Татьяна Добрусина - Сверхновая американская фантастика, 1994 № 05

Райх не поддерживал мою гипотезу, и свое несогласие объяснял результатами датировки фигурок. Несмотря на то что они прекрасно сохранились, по возрасту они оказались на тысячу лет старше культуры прото-хатти. Позднее это подтвердил его «нейтронный датировщик». Безусловно, меня самого не устраивала моя предварительная датировка и я хотел знать точный возраст находок, однако оставалась главная проблема. Насколько я знаю, до третьего тысячелетия до н. э. в Малой Азии не существовало никаких цивилизаций, а если и были, то гораздо южнее Турции. Но кто же тогда изготовил эти фигурки, если не прото-хатти? Может, их завезли откуда-то с юга? Тогда откуда?

Первые два месяца нашей совместной работы Райх продолжал экспериментировать с «нейтронным датировщиком», используя мои фигурки как материал для исследований. И тут возникли совершенно абсурдные трудности. Возраст черепков из Шумера и Вавилона прибор устанавливал с предельной точностью, тем более, что у нас была возможность перепроверки, но с этими фигурками было не все в порядке — результаты оказались настолько необычными, что появились сомнения. Обычно нейтронный луч направляется в течение минуты на частички каменной пыли в трещинах и выбоинах фигурок. По этим следам эрозии и разрушений датировщик должен определить приблизительно, когда был обработан базальт. Но тут он не сработал: стрелка индикатора скакнула до предела: около десяти тысяч лет до н. э.! Тогда Райх предложил увеличить масштаб замера — просто из любопытства: какой же возраст покажет прибор, в конце концов, — и он перестроил чувствительность на двухкратное увеличение. Стрелка тут же без колебаний дернулась в самый угол индикатора. Чертовщина какая-то! Райх решил, что допустил в чем-то оплошность — возможно, никакой пыли после обработки базальта не сохранилось, и датировщик пытается зафиксировать возраст самого материала! На всякий случай Райх велел своим помощникам изготовить шкалу для замеров вплоть до миллиона лет — задача серьезная, решать которую придется все лето. Вот тогда-то мы решили отправиться в Каратеп и разобраться во всем на месте, так сказать, найти источник проблемы.

Да… источник проблемы. Сейчас просто невозможно поверить во всю эту историю! О какой «случайности» можно толковать после всего происшедшего, когда в один узел сплелись и смерть друга, и загадка базальтовых фигурок? Вспоминая события того лета, просто невозможно верить в материалистическую концепцию исторического детерминизма.

Но все по порядку. Шестнадцатого апреля мы прибыли в Кадырли. На следующий день разбили лагерь на Черной Горе. Конечно, ничто не мешало нам руководить раскопками прямо из отеля в Кадырли, однако наши рабочие разместились в ближайшей деревушке, и мы решили, что нам тоже не мешает быть рядом с объектом наших исследований. Вдобавок, моей романтической натуре претило каждый вечер вырываться из объятий второго тысячелетия до нашей эры и снова погружаться в атмосферу конца двадцатого века.

Свои палатки мы поставили неподалеку от могильного кургана. Прямо под нами клокотали желтые воды речки Пирамус — ее глухой рокот постоянно стоял в ушах. На самой вершине кургана был установлен электронный зонд.

О нем стоит рассказать поподробней: эта штука, изобретенная Райхом, произвела настоящий переворот в археологии. Принципиально он был не сложнее рентгеновской установки и работал по методу миноискателя. Однако миноискатель фиксирует лишь металлические предметы, а луч рентгена — твердые и светонепроницаемые, а поскольку земля сама по себе — твердый и светонепроницаемый объект, то обычный рентгеновский аппарат для археологии бесполезен. Более того, те предметы, что интересуют археологию — камни, глиняные черепки, останки живых существ, имеют такую же молекулярную структуру, как и грунт, в котором они покоятся, так что вряд ли рентгеновская пленка смогла бы что-нибудь зафиксировать.

Райх использовал для своих целей электронный лазер и модифицировал его настолько, что тот проникал до трех миль в глубину, а его принцип «нейтронной обратной связи» позволил тут же получать изображения любого объекта обычной формы, например, каменной плиты. Оставалось только докопаться до найденного предмета, и тут нам должен помочь специальный робот под названием «Крот».

Нетрудно представить мое возбуждение в день, когда мы начали работать в Каратепе. За пятнадцать лет сложнейших раскопок новых фигурок отрыть не удалось, объяснить происхождение старых мы тоже не могли, да еще оставалась проблема — куда девать отрытый грунт? Но теперь изобретение Райха с гениальной простотой решало эту задачу.

Вечером третьего дня к нам в гости пришли турецкие коллеги Фуад и Дарга, и мы решили отправиться в Кадырли, чтобы поужинать в отеле. Возникшее у нас поначалу раздражение — показалось, что турки шпионят за нами по заданию правительства — вскоре исчезло, поскольку оба ученых вели себя весьма дружелюбно, живо интересуясь, как идут наши дела. А после превосходного ужина с бутылочкой доброго кларета все неприятности этого дня показались несущественными. Затем мы отправились в холл отеля, где нас ожидали турецкий кофе и бренди. И тут доктор Дарга вернулся к теме самоубийств. На этот раз он явился во всеоружии фактов и цифр. Не буду вдаваться в подробности нашей беседы — затянулась она далеко за полночь, — однако мне показалось, что теория Дарги о «биологическом упадке» уже не выглядела такой дикой.

Мы никогда не сможем понять, говорил Дарга, неслыханный рост числа самоубийств в мире, если будет отчаянно держаться только за одну гипотезу — «невроза цивилизации» и ссылаться лишь на то, что мы слишком от многого защищены, и жизнь наша не имеет истинной цели. А как быть с многочисленными примерами героизма и самопожертвования? А сколько многообещающих открытий сделала психология за последние 50 лет? Даже уровень преступности заметно понизился в последние годы, несмотря на перенаселенность планеты. В первой половине двадцатого века рост преступности и рост числа самоубийств увеличивались одновременно. Почему же теперь, когда преступлений становится меньше, статистика самоубийств так драматически увеличивается? Это весьма дурной знак: во все времена эти два патологических явления развивались синхронно. Раньше случаи самоубийств частично зависели от преступлений, поскольку одна треть убийц кончала с собой. Нет, говорил Дарга, тут мы имеем дело с каким-то загадочным законом исторического упадка, о котором догадывался один лишь Шпенглер. Каждый индивидуум представляет собой лишь маленькую клетку гигантского тела цивилизации, а в этом теле, как и в человеческом, неуклонно развивается процесс старения…