Вокруг Света - Журнал «Вокруг Света» №11 за 1986 год

А не заглянуть ли мне самому в инвентарную книгу Исторического музея? Вдруг отыщу в ней такое, что не упоминается в описании сабли и палаша, данного Денисовой? Договариваюсь с директором музея Константином Григорьевичем Левыкиным. Меня допускают в отдел учета, выкладывают огромный, тяжелый, с золотым тиснением том, еще оставшийся от Императорского Исторического музея. С волнением перелистываю хрусткие страницы. Вот и год 1923-й. Нахожу январь, 14-е число. Есть, есть запись о поступлении сабли Пожарского и палаша Скопина-Шуйского. Она вполне соответствует уже знакомому комментарию. Однако постойте! Вижу несколько слов, которые Денисовой не приводятся. Как раз они-то и важны для меня, ибо открывают нечто новое... Убеждаюсь в простейшей истине — самому по возможности знакомиться с оригиналами документов, даже хрестоматийных.

Что это за слова? Вот они — «поступили из ГПУ» (Государственного политического управления, до 1922 года — ВЧК). Как видите, не прямо из ризницы Соловецкого монастыря. Запись интригующая, будоражащая воображение. Сразу видятся похищения, погони, перестрелки, поиски тайников, находки...

Очевидно, дело обстояло куда проще. И все же не покидало меня ощущение, что в период с 1920 по 1923 год с достопамятным оружием что-то приключилось. Ведь не случайно же оно попало к чекистам?!

Долго я оставался во власти предположений и догадок. Мои многочисленные запросы, письма, телефонные звонки, расспросы и разговоры «вывели» на Татьяну Михайловну Кольцову, сотрудницу Соловецкого историко-архитектурного музея-заповедника. Написал ей письмо, не рассчитывая, впрочем, на положительный результат. Но получил толковый и доброжелательный ответ. Вскоре Татьяна Михайловна прислала мне копии интереснейших документов, отысканных ею в различных архивах. Таких документов, которые я и не думал встретить.

В наиважнейшем из них говорится о том, что 11 августа 1920 года в Соловецкий монастырь прибыли уполномоченный секретным оперативным отделом Архангельской ЧК Тетерин и комиссар Павлов. Они обыскали монастырские помещения и обнаружили несколько тайников, в которых находились вещи, подчас весьма далекие от повседневного монастырского быта его обитателей. Зачем, к примеру, монахам понадобилось 6 трехдюймовых орудий? Или — 2 пулемета, свыше 600 винтовок и берданок, тысячи патронов и снарядов?.. Зачем? Припрятано было и немало продовольствия. Только под пекарней — 1500 пудов муки. А в железном ящике, зарытом подле монастырской башни, обнаружили 200 тысяч рублей золотом. Сто пудов отличной обувной кожи оказались замурованными в крепостной стене...

Но где же знаменитые сокровища ризницы Соловецкого монастыря? Монахи и сам настоятель Вениамин огорченно разводили руками, клялись, что, мол, их забрали белые и англичане, что ничего больше не сокрыто от представителей Советской власти...

Чекисты не поверили. Видимо, были у них на то основания... Тем не менее Тетерину и Павлову пришлось искать долго. Лишь в конце дня 12 августа они наконец-то обнаружили строго засекреченные тайники, о которых ведали только Вениамин да два-три его доверенных лица. Тайники были оборудованы в проходе Спасо-Преображенского собора и под алтарем Никольской церкви. Ценности замуровали в каменных мешках. Когда их вскрыли и при дрожащем мерцании свечей засверкали, заискрились горы золота и серебра, все присутствующие — чекисты, понятые, красноармейцы, монахи — несколько минут стояли молча, пораженные увиденным.

Затем осторожно вынули из тайников оклады и кресты, усыпанные жемчугом и бриллиантами, кубки, потиры, тарели, золотые плитки. Разложили их здесь же, на каменном полу, составили акты, как их поименовали, «скрытых вещей». Отвезли в Архангельск. Эти акты много лет спустя послужили не только важнейшими доказательствами, восстанавливающими, казалось бы, навсегда забытое событие, но и сами стали памятниками истории.

...Давным-давно побывал я на Соловках. Долго бродил по территории бывшего монастыря, среди башен его, стен, соборов и церквей, других стародавних построек. Музея здесь еще не существовало, и все памятники, весьма почитаемые сегодня, пребывали в запустении и заброшенности. Тогда впервые я и услышал о тайниках. От старожилов и архангельских краеведов. Нет, ничего конкретного. Просто о тайниках и несметных богатствах, в них схороненных, и о том, что их якобы обнаружили в годы гражданской войны. Но все это походило на легенды. Ведь с любым монастырем непременно связаны подобные сказания. А уж с Соловецким, с его столь богатой и седой историей — тем более.

Но не выходили эти тайники у меня из головы. Верил я, верил, что они существовали. Сомневался лишь в том, что их могли отыскать. Ведь что ни метр крепостной стены, что ни башня, что ни собор — то вполне возможный тайник. Притом такой, что век не сыщешь. Ну, хотя бы Спасо-Преображенский собор. Или Никольская церковь... Как я был близок к истине, мною еще не ведомой, но которую я буду отыскивать много позже. А тогда я был рядом с ней.

Какая игра судьбы! Много лет спустя мне пришлось заниматься соловецкими тайниками. Уже не как туманными поверьями, а совершенно реальными событиями. Вспомнил я давнее свое посещение Соловков и лишний раз убедился, что легенды и предания чаще всего основаны на реальных фактах. И соловецкие тайники не выдумка краеведов, это бесспорно подтверждают документы, отысканные в архивах Татьяной Михайловной Кольцовой.

В них перечисляется множество золотых и серебряных предметов, но я ищу в описях совсем иное — саблю Пожарского и палаш Скопина-Шуйского. Что-то не нахожу их. Наконец-то... Как же я их пропустил? Да потому пропустил, что записаны они были распространенным в те годы военным термином: «шашки с камнями — 2». Поначалу не поймешь, что это и есть сабля Пожарского и палаш Скопина-Шуйского. «Шашки» — и все!

В архивах нашлись и свидетельские показания людей, которые присутствовали при обыске и составлении актов. Так, Касьян Матвеевич Амосов, бывший монастырский ризничий, показывает, что «в числе собранных ценностей были сабля и палаш, которые являлись вкладами Пожарского и Минина». Он, видимо, по инерции приводит фамилию Минина и не совсем точно называет, от кого вещи были переданы в монастырь. Ну да ладно... Другой очевидец — Иван Александрович Долгарев сообщил, что среди вывозимых в Архангельск вещей «видел он и шашки».

Эти показания сохранились благодаря... ведомственной неувязке, вполне простительной в то сложное время. Дело в том, что в августе 1922 года на Соловки прибыли из Петрограда представители Главмузея Наркомпроса Ф. Каликин и Н. Мошков и узнали о вывозе наиболее значительных ценностей монастырской ризницы. Кто вывез, куда? — они не знали. Из Главмузея в Архангельский губисполком последовало, естественно, распоряжение: разобраться. На Соловки направляется специальная следственная комиссия. Тогда-то и опрашиваются названные мною свидетели. И, обратите внимание, Главмузей прежде всего интересовался саблей Пожарского и палашом Скопина-Шуйского.