Вокруг Света - Журнал «Вокруг Света» №04 за 1986 год

«После продолжительного периода засухи почти по всей Эфиопии идут долгожданные дожди...» Даже вдали от Африканского континента эти газетные строчки вызывают облегчение. Как же радуются сезону дождей миллионы жителей Эфиопии, крестьянской страны! Правда, дождь не всегда благо — в некоторых районах страны проливные дожди в прошлом году вызвали наводнения. Вся эфиопская земля жаждет живительной влаги. Стране, не зря получившей в древности название «хлебной корзины Востока», очень нужен сейчас хороший урожай.

Особенно ждут дождя иссушенные зноем северо-восточные районы, которые всего более поразила засуха. Читаешь это жесткое слово «засуха», и перед глазами снова встают врезавшиеся в память картины...

...Вертолет Ми-8 летит над первозданным сплетением коричневых хребтов, которые перемежаются рифтовыми долинами, выжженными до белесой желтизны безжалостным солнцем. Словно линии марсианских каналов, прорезают растрескавшуюся землю вади — русла высохших рек, в ложе которых ветер гоняет маленькие пыльные смерчи.

У пустынных клочков полей, отороченных бесполезной оградой из камней, жмутся заброшенные жилища. Около них не то что человека — собаки не сыщешь, На прежде зеленые склоны и долины засуха бросила черную тень бесплодия и смерти.

Прямо по курсу светлеют ряды палаток. Садимся на небольшой пятачок посадочной площадки, где в ожидании вертолета застыла толпа людей в белых накидках. Рядом груда нехитрых пожитков: корзинки, посуда, джутовые мешки с одеждой. За ними под тентом раздают изможденным людям еду, а в большой палатке работают врачи и фельдшера. Вдали, у подножия холма, видны бугорки могил, и несколько человек копают новые — очень много жизней унесли засуха и болезни. Поэтому здесь так ждут прилета спасительных советских вертолетов.

Эти палаточные городки переселенцев — настоящие оазисы в районах засухи.

До сих пор я слышу: еле шелестят сухие губы седого крестьянина (у него умерла вся семья, кроме худющей, большеглазой внучки): «Земля высохла. Воды нет. Скот погиб. Еда кончилась. Вымерла бы вся деревня, все мы, если бы не правительство и ваша помощь...»

Маршруты советских Ан-12 и Ми-8 пролегли над многими провинциями Эфиопии. С продовольствием, медикаментами, одеждой они сделали тысячи вылетов, садились на неподготовленные аэродромы, крохотные пятачки, унося от смерти десятки тысяч людей из района засухи. А сколько раз мы видели взбирающихся на горные кручи и на равнинах в клубах красной пыли колонны наших ЗИЛов, везущих самые необходимые грузы в южные и западные районы страны.

...На этих целинных землях уже в прошлом году стали строить новую жизнь более миллиона людей. Подобное переселение практиковалось революционным правительством в засушливые годы и раньше, так что уже можно посмотреть реальные всходы этой кампании.

Во время поездки с советскими специалистами в провинцию Харэрге мне удалось увидеть старый деревенский быт и побывать в новом сельскохозяйственном кооперативе...

Земетча в деревне

За поселком Годе — база сейсмической партии, входящей в состав советской нефтепоисковой экспедиции в Эфиопии. Я напросился в маршрут с Василием Петровичем Шапкариным. Старый топограф в очередной раз отправлялся в caванну привязывать маршруты «сейсмиков» к местности и обещал показать мне известную в стране реку Уаби-Шэбэллу.

...Видавший виды «уазик» с утра бороздит бескрайнюю саванну. Своим однообразием она так похожа на море, что напрашивается фраза: «Мы плывем в просторах саванны». Но определение это явно не подходит, так как на буграх сильно подбрасывает, и руки мои, вцепившиеся в сиденье машины, уже занемели. Кажется, душу машина вытрясла не из меня одного, а сама неутомимо позвякивает своими разболтанными частями. Стекла опущены — в машине клубится липкая смесь горячего воздуха с мелкой пылью. Седые волосы Василия Петровича потускнели от пыли. Я чувствую, что даже ресницы стали тяжелыми.

Справа и слева от машины закручивались высоченные смерчи, стараясь, словно злые духи, поймать нас в свои пыльные объятия. У горизонта в белесом жарком небе лениво парили стервятники.

— Жилье, пожалуй. Заглянем? — предложил Шапкарин и погнал машину вперед.

Обогнув бурые обелиски двухметровых термитников, мы попали в свой же пылевой шлейф. Пыль плавно оседала, и как мираж перед глазами проявлялся палаточный городок. Паслись белые овцы, все — черноголовые, такая, вероятно, порода. Подальше жевали траву козы.

Их стерегла девочка в красной рубашке, стройная, как статуэтка из черного дерева.

Мы двинулись по тропинке к жилищам кочевников. Перед нами неторопливо прошествовал марабу. С достоинством нес он большое тело на негнущихся ногах, важно покачивая огромным носом. Ни дать ни взять чопорный чиновник на прогулке.

Рядом шел караван — три одногорбых верблюда-дромадера. Именно их Брем называл самым неприятным созданием природы, высмеивая трясущиеся во время бега губы и неизящную манеру передвигаться словно на ходулях. Может быть, в период гона самцы-дромадеры являют собой и не самое привлекательное зрелище: они прыжками гоняются за соперниками, злобно кусают и бьют ногами друг друга, издавая жуткие, стонущие звуки. Но когда видишь караван в пустыне, верблюдов-тружеников за работой, невольно напрашиваются применительно к ним эпитеты «величавые», «благородные». Среди домашних животных верблюд вообще уникален, а кочевник без него просто пропал бы в пустыне. Шагая от восхода и до заката солнца, караваны верблюдов везли на себе золото и пряности, соль и чай, другие товары, устанавливая контакты между странами и народами. С верблюдами выигрывали сражения, и верблюдами платили выкуп за невест.

Дромадеров, идущих сейчас рядом с нами, вряд ли можно назвать красавцами. Они довольно уныло тянулись за своим погонщиком, связанные, как говорится, одной веревочкой. Высокий худощавый человек держал за повод одного верблюда, а второй и третий были привязаны поочередно поводками к хвосту предыдущего. С боков клочьями свисала свалявшаяся шерсть, а горбы понуро клонились набок. Но эти несытые животные тащили на себе довольно солидный груз. К деревянным крестообразным каркасам, надетым на спину, были приторочены вязанки хвороста, а у последнего верблюда — деревянные кувшины с водой.

Вероятно, сомалийцы — один из кочевых народов саванны — в поисках корма для овец и коз (верблюд-то может закусить и ветками растений, похожими на колючую проволоку) откочевали далеко от источников воды и теперь подвозили ее к стоянке. Кроме воды и дров, почти все остальное необходимое в хозяйстве кочевника дает верблюд: мясо, жир и молоко — основные продукты в рационе пустынного жителя. Верблюд же дает жир для светильника и смазку для кожи. Обувь, сосуды для хранения жидкости делают из верблюжьей шкуры, и ею же обтягивают стены шатров. В здешнем, правда, стойбище жилища возводились из веток, оплетенных травой.