поговорить со многими людьми.

Батна расположена в восточной части Алжира. Если посмотреть на мелкомасштабную карту, то может показаться, что она обосновалась чуть ли не на берегу Средиземного моря. Но путь от Батны до Скикды, ближайшего к ней средиземноморского порта, занимает четыре часа на автобусе. Удалена Батна и от Сахары — она находится на перепутье между алжирским Сахелем и пустыней. Прямо за окраиной начинается широкая равнина, уходящая в сторону Туниса. Вдали высятся покрытые снегом вершины, где-то за ними самая высокая в Алжире гора Джебель-Шелия.

Население Батны уже давно перевалило за 100 тысяч. По алжирским масштабам это весьма крупный город, хотя, конечно, уступающий и Орану, и Константине, и Аннабе, не говоря уже о столице — Алжире. Живут в нем арабы и шавия — одна из берберских народностей, сохраняющая свой язык, культуру. Сегодня шавия разговаривают на двух языках — арабский для них стал практически родным.

Одним словом, Батна не такой уж маленький городок, каким он может представиться, если посмотреть на карту. Осталось посмотреть его самому. У вокзала стояло такси. Я назвал адрес.

На узких улицах города оказалось много машин — в основном французских «пежо». В центре промелькнули три новых многоэтажных дома. Здания небольшого университетского городка немного походили на крепости. Потом уже я обнаружил, что есть в Батне высокие дома — этажей в пять-шесть, но они ловко прятались в узких переулках и не бросались в глаза. Вся эта бывшая «европейская» часть города застроена еще в колониальные времена.

Мы проехали пустырь и попали в арабскую часть — Змайля. Она напоминала большую деревню на окраине города. Когда я два года спустя уезжал из Батны, разница стала постепенно стираться. Многие обитатели Змайли перебрались поближе к центру. Для них воздвигли комфортабельные дома.

Город оказался крохотным, этаким «городком в табакерке», окрашенным в оранжевые цвета. Особенно ярки были черепичные крыши домов. Над ними кое-где поднимались минареты мечетей.

...Алжирцы говорят, что от того, в каком настроении выпьешь первую чашечку кофе, зависит, как пройдет день. В этих словах — большая доля истины. За первой чашечкой можно не спеша обдумать свои дневные дела. Всего десять минут проведено в кофейне, но когда выходишь, то выясняется, что Батна изменилась. Кончилось утро. Наступил день. Первым на работу вышло солнце. Оно уже не ласкает, но со всей своей африканской добросовестностью накаливает и улицу, и стены, и крыши. Ветерок пропал. Вместе с ним исчез и аромат деревьев. Пройдет еще три часа, жара прогонит с улицы прохожих, и хозяйки закроют ставни, чтобы сохранить в домах остатки прохлады.

Часов в одиннадцать-двенадцать город постепенно замирает. На улицах пусто, как ночью. Редкие автомобили лениво ползут по раскаленной улице.

Но люди работают, правда, только в помещениях. Государственные учреждения на время жары не закрываются.

Человека в строительной каске на курчавой голове, в рабочем голубом комбинезоне можно встретить в любом городе Алжира. Много их было и в Батне, потому что тут немало строили. На северной окраине города вырос поселок из аккуратных одноэтажных домиков с красными крышами. В южной части соорудили уютный микрорайон, каждый дом которого по своей конфигурации напоминал крепость, отгороженную от внешнего мира белой высокой стеной. В таких домах прохладно летом.

Увы, прохладно в них было и зимой. Проблема надежного отопления в африканском градостроительстве пока не решена. В зимние холода пол устилают овечьими шкурами или толстыми верблюжьими одеялами.

В Батне почти не осталось того, что можно было бы назвать лачугой.

...Спустя два года в центре города «построили» еще одну новую улицу. Вдоль дороги из Батны в Константину появился завод сельскохозяйственных машин, на окраине Батны — фабрика. В прошлом месяце еще только вырос фундамент, и вот уже появилась белая коробка, наконец, она постепенно превратилась в фабрику. Километрах в восемнадцати от дороги появилась деревня нового типа — аль-Куашия. Батнинцы ею гордились, и в кофейне об этом я слышал разговоры каждый день. По плану развития в Алжире предполагалось создать тысячу таких деревень. Две сотни уже существуют. Строят новые чистенькие домики, такие белые, словно они вобрали в себя белое солнце, строят пекарню-булочную, баню, школу — в аль-Куашии она одноэтажная — и мечеть. Когда поселок готов, в него переселяются жители окрестных деревень. Иные едут неохотно: старое хоть и плохо, зато привычно.

Когда я посетил аль-Куашию на следующий год, оказалось, что урожай там собрали весьма неплохой. Государство дало технику, помогло удобрениями. В общем, сделало все, чтобы алжирские крестьяне поверили в свое будущее.

Жители аль-Куашии приезжают в Батну, чтобы продать овощи и фрукты. И уезжают довольные — и выручку получили, и в городе побывали.

— Сейчас очень важно, чтобы каждый алжирец почувствовал, что он участвует в революции, — доказывал мне Мухсен, инженер-нефтяник из Аннабы, приехавший к отцу в отпуск. — Теперь наш джихад — это борьба за развитие, за социализм!

Он познакомил меня со своим братом Махлюфом. Тот строит текстильную фабрику в Батне. Парень постоянно подчеркивал в разговоре, что он занят, очень занят на стройке. Он много читает, хочет стать инженером, как старший брат. Кофейню он не любил, считал, что люди теряют там время.

— Лучше научиться читать чертежи, чем каждый вечер вливать в себя по ведру кофе. Мы построим фабрику, мы расшевелим Батну. Хватит спать! В Батне ничего не происходит?! Город меняется, вы сами убедитесь.

Да, у Батны постепенно вырастает не только рабочая окраина, в ней растет новый тип алжирского труженика.

Арабская кофейня

Все-таки Махлюф был не совсем прав, осуждая кофейни. Сказывался юношеский максимализм. Привычка встречаться в кофейне, обсуждать разные — в том числе и самые серьезные — дела родилась давно. Вечером, когда наступает свободное время, все мужчины города устремляются туда.