Вокруг Света - Журнал «Вокруг Света» №04 за 1986 год

Вечером в вагончике-столовой царило праздничное оживление. Играла музыка: Люба ставила на магнитофон самые любимые записи. На столах в эмалированных кружках темнели какие-то тундровые веточки. Под потолком сияли лампы во все свои сотни свечей. А порции — всегда, надо сказать, не столовские — сегодня были особенно обильны.

Ближе к ночи Фомичев посмотрел на часы и включил рацию: опытно-промышленный участок должен был выходить на связь с Надымом. Загорелся красный глазок индикатора. Послышался треск, шипение, какие-то голоса. Настроившись на волну, Валентин Александрович взялся за микрофон:

— «Белизна — семьдесят девять!» «Белизна — семьдесят девять!» Я — «Белизна — семьдесят восемь». Как слышите? Прием.

Связь заработала. Валентин Александрович начал передавать. Обычная сводка: цифры, цифры, цифры... Красная лампочка-индикатор мигала в такт его словам. И лишь под конец Фомичев, стараясь не выдать волнения, доложил:

— Сто шестьдесят девятая дала нефть! Нефть!!!

п-ов Ямал, месторождение Новопортовское

А. Трутнев Фото В. Пихновского

Утро. Около шести. На улицах Пхеньяна появляются люди, торопливо семенящие на работу. Шарканье сотен подошв смешивается с шорохом метел. Школьники с вениками в руках проворно подметают мусор. У каждого из них свой участок.

Утренний шум, новые запахи, чужая речь — ко всему этому приходится привыкать тем, кто впервые приезжает в Чосон — Страну утренней свежести, в Корею. Привыкали и мы, студенты МГУ, полгода проходившие языковую стажировку в Пхеньянском университете.

Все то, что пришлось прочесть об этой стране, узнать от преподавателей, казалось здесь знакомым и в то же время новым и непривычным. Неистощимая энергия, независимость характера, уважение к авторитету, почтительность к друзьям, умение по-детски радоваться и огорчаться, любовь к музыке и уединению — неизменные национальные черты корейцев — удивляли и привлекали нас. Есть корейские блюда, учиться говорить на одном из сложнейших языков мира, любоваться природой, задавать вопросы, несмотря на то, что не всегда можно надеяться на исчерпывающий ответ,— все это было необходимо, чтобы понять эту страну, ее людей. Нелегко было сразу приноровиться к незнакомому образу жизни. И для начала пришлось привычный нам хлеб сменить на рис и научиться есть палочками. Две металлические или деревянные палочки оказались намного удобнее, чем вилка и нож, когда мы ели корейские блюда из глубоких пиал. В Корее этот основной столовый прибор называется «чокарак», в Китае — «кваэцзы», в Японии — «хаси». Не сразу, конечно, научились мы ловко владеть ими. Немели пальцы, концы палочек не сходились друг с другом. Но раз от разу все легче удавалось справляться. И только когда мы научились быстро ухватывать палочками маленькое рисовое зернышко, стало ясно, что наши старания не пропали даром.

Все же главная наша задача заключалась в изучении корейского языка, ради чего мы и приехали в Корею, ради чего нам отдали столько внимания преподаватели университета в Пхеньяне.

«Извините за беспокойство»

«Сонсэн» — значит «старший» или «учитель». Так называют в Корее преподавателей ученики и студенты, так уважительно обращаются к старшим по возрасту. Звали и мы своего учителя и «классного руководителя» Ким Бен My — всегда улыбающегося человека в очках: Ким-сонсэн. Он начинал урок с разбора домашнего задания, а мы, внимательно вслушиваясь в быстрый темп его речи, ждали результатов. По-русски Ким-сонсэн говорил не очень хорошо, но если чье-либо сочинение ему вдруг не нравилось, он заявлял, высоко вскинув брови: «Это писал лентяйка», что означало, что больше чем на «четверку» рассчитывать не приходилось. А «четверка» в КНДР—самая плохая оценка. Лучшее, что вообще можно было получить, это «девятка». «Десятки» удостаиваются лишь немногие — кто знает материал, что называется, на пять с плюсом. По крайней мере из нас никто не мог похвастать такой удачей.

Каждую пятницу Ким-сонсэн приходил по очереди к одному из нас в общежитие для беседы. В этот день раздавался громкий стук в дверь, появлялся учитель. Студент уже держал наготове кипяток, тут же заваривал ароматный цветочный чай «хвачха», и за чашкой-другой шел непринужденный разговор. Сонсэн высказывал замечания по учебе, интересовался причинами неудач, помогал разобраться в домашнем задании. Мы, в свою очередь, также могли высказать свои пожелания, например, попросить организовать экскурсию за город.

В одну из таких пятниц подошла и моя очередь. Я приготовил чай, купил печенье и конфеты, спрятав их до времени в шкаф. Потом как бы невзначай предложил сонсэну. Учитель возразил: «Спасибо, лучше давайте поговорим об учебе». Эти слова вовсе не значили, что Ким-сонсэн не будет пить чай, просто таковы формы корейской вежливости. Учитель уселся на. софу и отхлебнул глоток, щурясь от удовольствия.

— У вас есть какие-нибудь вопросы по языку? — спросил, закуривая сигарету, Ким Бен My.

— Да,— смутясь, ответил я, даже не зная, с чего начать.— Наверное, опять я как-то не так выразился.

Язык — зеркало мышления человека. Чтобы глубже понять особенности психологии корейцев, образ их мыслей, необходимо хорошо овладеть их сложным языком, одним из богатейших в мире.

Обычно судят о сложности языка по письменности. У нас в Москве, видя непонятные знаки, состоящие из крючков и закорючек, многие считают, что в них, должно быть, и заключается главная трудность овладения языком. Сколько раз мне приходилось слышать один и тот же вопрос: «Как ты только учишь эти иероглифы?» Однако за иероглифы, наводящие страх на непосвященного, принимаются знаки корейской азбуки, кстати, самой простой по графике в мире. Сложные на первый взгляд начертания состоят из элементарных знаков-букв, из которых составляются слоги. Сложность корейского языка заключается совершенно в другом. Колоссальное многообразие выразительных средств — вот в чем главное богатство и камень преткновения. К примеру, для обозначения только красного цвета и его оттенков в корейском языке имеется свыше пятидесяти слов. Попробуйте-ка подобрать хотя бы десяток известных вам! А сколько существует слов для обозначения звуков, запахов, состояний — вообще никто точно не знает.

Однако вовсе не обязательно помнить все названия цветов или звукоподражаний по-корейски. А вот не зная правил этикета в корейском языке, можно просто попасть в неудобное положение.

Однажды в Пхеньяне произошел со мной такой случай. В час «пик» в метро, как обычно, было много народу. В плотной толпе я попытался протиснуться к двери, когда поезд подходил к нужной мне станции. Передо мной стоял человек. Извинившись, я задал ему привычный нам вопрос: «Вы сейчас будете выходить?» Человек молча обернулся, и по его глазам я понял, что мой вопрос не вызвал у него ничего, кроме недовольства. Он что-то пробормотал и отвернулся. Стоявшие рядом пассажиры обратили ко мне удивленные лица. Почему? В тот миг я чувствовал себя неловко, хотя вроде бы ничего предосудительного не совершил.