Вокруг Света - Журнал «Вокруг Света» №06 за 1983 год

Через десять минут начали подъем. Всплываем не спеша. Несколько минут побыли под корпусом ледокола на винтах. На кромках стальных винтов вмятины и зазубрины от ударов об обломки льда. По телефону Слава передает, что с подъемом надо поторопиться, так как ледокол дрейфует в направлении одного из айсбергов и надо работать машинами. Мы входим в беседку и вскоре оказываемся на палубе. И тут же корма задрожала от заработавших винтов. Обходя айсберги, «Отто Шмидт» разворачивался курсом на восток.

В течение нескольких суток двигаемся по так называемым «пилообразным разрезам». Это что-то вроде зигзага, только точки поворота умышленно располагаем то во льду, то на чистой воде. Учащенные наблюдения на таких разрезах позволяют более детально изучить водные массы в районе кромки льдов и проследить влияние их таяния. На ходу постоянно ведется регистрация температуры воды и льда. Наши молодые гидрофизики Борис Иванов и Виктор Кириллов без конца бегают с носа на корму: на носовой стреле, выставленной далеко вперед, размещен радиометр, а с кормы у них спущен прямо в кильватерную струю термодатчик.

При остановках во льду проводим подводные наблюдения. Слава и Сергей вполне освоились со снаряжением и работают подо льдом все лучше. Сергей более подвижен, вечно что-нибудь мастерит в лаборатории. Слава спокоен и даже флегматичен. Это последнее качество выручает его при подготовке к спуску, когда мы, упаковывая его почти двухметровую фигуру в гидрокомбинезон, отпускаем соответствующие шутки.

Южнее Земли Франца-Иосифа, вблизи острова Сальм, снова сделали парный спуск до грунта. На этот раз улов был более богатым: звезды разных форм, морские ежи, губки, рак-отшельник... Глубина была большой — метров сорок пять, так как ледокол снесло с небольшой банки. У Кадачигова раздавило стекло головного фонаря. Я был рядом и слышал глухой удар. Стало темно, но все же глаза привыкли к низкой освещенности, и мы смогли взять пробы. Собранные нами донные обитатели были и крупнее и сохраннее, чем случайно попадающие в трал или дночерпатель экземпляры. Гидробиологам, безусловно, необходимо осваивать методы подводных наблюдений.

«Отто Шмидт» продолжал идти на север в разреженных льдах немного восточнее острова Греэм-Белл. Немного сзади и левее низкое солнце очерчивало пологий ледниковый купол Земли Вильчека — одного из крупнейших островов архипелага. На фоне белых куполов выделялись черные выходы коренных пород.

На траверзе мыса Кользат на широте 81° встретили сплоченные тяжелые льды, для преодоления которых мощности нашего ледокола было недостаточно. Личный рекорд «Отто Шмидта» — 83° 54" — был поставлен еще в первом экспериментальном рейсе в сентябре 1979 года. Символично, что плавание проходило в том же районе, где полвека назад, в августе 1929 года, экспедиция на ледокольном пароходе «Георгий Седов» под руководством Отто Юльевича Шмидта достигла рекордной для того времени широты в свободном плавании — 82° 14".

Легли на обратный курс, вернулись к острову Сальм и пошли с наблюдениями на мыс Желания. На середине разреза между Землей Франца-Иосифа и Новой Землей, когда ледокол стоял на очередной гидрологической станции в толстом полутораметровом льду, началось сжатие. Прямо на глазах закрыло канал, проложенный судном во льду. Обломки толстого льда выжимались наверх, громоздились друг на друга. Начали подниматься обломки льда и у борта ледокола.

В принципе ледоколу сжатия не страшны. Благодаря округлой форме обводов корпуса льды не могут раздавить его, как это случается иногда с транспортными судами, имеющими вертикальные борта. Но даже самые мощные ледоколы при сжатиях лишаются возможности свободно двигаться. В таких случаях обычно ожидают (от нескольких часов до нескольких суток) ослабления сжатия.

В этот раз сжатие все же доставило нам непредвиденные хлопоты. Еще до его начала гидрологи начали наблюдения и опустили с борта на тросе лебедки серию батометров для измерения температуры и взятия проб воды. Поднять их все не успели — трос прижало к борту, и протащить приборы через уплотнившиеся обломки льда было невозможно. Павел Тимофеевич Морозов позвонил нам в каюту: «Ребята, выручайте!» Помочь мы могли одним способом — спустившись через гидрологическую шахту под корпус ледокола, снять приборы с троса и попытаться освободить те из них, которые затерло льдом.

Гидрологическая шахта — это стальная труба диаметром восемьсот миллиметров, проходящая через весь корпус ледокола и заканчивающаяся выходом в килевой части на глубине шести метров. Верхняя часть ее находится внутри специального помещения, где стоит электрическая лебедка для спуска приборов и водолазов.

Ждать было некогда. Я быстро оделся для спуска. На маленькой беседке меня спустили в шахту. Выйдя под корпус, я осмотрелся. Ничего особенного. Лед прижимало к борту, и торосило выше, в районе ватерлинии, а входу в шахту снизу пока ничего не угрожало. Значит, я могу спокойно работать.

Я поплыл на правый борт в район кормовой лебедки, с которой были спущены приборы. Немного подвсплыв, на глубине четырех метров я встретил обломки льда, плотно прижатые к борту и друг к другу. Трос оказался смещенным к корме. Один из батометров был зажат обломками льда. С собой у меня был конец капронового фала, выходившего наверх в шахту. Освободив батометр и сняв его с троса, я нанизал его на фал, как надевают пойманную рыбу на кукан. Затем попросил по телефону выбирать трос. Лебедка заработала, и вскоре снизу поднялся следующий прибор. Я снял и его. Геннадий по телефону все время напоминает, чтобы я следил за чистотой входа в шахту — все же сейчас это единственный путь наверх. Но все было спокойно. Наверху тоже следили за ледовыми условиями. Я снял все приборы и концевой груз. Все это нацепил на капроновый фал, защелкнул карабином и отпустил. «Улов» тут же через шахту подняли наверх.

Мне тоже можно подниматься. Возвращаюсь к нижнему входу в шахту. Пока спускают кресло-беседку, смотрю наверх. Там белеют винты и обломки льда, которые все еще сжимаются напирающими ледяными полями. А здесь, под килем, все спокойно. Нет, не зря еще при проектировании мы настаивали на устройстве такой шахты на ледоколе. Сажусь на беседку, командую по телефону: «Вира!» Задевая ластами стенки шахты, еду наверх и через минуту оказываюсь в теплом и светлом помещении.

Говоря о шахте, я вспомнил случай, происшедший во втором рейсе ледокола, когда мы осваивали методику погружения водолазов через шахту в зимнее время. На одной из станций в Карском море запланировали спуски через шахту, так как спускаться с борта в битый дрейфующий лед было опасно.

Начали готовиться к спуску. Открыли верхний люк шахты. Опять шуга! Она попадает в шахту на ходу ледокола. Плотная шуга набивается до самого верха, и невозможно через нее ни спустить прибор, ни пролезть человеку. Опыт показал, что единственный способ очистить шахту — это дать в нее по шлангу пар от судового котла. Так и сделали. Вскоре нам сообщили, что шахта свободна и можно погружаться.