Вокруг Света - Журнал «Вокруг Света» №09 за 1983 год

Минут через тридцать раздается громкий длинный гудок сигнального рожка. «Окно» окончилось. Путь свободен.

— Был несколько лет назад такой случай, — вспоминает Блиадзе. — Здесь же, в Боржомском ущелье, скалолазы обнаружили крупную деформацию косогора. Прикинули: обрушить надо двадцать тысяч кубометров камня! Что делать? Послали депешу в Министерство путей сообщений. Оттуда ответ: в связи с исключительным положением разрешаем закрыть перегон на пять суток. Пять суток! Это и много, если учесть, что движение поездов на линии будет остановлено, и мало, если принять в расчет объем работ...

Вдоль неустойчивого массива тянулась глубокая продольная трещина. Решили ее использовать. Заложили минные камеры, набили их аммонитом. Провели электровзрывную сеть к каждому электродетонатору. На ста пятидесяти метрах путь разобрали, увезли рельсы и шпалы, демонтировали мачты контактной сети и один светофор.

Когда все подготовили, людей вывели из опасной зоны и оцепили местность. Непрерывно в течение десяти минут рожки и гудки локомотивов оповещали всех об опасности.

И вот начальник взрыва по телефону сообщил разрешающий пароль. Крутанули рукоятку взрывной машинки — и что тут стало! Гора словно раскололась. Потемнело, хотя дело было средь бела дня. А потом вся эта черная масса рухнула в ущелье, целиком загромоздив склон косогора от реки Куры до подножия скального карниза... На месте разобранного пути вырос шестиметровый слой обломков. Некоторые камни имели объем до тридцати кубометров. Ох и досталось же нам!

Привезли тросы, блоки и давай паровозом стаскивать эти глыбы в Куру. Экскаваторы трудились, бульдозеры. А на самой высоте скалолазы висели. День и ночь из ущелья мы не выходили, но открыли движение поездов через четверо с половиной суток.

— Обошлись без непредвиденных происшествий?

— Без происшествий. Если не считать, что окрестным жителям потом пришлось раздать несколько ящиков оконного стекла. До взрыва мы ходили по домам, просили, чтобы люди окна пооткрывали. Они открыли, но стекла все равно вылетели. Очень мощный взрыв был.

Мы едем с Робертом Девдариани из Хашури в Зестафони на локомотиве грузового поезда. И снова видим на пути людей. Они смотрят куда-то вверх, один из них что-то говорит в микрофон портативной рации с тонким прутиком антенны.

— И здесь скалолазы работают, — поясняет Девдариани. — Один на обрыве висит, его нам не видно, у него тоже есть рация. Руководитель снизу командует по радио, куда скалолазу надо передвинуться, какой камень прощупать...

— Скажите, Роберт Семенович, — допытываюсь я у Девдариани, — какими, на ваш взгляд, первейшими качествами должен обладать скалолаз?

— Всеми, что и альпинист, — подумав, ответил он и добавил: — Но скалолаз в ответе не только за себя и своих товарищей...

Тбилиси — Боржоми — Хашури Л. Троицкий

Милчо Илиев, мой болгарский коллега инженер, узнав, что я еду в Пловдив, страшно оживился:

— Ты знаешь, я люблю Пловдив не только потому, что там родился. Ведь даже в Болгарии не так уж много мест, где прошлое так гармонично вошло в настоящее...

...Автострада София — Пловдив идет вдоль тракта, проложенного еще древними римлянами. Ответвления ее, ведущие к городкам и селам, буквально исчезают в садах, и свернувшие легковые машины поблескивают своими крышами, словно плывущими в зеленом море.

Был очень теплый и ясный сентябрьский день, и вереницы грузовиков, полных яблок и слив, перца и помидоров, текли вдоль древнего римского тракта.

Фракийская долина — а Пловдив ее центр — закрыта от холодных северных ветров высокими отрогами массива Средна-Гора. На юге ее прикрывают крутые Родопы; в середине долины устремилась в Эгейское море самая длинная река Болгарии — Марица. Невелика долина — сто восемьдесят километров в длину и пятьдесят в ширину, но такие здесь климатические условия и такое плодородие почв, что название «житница Болгарии» — отнюдь не преувеличение.

Ближе к Пловдиву сады, тянущиеся вдоль шоссе, слились в один бесконечный массив. Деревья казались не зелеными, а скорее цвета слоновой кости: листвы не было видно за плодами.

Время от времени мы обгоняли множество людей, шедших на поля и в сады: объявлены ударные дни сбора урожая. В бригады объединились школьники и студенты. По субботам и воскресеньям приезжают молодые рабочие. Нашлось много желающих и среди пенсионеров: размять кости да и подзаработать. При здешних урожаях дела всем хватает.

Издали возник Пловдив — на холмистом правом берегу Марины. Холмы гордо высятся среди равнины, и становится понятно, почему именно это место избрано для поселения. Говорят, что раньше в черте старого города холмов было семь, и герб города сохраняет семь треугольников, но с течением времени горожане выравнивали территорию, и сохранилось только три. Отдельно высился высокий, покрытый лесом холм Молодости. А поодаль — на окруженном домами холме Освободителей — мы увидели в прозрачности сентябрьского дня монумент. То был памятник, поставленный в честь Советской Армии—освободительницы.

Античность и электроника

Воскресенье, день открытия Пловдивской ярмарки.

На площади 19 сентября, которой заканчивается улица Басила Коларова, собралось множество людей. Окружив каменную балюстраду, они смотрели вниз. Оттуда доносилась музыка. Стадиум римских времен со стершимися каменными сиденьями и выщербленными ступеньками, превращен в концертный зал под открытым небом. Каменные ряды полукругом спускаются вниз к небольшой площадке, где пловдивские артисты давали концерт к открытию ярмарки.

Болгары вообще стремятся не законсервировать старину, а придать ей новую жизнь.

А тем временем на левом берегу Марицы кипела работа: Пловдивская ярмарка готовилась к своему девяностолетию — открывалась XXXVIII Осенняя техническая ярмарка.

Через четырнадцать лет после освобождения Болгарии от османского ига организована была в Пловдиве первая Всеболгарская выставка. И главным событием ее был полет воздухоплавателя Годара на воздушном шаре. С тех пор ярмарки в Пловдиве стали традиционными.

В 1940 году на ярмарке побывало двести двадцать тысяч человек, причем самым интересным для них был — впервые! — советский павильон. Там демонстрировали наши тракторы, можно было посмотреть советские фильмы. В Болгарии в те годы свирепствовала фашистская диктатура, а потому все советское было под запретом. И можно понять, какой характер приобрела та ярмарка.

Сама же Болгария до установления народной власти мало что могла предложить, кроме продуктов сельского хозяйства и изделий кустарей.