Татьяна Добрусина - Сверхновая американская фантастика, 1994 № 05

— Джо ее слышал! — рявкнул вдруг Дэн, разворачиваясь ко мне. — Скажи ему, Джо! Расскажи, как мне угрожала эта чертова баба, Марджорибэнкс!

Я заколебался, и Ренни одарил меня пронзительным взглядом, на которые он великий мастер.

— Произошло недоразумение, — выдавил я.

— Недоразумение! — Дэн издевательски хохотнул. — Ты это так называешь? Какого дьявола ты защищаешь ее, Сагар?

Что еще я мог сказать? Мы поспешно шагали по грязному пляжу, огибая примитивную дамбу, построенную Дэном в те дни, когда он заманил в ловушку Ползучий Риф. Теперь эта часть лагуны была осушена, и Риф потерял способность передвигаться… может быть. Он маячил перед нами — серый полумесяц — пять метров в высоту, шесть или семь в ширину, а длиной, так все сорок метров. Тускло-серого цвета, он был зернисто-рыхлым, как пемза. Первые два метра в основании Рифа были плотными, но выше вещество Рифа разветвлялось, свиваясь диковинными спиралями, завитками, колоннами — точь-в-точь церковный орган, чудовищное творение безумца. В расселинах коралла шныряли иглокожие — морские звезды и морские ежи.

— А ведь эта проклятая штука все еще жива, — пробормотал Ренни, разглядывая трепещущие реснички анемоны. — Каким дьяволом она кормится?

Анемона схватила алую бабочку. Щупальца с силой свились, запихивая пойманное насекомое в желудок.

— Чтоб мне провалиться, — изумленно проговорил кто-то.

— Весь Риф все еще живет, — заметил Дэн. — Сюда. Повернем вот сюда.

Мы вошли во впадину серого полумесяца. Там была Диана, окруженная с трех сторон причудливыми стенами Рифа. Она улыбнулась мне и обратилась к отцу:

— Послушай, папа, я думаю, ты…

— Ладно, — оборвал ее Дэн. — Вот, Ренни, погляди на это.

Над коралловой стеной свисал хвостовой плавник дельфина. Голова и почти все тело скрывались в глубокой расселине.

— Это мой ученый дельфин. Самка. Вот так мы ее и нашли. Другие тоже были здесь, вокруг Рифа — в агонии. Мы отнесли их домой, но что проку? Они все умерли. Отравление. Чтобы я да не узнал симптомы! Ну, что ты на это скажешь?

— Папа, — твердо сказала Диана, — по-моему, тебе стоит взглянуть вот на это.

— Что? — Дэн шагнул вперед, не отрывая глаз от трупа. — Иисусе…

Он поднял какую-то щепку, потыкал ею тело и приподнял хвост. Мы столпились вокруг.

Там, где тело дельфина соприкасалось с Рифом, плоть исчезла. По спине у меня поползли мурашки. Миллионы тончайших щупалец отпрянули в раковины. Глубже в расселине, ни на что не обращая внимания, трудились ненасытные анемоны. На голове дельфинки, насыщаясь, возлежала морская звезда. Омерзительное зрелище!

— Вот странно, правда? — сказал полицейский. — У дельфинов ведь такие прочные шкуры. Да и вряд ли труп успел разложиться. Так какого дьявола…

— Ее растворили… — тихо сказал Дэн. — Коралл выделяет сильный растворитель… и другие существа, вероятно, тоже. — Он выпрямился. — Нужно изучить это явление. Однако сути дела это не меняет. Вначале что-то должно было убить дельфина. Я исследовал других погибших животных и нашел в их крови сильнейший яд. Вернемся в дом.

И мы, слава Богу, вышли из этой впадины. Нас окружали бесчисленные миллионы живых существ, вырванных из родной стихии и борющихся за существование…

— Черт подери! — воскликнул кто-то.

— Удивительно, что Риф вообще живет, — сказал я Диане. — Все эти морские звезды, ежи, сами кораллы — как они ухитряются существовать без воды?

— У отца есть теория… — она осеклась и обернулась. — Что случилось, Джим?

Один из полицейских, Джим Андерс, согнулся, разглядывая тыльную сторону ладони.

— Чертовски жжется, — пробормотал он.

— Дай — ка я гляну, — сказала Диана. — Эй, не шевелись! Ты дотронулся до морского ежа. — Сильно сдавив мякоть ладони, она извлекла наружу стерженек тонкого шипа, вонзившегося в кожу. — Не вздумай тереть. У этой иглы кончик зазубрен, ты ее только глубже загонишь в кожу. Я вытащу ее в доме.

— А я ничего не касался, — сказал Андерс.

— Морского ежа можно задеть даже не заметив, — показала головой Диана. — Со мной это не раз случалось, когда ныряла.

У Андреса от боли слезы навернулись на глаза. Пальцы левой руки с силой сомкнулись на запястье правой. Кожа вокруг иглы горела нездоровой краснотой. Плохо дело.

— Я же ничего не касался, — упрямо повторил он.

Я поднял обломок дерева, выбеленного морем, замахнулся им на морского ежа, забившегося в коралловую щель, и внимательно осмотрел обломок.

Из дерева торчало с полдюжины черных иголок…

Господи! Я схватил Диану за руку и выволок из опасной зоны, на бегу предостерегающе крича остальным. Дэн побежал за нами. Полицейские обступили нас, и я показал им обломок дерева.

— Ты хочешь сказать, что еж метнул иглы? — недоверчиво осведомился Дэн.

— Проверь сам, — посоветовал я.

— Папа, не надо, — поспешно сказала Диана. — Я все сама видела. Именно так погибли наши дельфины. Помнишь, в каждом из них мы нашли вот такие иглы? Мы-то решили, что подцепили их, когда оттаскивали тела подальше от Рифа.

— Пришлите вертолет скорой помощи к дому Уэстэвэя, срочно! — распорядился Рекнни в свой наручный визифон. — Как ты себя чувствуешь? — обратился он к Андресу, который скорчился над своей рукой с посеревшим от боли лицом.

— Это не обычный морской еж и не обычная игла, — проговорил Дэн. — И весь этот проклятый Риф — не обычный.

Чайка уселась на коралловый пик, не сводя глаз с дельфиньих останков. Алчная пожирательница падали ждала, когда мы скроемся из виду.

— Присядь-ка лучше. — Ренни извлек нож, наклонился над Андерсом и занялся малоприятным делом. Я увидел, как брызнула кровь. — Сиди и не шевелись, ладно? Сейчас прибудет помощь. — Он резко повернулся к Дэну. — И ты зовешь себя океанологом? Какого черта ты не знал об этом? Пудришь мне мозги болтовней о Миранде Марджорибэнкс! Твое счастье, Уэстэвэй, что я не включал диктофон. И вот что я тебе скажу: если Андрес… — Ренни не договорил.

— С ним все будет в порядке, — сказал Дэн. — Ему досталась только одна игла, а дельфинам — по нескольку дюжин. Чего я не понимаю… — Он впился взглядом в Риф. — Дельфины ведь обычно хорошо чувствуют опасность. Как же это им пришло в голову шнырять вокруг Рифа?

— Да уж верно не с подачи Миранды Марджорибэнкс! — огрызнулся Ренни.

Дэн, однако, был не из тех, кто легко признает свои ошибки, и начал громко рассуждать о природе и развитии Ползучего Рифа. Андрес тихо постанывал, а Ренни нетерпеливо глядел на небо.

Почему только Дэн оставил свою профессию и выбрал такую примитивную жизнь? И только ли научное воодушевление горело в его глазах, когда он смотрел на Риф и рассуждал о полипах, медузах, кишечнополостных и иглокожих?