Вокруг Света - Журнал «Вокруг Света» №03 за 1986 год

12 апреля, в день, назначенный для выхода в Сайгон, команда парохода взбунтовалась и отказалась следовать дальше. Это грозило новой задержкой, а значит, не исключалась встреча с японскими крейсерами, по слухам, следившими за продвижением эскадры Рожественского в Южно-Китайском море. С помощью американского офицера Гернет нанял новую команду, а прежнюю под конвоем доставили на судно. Так и ушли в Сайгон: с двумя командами и дюжиной вооруженных янки. В Сайгоне капитан II ранга Ливен принял военные грузы, которые после заключения мира были погружены на крейсер.

Гернет под той же маской коммерсанта отплыл 22 июля в китайский порт Дагу, откуда перебрался в Пекин. Путь на Мукден был отрезан. Пришлось ехать древним торговым путем через Монголию на Кяхту, откуда по железной дороге и водным путем добираться до Хабаровска. Во Владивосток Гернет прибыл спустя два месяца после выезда из Сайгона.

Уже был заключен мир с Японией, но страна бурлила. Сюда докатилась буря потемкинского восстания. В те дни, когда Гернет составлял отчет о плавании «Карляйля», восстал Владивосток. 30 сентября 1905 года на улицы города вышли две тысячи матросов. В России начиналась эпоха революций. Спустя 12 лет Гернет нашел свой путь служения народу, которому остался верен до конца.

Василий Галенко, штурман дальнего плавания

Борис Сирийский (Боби) — главный механик, Румен Костов — матрос, Петр Андонов (Пешко) — старший офицер, Симеон Идакиев — боцман, легкий водолаз, Юлия Папа зова (Джу) — радистка, Яна Палазова — юнга, Дончо Папа зов — капитан.

Это экипаж яхты Болгарского телевидения «Ливия», на которой впервые, да еще в тяжелый осенне-зимний период было совершено трехмесячное плавание вокруг Европы, пройдено почти 5 тысяч морских миль, или 9 тысяч сухопутных километров. Вероятно, успеху предпринятого путешествия "Способствовало и участие в нем семьи Папазовых, до этого прошедших на «Тивии» вокруг света, с которыми хорошо знакомы и советские читатели. Но и плавание вокруг Европы связано не только с романтикой, а и с реальным риском, что делает его истинным испытанием человеческих характеров.

— Много трудностей выпало на вашу долю? — спросили мы Симеона Идакиева.

— Достаточно, — улыбнувшись, ответил он. — Были и приключения, и испытания в экстремальных условиях. А подробнее о нашем плавании — здесь. — И Симеон Идакиев положил на стол рукопись своей книги «На яхте вокруг Европы», отрывки из которой мы и предлагаем нашим читателям.

Седьмой день пути. Прекрасная погода, попутный ветер. Под вечер мы подходили к острову Фемарн. Солнце опустилось в огненно-красные облака Его лучи пронзали металлические кружева моста, связывающего остров с материком, и заливали багровым отблеском притихшие у причала яхты и катера. В воздухе витала незримая угроза. Чувство это непередаваемо, вроде состояния беспричинной подавленности человека, которое словами выразить невозможно. Но ясное утро рассеяло тягостное чувство тревоги. На небе ни облачка. Ветер силой 3 — 4 балла кудрявил приветливое море, а до Киля всего 40 миль.

Подняли все паруса и взяли курс на запад. Однако не прошло и двух часов, как погода резко ухудшилась. Ветер изменил направление и подул почти в лоб. Он зримо и стремительно наращивал силу. Стаксель все чаще загребал краем воду. Цвет волн превратился в свинцовый, и они все чаще окатывали вахтенного с головы до ног.

На горизонте росла и набухала, надвигаясь, мрачная черная туча, от которой с огромной скоростью отрывались распластанные рваные облака. Зачастили шквалы, и крен яхты достиг 30 градусов. Было ясно: необходимо срочно менять паруса на штормовые. Вдруг трос стакселя лопнул, и громадное полотнище взметнулось к вершине мачты. Ситуация мгновенно стала критической, крен достиг 45 градусов.

Как сумасшедшие, мы бросились к парусу по сильно накренившейся палубе — о каких-то мерах безопасности размышлять уже было некогда. Парус, словно взбесившийся конь, взмывал, конвульсивно бился, хлопал, а при более сильных порывах ветра грозил смахнуть за борт экипаж. После нескольких минут нечеловеческого напряжения сил все же удалось его обуздать и кое-как закрепить Вздохнули с облегчением. Но ненадолго. К обеду скорость воздушного потока достигла 10—11 степеней по шкале Бофорта, имеющей всего 12 степеней. Жестокий шторм! Море побелело. До Киля оставалось с десяток миль. Яхта с двумя парусами держалась недурно На длинных галсах упорно пробиваемся вперед. Джу и Яна восемь часов просидели закрывшись в каюте

Наконец, где-то около четырех часов вечера заметили бледные очертания залива. Легли в дрейф, но вскоре волны стали биться в борт, крен яхты угрожающе нарастал. Не выдержав напора, оборвался стальной трос второго стакселя, и мы остались с одним парусом: штормовой бизанью. Запустили двигатель и на максимальных оборотах черепашьим шагом двинулись вперед.

Через два часа удалось войти в залив. Опускались вечерние сумерки И без того плохая видимость стала еще хуже. Все глаза проглядели в поисках огней порта в Штрандте. Неожиданно красный луч пробил густую пелену мрака. Пристань оказалась в двухстах метрах! Сбавили обороты, и ветер, будто только этого и ждал, с силой прижал нас к причалу. Попытались перевести «Тивию» в более защищенное от ветра место, но, увы, яхта даже не сдвинулась с места, словно ее приколотили к причалу гвоздями. На пристани собралась толпа немцев. Они не хотели верить, что в такой жестокий шторм мы пришли из Ростока. Но когда увидели оборванный стальной трос, два изодранных в клочья паруса, их традиционная сдержанность исчезла как дым.

На следующий день Дончо отправил в Болгарию радужную депешу. Она начиналась так: «Экипаж и яхта чудесны... Я уже верю в них...»

Мыс Рока и превратности судьбы

19 октября были на траверзе самой западной точки Старого Света. Мыс Рока... Звучит драматично и внушительно.

За мысом ветер окончательно затих, паруса беспомощно захлопали. Завели мотор и уже через два часа входили в залив Лиссабонского порта. Берег слева покрыт субтропической растительностью. Вода за бортом заметно теряла свою прозрачность: здесь смешивались воды океана и реки Тахо. У штурвала стоял Боби.

— Осторожно! — предупредил Дончо, разглядывая карту. — Мы уже близко от берега, а тут уйма мелей. Держи вплотную к мигалке. С левой стороны проход очень узкий.

Боби корректирует курс.

Вокруг во всех направлениях снуют рыбацкие лодки. Устье реки богато раками, и многочисленные пластиковые поплавки указывают на места опущенных на дно рыбацких снастей — верш. Только я подумал: а не лучше ли нам обойти их стороной, чтобы ненароком не зацепить винтом какой-нибудь из многочисленных тросов, как вдруг корпус яхты вздрогнул. Выключили двигатель, и один из поплавков ринулся под киль. Двумя баграми аккуратно придержали его, дали задний ход и благополучно освободились. Наше счастье, что десятимиллиметровый капроновый трос не намотался на гребной винт. Медленно и осторожно выбрались из опасной зоны и пошли вперед.