Вокруг Света - Журнал «Вокруг Света» №10 за 1983 год

...Вчера я уже мельком видел столицу. Дорога от аэропорта вилась по холмам, и с каждым поворотом и новым подъемом все шире открывалась панорама города Алжира, раскинувшегося на высоких склонах. Вот уже новые пригороды, фабричные здания и элеваторы не заслоняют белоснежного города: кубики-дома, малые и большие, рассыпаны по зеленым террасам крутых прибрежных холмов. Этот гигантский амфитеатр спускается к бухте поразительной синевы — там, словно игрушечные, замерли суда почти всех стран мира.

Подобно двум маякам, как два ярких мазка на картине, виднеются два сооружения — их замечают издалека все, кто прибывает в Алжир морем. На западной окраине, на самом берегу, высится собор богоматери Африканской, Нотр-Дам-д"Африк. А на востоке врезается в небосклон серыми лепестками, вырастающими из зеленого ковра Ботанического сада, монумент «Панорама Алжира» — памятник героям, павшим за национальное освобождение страны от колониального гнета, открытый к 20-летию независимости Алжирской Народной Демократической Республики.

Откуда ни смотришь на город, в глаза бросается плотно застроенный треугольник в его центральной части. Это кварталы средневековой Касбы, что означает «крепость».

В Касбу я и направился в свое первое утро в столице. Мы не спеша ехали вдоль особняков, прятавшихся за пальмами и кипарисами; витые решетки балконов выглядывали из зарослей розовых бугенвилей. Здесь, в районе Эль-Биар, в 1830 году в единственном арабском доме, не занятом французскими войсками, была подписана капитуляция Алжира. Арабские здания в центре города, где размещались высшие чиновники французской администрации, сохранились. Но, как правило, памятники арабской культуры погибали под натиском колониальной застройки: буржуа-колонизаторы лихорадочно возводили на их месте торговые дома, гостиницы, магазины с моделями туалетов «прямо из Парижа». В таких туалетах дамы важных чиновников и офицеров съезжались на балы генерал-губернатора, проживавшего в районе Верхнего Мустафы в загородном дворце. Конечно, и этот мавританский дворец, резиденция последнего дея — пожизненного верховного правителя Алжира, был переделан по вкусу его превосходительства. А арабы если и появлялись там, то были не очень-то желанными гостями.

Чем ближе к Касбе, тем уже улицы, плотнее поток машин. Тарахтенье моторов, сливающееся в сплошной рев, неистовые звуки клаксонов, неожиданные заторы... Несмотря на лихость местных шоферов, двигаемся медленно. Сюда бы регулировщика, но работников алжирского ГАИ явно не хватает, как и подземных переходов. Острые ситуации возникают постоянно, недаром в битком набитых автобусах предупреждающие надписи: «Мощные тормоза — держитесь за поручни!»

Транспорт — одна из проблем столицы. Мэр Алжира Хелифа Белаид рассказывал в прессе о введении новой схемы движения, о строительстве объездных путей и дорожных развязок, об увеличении числа автобусов. Но он прав: простое увеличение автобусов на маршрутах — не выход для Касбы.

И действительно, в этих узких переулках на машинах не разъездишься. Даже моторизованные патрули колонизаторов без крайней нужды там не появлялись. Здесь жили только коренные алжирцы, бережно сохраняя национальные традиции, дух свободолюбия и независимости. Касба стала цитаделью борьбы против французского господства в период национально-освободительной войны.

...Минуем черные стены турецкой крепости и входим в Касбу. Проулки завиваются в неожиданные повороты, ступеньки (кстати, лестница к Касбе насчитывала 300 ступеней), тупики... — ничего не стоит заблудиться. На более широких улочках — тут прохожим есть хотя бы где разминуться — пристроились в нишах и подвалах лавочки и магазинчики с разнообразными товарами на витринах и прилавках. Чем только не торгуют: груды овощей и фруктов; висят на крючьях прямо над тротуарами ободранные бараньи туши; ковры, покрывала, рулоны пестрых материй грудами лежат в глубине магазинов.

Касба — это целый город-крепость, старинные здания и мечети которой воплощают в себе расцвет арабской архитектуры. К резиденции бывшего правителя страны, дея, здесь примыкал комплекс зданий, предназначенных для его гарема и министров, склады пороха и оружия.

Подробное описание дворца алжирского дея оставил известный русский путешественник, географ и геолог Петр Александрович Чихачев, посетивший Алжир в 1877—1878 годах. Рисуя красоты двухэтажных покоев дея, Чихачев упоминает беседку на деревянной галерее. В этой беседке в 1827 году был нанесен знаменитый «удар веером». Во время аудиенции французский консул держался вызывающе, вспыльчивый дей был скор на руку, и... И данное происшествие послужило Франции поводом объявить военно-морскую блокаду берегов Алжира, а тремя годами позже начать колонизацию страны.

Отдавая дань витым колоннам, стрельчатым сводам, мозаике и майолике дворца, Чихачев не мог не упомянуть о тех, чьими руками делались эти чудеса архитектуры и искусства, об участи подданных и пленников правителя Алжира.

«Карцеры, в которых содержались лица, осужденные трибуналами или заключенные по приказу дея, представляют собой отвратительные пещеры, каменные стены которых пропитаны ужасной сыростью». Пленных христиан приковывали цепями в камерах. Одних, немногих, выкупали, других продавали в рабство. Долгое время за счет выкупов, за счет продажи людей и награбленного добра жило «корсарское государство», основанное в XVI веке «братьями-пиратами» Барберуссами, которых призвали алжирцы для борьбы с захватническими устремлениями испанских королей. Затем один из братьев, Хайр ад-Дин, обратился за высоким покровительством к константинопольскому султану и стал его капудан-пашой и бейлербеем.

С просторной эспланады личных покоев дея открывается вид на белоснежную пирамиду Касбы, на площадь в ее нижней части, называвшуюся в прежние времена Бадистаном. Здесь и был рынок рабов, куда пригнали с корсарского корабля, пожалуй, самого знаменитого пленника алжирского дея. Храбрый однорукий солдат стал известен потом как писатель Мигель де Сервантес Сааведра, гениальный автор «Дон Кихота». Дону Мигелю кинули грубую одежду и красную шапочку раба и отвели в ближайшую «баньо» — тюрьму, где влачили самое жалкое существование пленники, прикованные цепями в нишах...

Чтобы попасть к рынку рабов/выхожу на старую торговую улицу Баб-Азун. В самом начале ее ступенчатый проулок. Дальше глухие стены домов все больше сближались... Прошел, шелестя накидкой, одинокий старик, прошмыгнула от фонтанчика в стенной нише (Касба всегда хорошо снабжалась водой) девочка в шальварах. Верхние этажи с редкими окнами, наглухо затворенными, нависают, почти смыкаясь, над головой. Наконец, исчез кусочек голубого неба. Тишина. Возможно, эти древние камни помнят, как стучали по ним грубые башмаки раба дона Мигеля, как позванивала короткая цепь на ноге, когда он шел к пленникам, нуждавшимся в его помощи. Присев — не на этих ли ступеньках? — дон Мигель писал письма на родину, оттуда несчастные долгие годы ждали выкупа, освобождающего от неволи...