Татьяна Добрусина - Сверхновая американская фантастика, 1994 № 05

А роман нашел своего читателя и в англоязычных странах, и в России. Айзек Азимов в предисловии написал, что не надеется получить Пулитцеровскую премию за свои романы, а Орсон Скотт Кард добавил в рецензии в «F&SF», что и в номинационных списках премий «Хьюго» и «Небьюла» нынче тоже числятся книги совсем другого стиля и направления (а я добавлю, что это и понятно — чистая «научная фантастика» пережила пик своей популярности вместе с концом НТР и наступлением постэнтээровской эпохи, когда возобновился интерес к гуманитарным проблемам и ценностям). Но тут же Орсон Кард заметил, что чем старше становился Азимов, тем лучше становились его книги, что не обязательно писателю быть новым, чтобы быть блестящим, а что до обвинений в «устарелости», то им подвергался еще Иоганн Себастьян Бах (тоже ставший классиком еще при жизни).

От себя же я скажу — при всей кажущейся скучноватости, «науковатости», длиннотах в научно-технических описаниях и, наоборот, схематичности в описании героев и житейских ситуаций (особенно любовных линий) — все равно, на мой взгляд, «Немезида» весьма актуальна — ясностью мысли, верой в человека и человечество, здоровым рациональным оптимизмом — может, как раз этого нам и не хватает в конце нашего века и в России, и в мире вообще.

И в последний раз я вернусь к предисловию, где автор смутно пообещал когда-нибудь написать еще книги, которые бы связали бы действие «Немезиды» с мирами других его произведений — эпопей о Роботах и Основании. Жаль, что эти романы уже не будут написаны. «Немезида» — последняя книга, последняя звезда, открытая в космосе Айзека Азимова.

Продолжаем публикацию глав книги Алексиса де Токвиля «Демократия в Америке». Начало — в четвертом номере «Сверхновой»: Введение, гл. 1. Внешние очертания Северной Америки.

О том, почему необходимо знать происхождение народов для понимания их общественного строя и законов. — Америка — единственная страна, на примере которой можно ясно увидеть начальный этап становления великого народа. — В чем состояло сходство людей, заселивших английскую часть Америки. — В чем заключалось их различие. — Замечание, касающееся всех европейцев, поселившихся на побережье Нового Света. — Колонизация Виргинии. — Колонизация Новой Англии. — Характерные особенности первых жителей Новой Англии. — Их прибытие. — Первые законы. — Общественный договор. — Уголовный кодекс, заимствованный из законов Моисея. — Религиозная одержимость. — Республиканский дух. — Тесная связь между приверженностью религии и духом свободы.

Рождается человек. Его первые годы проходят неосознанно, в играх и забавах. Он растет, мужает. Наконец, мир открывает перед ним свои двери, он входит в него и вступает в общение с себе подобными. И тогда к нему впервые начинают приглядываться, изучать его, и многим кажется, что те пороки и добродетели, которые будут ему свойственны в зрелом возрасте зарождаются именно теперь.

В этом-то, на мой взгляд, и состоит серьезное заблуждение.

Вернитесь назад. Посмотрите внимательно на ребенка, когда он еще у материнской груди. Постарайтесь увидеть, как внешний мир впервые отражается в еще затуманенном зеркале его разума; отметьте его первые сильные впечатления; вслушайтесь в первые произнесенные им слова, которые свидетельствуют о пробуждении пока еще дремлющей силы его разума, и, наконец, поприсутствуйте при первых испытаниях, которые ему предстоит выдержать, и только в этом случае вы поймете, в чем источник его предрассудков, привычек и страстей, которые он пронесет через всю свою жизнь, можно сказать, что человек становится самим собой уже с пеленок.

Нечто аналогичное происходит и с нациями. Происхождение всегда накладывает отпечаток на народы. Обстоятельства, в которых рождаются нации и которые служат их становлению, оказывают воздействие на все их будущее развитие.

Если бы мы могли вернуться в тот период, когда возникло то или иное общество, и посмотреть на его первые исторические памятники, то мы непременно, я в этом не сомневаюсь, отыскали бы первопричины предрассудков, привычек и пристрастий, распространенных в данном обществе, — словом, все то, что составляет национальный характер. Мы смогли бы также найти объяснение обычаям, которые будто бы совершенно не соответствуют тому, что принято сегодня; законам, которые, казалось бы, несовместимы с признанными в наше время порывами; противоречащим друг другу взглядам, которые то и дело встречаются в обществе, словно некие остатки цепей, хотя и свисающих по-прежнему со сводов древнего здания, но уже давно ничего не поддерживающих. Это могло бы объяснить судьбы отдельных народов, которых невидимая сила словно увлекает к некой цели, неведомой им самим. Однако до сих пор для подобного анализа общества не хватает фактов. Стремление познать самих себя приходит к народам лишь по мере их старения, поэтому, когда они наконец задумываются о необходимости взглянуть на свою колыбель, время уже заволокло ее дымкой, а невежество и тщеславие окутало вымыслом, за которым истина потерялась окончательно.

Америка оказалась единственной страной, где стало возможем наблюдать естественное и спокойное развитие общества и где удалось точно определить то влияние, которое оказал начальный период его становления на будущее штатов.

В эпоху, когда европейцы высадились на побережье Нового Света, основные черты их национального характера были уже вполне сформированы; каждый из европейских народов имел свое особое, отличное от прочих лицо. А так как все они уже достигли того уровня развития цивилизации, когда человек созревает для изучения самого себя, то они оставили нам достоверное описание своих взглядов, нравов и обычаев. Таким образом, люди, жившие в XV веке, практически столь же хорошо нам знакомы, как и наши современники. Америка в полной мере дает нам увидеть то, что из-за невежества или варварства первобытных людей скрыто от наших глаз.

Нашим современникам, недалеко отстоящим от эпохи зарождения американского общества и, следовательно, имеющим о нем весьма детальное представление и одновременно достаточно далеким от тех времен, что позволяет им реально оценивать полученные результаты, казалось, дано было заглянуть дальше своих предшественников, в события человеческой истории. Провидение вложило в наши руки факел, которого недоставало нашим отцам и который позволил нам различить в свершившихся судьбах нации первопричины, сокрытые от наших предков плотной завесой прошлого.