Вокруг Света - Журнал «Вокруг Света» №10 за 1983 год

Первые кадры фильма. Геликоптер выходит во двор, стирает, несет сучья к очагу. В этот момент французские солдаты пытаются согнать жителей к «избирательному участку», где вывешен плакат — «Голосуйте за французский Алжир!».

Новые кадры: патриоты атаковали солдат, убили одного из них, а раненого партизана спрятали в доме Геликоптер.

Лицо французского офицера на фоне плаката — никто не идет голосовать, а тут еще сообщение о нападении партизан. Он отдает команду, и десятки парашютистов в маскировочной форме врываются в деревенские улочки, дома, рушат, опрокидывают, разбивают все вокруг — ищут партизан и находят раненого в доме Геликоптер. Обоих тащат к офицеру. Прикладами карабинов солдаты сгоняют стариков в фесках и плачущих женщин — для опознания пойманного.

На экране сцена расстрела одного из жителей, не пожелавшего голосовать за превращение своей родины в колонию. Перед строем ставят его сыновей. Снова залп. На трупах юношей — распростертое тело матери. Толпа замирает. И вдруг взрывается в гневе. Женщины вздымают в горе руки, яростно трясут посохами старики; солдаты, потрясенные вспышкой народной ярости, в испуге отступают.

Начинаются сцены допроса муджахида — из пробитых гвоздями рук льется кровь. Сразу вспоминается потрясшая весь мир книга Анри Аллега, руководителя газеты «Альже репюбликэн»: колониальные власти закрыли ее за поддержку освободительной борьбы алжирцев, а самого редактора, подвергнув жестоким пыткам, бросили в тюрьму. Из тюрьмы Анри передавал листки дневника, которые после его побега были изданы под названием «Допрос под пыткой».

Фильм кончается. Вид моря, освещенного солнцем. На берег набегают волны, героиня поет песню о свободе. Ее подхватывает кабильская молодежь, смотревшая с нами фильм.

«Свобода просто не дается — ее надо завоевать в борьбе» — эта песня стала известна в годы борьбы за независимость.

Ко мне подходит высокий кабилец Махидин Салми, он преподает в институте английский и французский языки.

— Завтра поедем в Беджайю, — говорит он. — По дороге как раз увидим партизанские места.

...Махидин задумчиво смотрит в окно автобуса на склоны, заросшие деревьями и увитые лианами, на далекие деревушки, прилепившиеся, как орлиные гнезда, к крутым обрывам.

— Такие деревни никогда не покорялись захватчикам. Вчерашний фильм как сколок с жизни. Много было подобных историй...

И Махидин рассказывает еще об одной упрямой деревеньке Тала.

Стояла, она на вершине горы, а напротив нее, через ущелье, были казармы французских солдат. Почти все парни подались в маки, на полях остались только старики и женщины, да еще ребятишки на склонах пасли овец.

Партизаны не давали покоя французам: нападали на их посты, подбирались к казармам, выманивали и уничтожали сторожевых собак. В одной схватке был застрелен солдат; французы рассвирепели. Проведав, что крестьяне, собираясь в горы за дровами, прихватывают с собой и провиант для партизан, колонизаторы вырубили сады вокруг деревни. Жители встали на защиту оливковых плантаций, ведь маслины — основная культура в их хозяйстве. Многие старики, женщины, даже дети были убиты прямо там, на своей земле. Оставшихся солдаты согнали на деревенскую площадь около мечети: крестьянам пригрозили расправой, если они не выдадут партизан.

В этот же вечер в отряд, где сражались сыновья и братья убитых, примчался с печальной вестью мальчишка. Партизаны решили выступать.

Под утро крохотная группа макизаров напала на французский патруль, отвлекая внимание основных сил противника. В казарме услышали стрельбу, и, как и предполагали партизаны, солдаты кинулись на выручку. Тогда основные силы муджахидов ворвались в казарму, захватили врасплох французских караульных. Солдат обезоружили и связали. Склады с боеприпасами взорвали, испортили телефонную связь, а уходя, поставили французов по стойке «смирно» у поднятого над плацем алжирского флага.

Колонизаторы расправились жестоко. Против деревни установили тяжелые орудия и расстреляли ее вместе с оставшимися там стариками...

Махидин Салми попросил шофера остановить автобус.

— Этот лес мы называем «Свежий источник». Там, в его глубине, родник, у которого собирались партизаны. Посмотрите, какие заросли — настоящие маки. Французы сюда даже нос боялись сунуть. Пойдемте со мной...

Махидин идет по узкой тропинке, вьющейся между высокими кустами, перебирается через валежник, камни и останавливается у еле заметного входа в пещеру. Присев на камень, он рассказывает, как в этой пещере проходил первый съезд партизанских руководителей.

Оставив около небольшой плиты с надписью у пещеры букетики цветов, мы направились дальше — в Беджайю, красивейший город на побережье. Его очарование можно почувствовать, пройдясь по двойной набережной, выгнутой над гаванью, полюбовавшись крепостью на горе Гурая, пышными особняками с колоннами и многоэтажными домами, где на балкончиках сушится белье и ковры; касбой, служившей складом для французских боеприпасов.

Борцам за освобождение родины посвящены два величественных монумента в центре города. Один еще в строительных лесах: горец-кабил со связанными руками на краю скалы. Через минуту его столкнут в пропасть (так колонизаторы расправлялись с непокорным населением). Мускулистая фигура патриота выражает силу и презрение к палачам. А вот второй памятник: богатырская фигура партизана с винтовкой, опоясанного патронташем, будто вырастает из скалы. Памятники героям маки обращены к порту. Там заливают в танкеры алжирскую нефть, добытую из недр Сахары. В самом крупном районе нефтедобычи — Хасси-Месауде — работают молодые инженеры-алжирцы. Лозунг маки, национально-освободительной борьбы, провозглашавший «революцию народа для народа», воплощается в жизнь.

Звенья серебряной цепи

По ущелью машина двигалась неторопливо, тормозя возле опасных осыпей и рытвин, образовавшихся после сильных дождей. Наш неунывающий шофер Хадж Елмехи остановился у стены кактусов. Пробравшись к растениям, Хадж обернул руку платком и сорвал несколько продолговатых оранжевых плодов, что торчали коротенькими пальчиками по краям колючей ладони листа. Конечно, с кактусом не стоит здороваться, но особо следует опасаться тончайших иголочек на самих плодах. Когда откручиваешь плод, легкие иглы от сотрясения взлетают, будто ими выстреливают из катапульт. Облачка этих крохотных стрел едва заметны в солнечных лучах. Они попадают на руки, лицо, вонзаются маленькими жалами в кожу, вызывая зуд. Но очень уж хороша на вкус сочная мякоть плода, пахнущая земляникой.

— Во-он там Бениани, — показывает Хадж на другую сторону ущелья, где высоко по склонам и на самой макушке горы рассыпаны кубики домов.