Александр Силецкий - Космопорт, 2014 № 05 (6)

Он долго рассматривал себя в зеркале. Всё тело болело, и эта ноющая боль усиливала ощущение того, что он всё-таки жив.

Не одеваясь, как был в семейных трусах, Карл вышел из квартиры и поднялся на чердак. Замок на двери болтался в вырванной петле. Ноябрьский ветер колол лицо. Карлу стало страшно. Трезвым он боялся тех мгновений жизни, когда ты уже сделал неотвратимое и несёшься в пропасть, его ужасал тот последний миг боли, пронизывающей всё тело… На покрытой инеем крыше чётко были видны следы ног. Вот кто-то подошёл к краю, здесь шаг стал короче. Вот он упал и заскользил к сломанному парапету. И Карл знал, что это — его следы!

Сердце учащённо забилось, ладони вспотели. Двор-колодец в высоты пятого этажа казался таким маленьким.

— Павловский! — услышал Карл за спиной и шагнул вперёд.

Короткий полёт. Свист ветра в ушах. Чавкающий удар, миг пронзающей боли и темнота.

Зазвонил будильник. Карл проснулся. Мутный утренний свет через пыльное окно, дымящие трубы промзоны за пустырём. Два яйца и кусочек сыра в холодильнике. Боль во всём теле, словно накануне перенапряг нетренированные мышцы. Карл заплакал. Он был уверен, что вчера и позавчера, а может быть, и ранее он попытался вырваться из этого мира. И он видел, что побег оказался тщетным.

Замок на чердачной двери был вырван. Парапет сломан. Две цепочки следов, слегка присыпанные снегом, тянулись к краю крыши. Карл медленно спустился во двор. Унылая дворничиха скребла метлой скользкий асфальт.

— Павловский, — услышал Карл за спиной уже знакомый голос. — Чего стоишь? На работу опоздаешь.

У подъезда курил сигарету аккуратно одетый человек, похожий на бухгалтера Големова и нового офис-менеджера одновременно.

— Простите… — Карл никак не мог вспомнить имени этого человека.

— Сосед я твой, — сказал незнакомец. — Не то, что ты сейчас вообразишь! Шуруй на работу, и без глупостей. Сам видишь, ни к чему твои фокусы не приводят.

— Но…

Менеджер-бухгалтер, не слушая Карла, скрылся в пропитанном кошачьей мочой подъезде.

Дни потекли своим чередом. Увлечение спортом, охватившее всех сотрудников офиса, неожиданно сменилось увлечением кофе, и обеденные перерывы превратились во что-то вроде любительских дегустаций. Но Павловский не любил кофе, и обязанность участвовать в ежедневных обсуждениях вгоняла его в тоску.

Наступил новый год, а за ним наконец-то, подошла к концу холодная и унылая зима. Но весна выдалась затяжной, переменчивой. Карлу не хватало солнца, каждый день приносил новые страдания.

— Взгляни на дерево, на каждой ветке притаилась твоя свобода, — бормотал Павловский.

Но за попыткой сунуть голову в петлю следовало унылое пробуждение и окрик соседа:

— Павловский, иди на работу! А свои шуточки брось!

Карл пробовал заговорить с этим странным человеком, но это ни к чему не приводило.

Павловский подозревал, что на самом деле он уже умер и пребывает в чистилище. Но, может быть, он просто сошёл с ума?

— Я сошёл с ума!

Эта мысль казалась спасением. Ведь если так, то не было на самом деле ни грозных окриков, ни унылых офисных будней, ни прыжков с крыши. Всё оказывалось проще! И нужно лишь пойти в клинику, получить от доктора горсть таблеток, начать пить их строго по расписанию…

Раз в три месяца по условиям страхового договора Павловский проходил медицинское обследование. Он вдруг понял, что был обязан явиться в офис «Восемьдесят восьмого легиона» ещё в ноябре, но просто забыл о необходимости визита.

— Так вот оно спасение! Вот! — шептал Павловский. — Я приду к ним, психиатр распознает во мне сумасшедшего, и всё это прекратится!

Решение было столь простым! Многие месяцы оно лежало на поверхности. Надо просто пойти к доктору и обо всём ему рассказать!

С того момента, как Карл впервые попал в «Восемьдесят восьмой легион», здесь многое изменилось. Компания обзавелась целой сетью офисов по всему городу. Это были роскошные здания из стекла и металла с обязательным швейцаром у подъезда. Фирма, несомненно, процветала, а её бизнес уже давно вышел за пределы страховой сферы. Павловский никогда особенно не интересовался происходящим в мире, но даже он знал, что «Восемьдесят восьмой легион» из местечковой компании превратился в успешную федеральную корпорацию, занимающуюся социологией и моделированием самых различных процессов.

Доктор Велиалов давно работал где-то в центральном офисе, и последние пару лет врачом, консультирующим Павловского, был некто Асмодей Морт — пухленький чернявый человечек с большой лысиной.

— Простите, я застрахован от самоубийства, но пропустил уже два обследования, — сказал Карл, несколько волнуясь.

— Это нестрашно, — улыбнулся Асмодей. — Для вас обследования теперь лишь формальность.

От этих слов повеяло холодом и неприятно кольнуло сердце.

— Но я — настоящий самоубийца, доктор Морт!

— Карл, называйте меня просто Асмодей. Если у вас есть какие-то вопросы, можете их задать, — улыбнулся доктор и протянул Павловскому бокал.

— Отличное виски! Двадцатилетней выдержки. Угощайтесь.

Павловский сделал глоток обжигающей маслянистой жидкости и вдруг подумал, что стоимость предложенной порции, возможно, превышает размер его месячной зарплаты.

— Асмодей, я — самоубийца. И за последние полгода я совершил шесть попыток покончить с собой! — выпалил Карл.

— На самом деле, двенадцать, — как бы про себя пробормотал Асмодей. — Вы просто не про всё помните.

— Но ведь я жив… — во рту Павловского пересохло. — Это потому, что я застрахован?

— Отчасти! — улыбнулся Асмодей. — Вы пришли ко мне потому, что считаете себя сумасшедшим. Смею заверить: вы — жуткий тип с неимоверно сильными суицидальными наклонностями, неудачник и нытик, но в остальном вы нормальны.

— Тогда, может быть, вы объясните мне, что происходит? — спросил Карл.

Сердце его забилось ещё сильнее, лицо обдало жаром от прилившей к вискам крови.

— Конечно, объясню! — улыбнулся Асмодей. — Право, удивляюсь, как вы сами до сих пор не догадались. Вы же увлекались религией?

— Каждая религия предлагает свою версию происходящих в мире событий.

— Ну, хорошо. Но вы же знаете, есть такое религиозное учение, по которому мира не существует, а на самом деле является лишь сном…

— И? — губы Карла пересохли.

— И… Воспринимайте это учение буквально!

Доктор явно любовался замешательством Павловского. Наглядевшись вдоволь, он расхохотался.

— Хотите сигарету? — спросил Асмодей, доставая из стола серебряную коробочку, украшенную замысловатым вензелем. — Какие предпочитаете?