Журнал «Юный техник» - Юный техник, 2012 № 06

Почти год Шагурин прожил в этом удивительном мире. Потом загадочный дар начал постепенно угасать и через некоторое время исчез совсем.

Теперь, похоже, прошлое возвращалось. Подумав несколько секунд, Шагурин решительно зашагал прямо на луч. Он протиснулся сквозь щель в заборе и застыл в изумлении. В центре огромного прямоугольника, ограниченного высокими кирпичными стенами, находилось непостижимое нагромождение светящихся шаров, пирамид, цилиндров, кубов… Все это окружало колеблющееся радужное марево. Завершалось «сооружение» длинным витым шпилем, из вершины которого и вырывался луч.

Пришельцы! Нашли посреди города заброшенный пятачок, где никто не бывает, — идеальное местечко для суперорганизма. Днем он накапливает энергию, а ночью передает по лучу информацию. Да, не дураки эти пришельцы! Не просто укрылись на стройке, а еще и завернулись в особое поле, как в плащ-невидимку.

Он шагнул вперед. И остановился, вдруг поняв, что ближе подходить не следует. Сейчас пришельцам нет до него дела — подумаешь, один из аборигенов, случайно оказавшийся рядом. Но стоит его полю соприкоснуться со слабо мерцающим туманом, окружающим колонию, как он обнаружит себя. Они прочитают его мысли и узнают все! Что будет дальше, одному богу известно, но зачем искушать судьбу?

Вдруг луч погас. Шагурин попятился. Ему показалось, что его заметили, и сейчас колония, выпустив длинные клейкие щупальца, схватит, сдавит, разорвет на части…

Опомнился он только за забором. Сердце бешено колотилось, и Шагурин сделал несколько глубоких вдохов, чтобы прийти в себя. Постояв еще немного, решил, что на сегодня впечатлений хватит, и пошел домой.

День прошел кое-как, а следующей ночью луч снова бесновался. Добравшись до знакомого места, Шагурин остолбенел. Колония словно пылала! От пирамид, кубов и параллелепипедов остались, казалось, только раскаленные добела ребра, между которыми металось неистовое пламя. Оранжевые языки рвались вверх и там, на острие шпиля, сливались в раскаленную нить. Видимо, на этот раз передавалась информация чрезвычайной важности — ради пустяковой пришельцы не стали бы вкладывать в луч такую бездну энергии. Но вот луч иссяк. Колония тут же «угасла» и теперь едва светилась. Наверное, слишком много жизненных сил было растрачено.

Вернувшись, Шагурин долго не мог заснуть. «Кто эти странные существа? — думал он, ворочаясь в постели. —

Какие они — добрые, злые, равнодушные? Что ищут на Земле? О чем сигналят своим? Черт, и никому ведь не расскажешь! Даже если его не сразу признают психом — сделают это попозже, когда отправятся на стройку и увидят голые стены. А может, пусть все идет своим чередом?

Утро выдалось не мудренее вечера. Шагурин встал с тяжелой головой, на работе все делал невпопад и вызывал удивленные взгляды сослуживцев. Наконец он оказался за дверями института и поплыл в светящемся потоке, каким представлялась ему людская толпа.

Внезапно справа, с проезжей части, раздался пронзительный визг тормозов, за которым последовала отчаянная ругань водителя. Шагурин повернул голову на шум и увидел, что прямо к нему, чудом выскочив из-под колес, несется насмерть перепуганная уличная собачонка.

Пару мгновений спустя ее черное вздрагивающее тельце, окруженное малиновой аурой, прижалось к ноге.

Поджав хвост, дворняжка тихонько поскуливала.

Нагнувшись, Шагурин потрепал ее по голове и вдруг, сам не зная зачем, подхватил на руки.

— Повезло тебе, кроха, — пробормотал он. — Кстати, хорошая кличка. Пожалуй, на ней мы и остановимся. Идет?

Собака не возражала. Восседая у Шагурина на руках, она норовила лизнуть его в подбородок.

После этого Шагурин долго не заходил на стройку.

Кроха стала жить в его квартире. Сильно он ее не баловал, кормил чем придется и зачастую бесцеремонно отпихивал, если собака вертелась у него под ногами. И все же Кроха души в нем не чаяла. Провинившись, садилась перед рассерженным хозяином и, глядя прямо в глаза, униженно виляла хвостом. Что поделаешь — приходилось ее прощать!

Дни шли за днями. И вот настало время «красного прилива». Внезапно, как всегда, нахлынули необъятные рубиновые волны, поднявшись над крышами самых высоких зданий. Время от времени Шагурин задумывался о их природе. Перебирал разные версии, но чаще всего грешил на возмущения в солнечной атмосфере. Вспыхнул там, за миллионы километров от Земли, протуберанец, а здесь — пожалуйста! — красное наводнение.

К вечеру «прилив» кончился.

Перед сном Шагурин, взяв с собой Кроху, вышел прогуляться. Собака сразу куда-то убежала, а хозяин, которого томило странное предчувствие, долго стоял у подъезда и смотрел в сторону стройки.

И луч появился. Но огненные черточки никак не хотели сливаться в сверкающую спицу. Вот луч пропал секунд на пять, затем белые штрихи снова помчались в небо.

Опять перерыв. Потом вверх взвилась одинокая черточка, потянув за собой цепочку едва заметных точек.

Поколебавшись, Шагурин зашагал к стройке.

То, что он увидел, можно было назвать одним словом — конец. Колония напоминала разворошенный муравейник.

Ореол, окружающий ее, пульсировал, то расширяясь, то сходя на нет. Кубы, цилиндры и конусы перекосились, многие фигуры опали, сплюснулись. Витой шпиль сделался ниже. К его вершине текли извилистые огненные ручейки, стремясь отдать лучу последние капли энергии.

Впрочем, какому лучу? Теперь шпиль лишь изредка выстреливал в небо новую порцию искорок.

«Неужели все дело в «красных приливах»? — подумал Шагурин. — Что, если каждый из них подтачивал колонию, а этот, последний, нанес ей удар, от которого она вряд ли оправится? Может, это и хорошо. Есть пришельцы — есть проблемы, нет пришельцев — нет проблем.

Неужели они и вправду строили зловещие планы? Нет, не верится. Наверное, обычные исследователи. Открыли новую планету и собирают информацию для доклада в каком-нибудь Галактическом Совете. Если так, то обидно — сгинут, и люди ничего о них не узнают. Их поле иссякает.

А мое? Насколько оно сильное? Лепестки пламени так и рвутся в стороны. Может, отдать пришельцам частичку своего огня? Бредовая идея. А вдруг нет?»

И тут колония начала разваливаться. Бесшумно, как карточный домик. Огненные змейки судорожно обвивали основание шпиля, не в силах добраться до его верхней точки, откуда уже не срывалась ни одна искорка.

У Шагурина защемило сердце. Не отдавая себе отчета, он шагнул вперед. Протянул руку, и язычки пламени, вырывающиеся из нее, вошли в готовый погаснуть ореол колонии.

…Его как будто со страшной силой рванули за руку. Окружающее расплылось, размазалось. Перед глазами — ворох ослепительных искр. Боль… Чудовищная боль…