Журнал «Наш cовременник» - Наш Современник, 2002 № 03

Тайна сия велика есть, ни у кого теперь не допросишься статистических сведений о количестве звонков на ТВ с выражением глубокого возмущения. Но, судя по бледному виду и какому-то уж особо пошлому поведению ведущего Набутова при открытии и при закрытии подглядок, очень походило на то, что экспериментаторы сильно вляпались.

Не могу сказать, что сам я видел многое: первый день, последний, визит Жириновского, сцена с лобзающимися на полу девицами да впридачу «Глас народа», специально посвященный подглядкам перед самым их финалом. Если б не длительная командировка, наверное, еще несколько раз последил за развитием событий в гостинице «Россия». Не все же папарацци будут нас отслеживать, поглядим и мы, каково их искусство, умеют ли они, хотя бы отчасти, щадить своих ведомых, а заодно и зрителей.

Об искусстве их говорить не приходится, это, кажется, отметили все «эксперты», в том числе и те, что до конца сочувствовали затее. Газетная и радиоподдержка вылилась в довольно кислый одобрямс. Лишь один остроумец попытался придать акции политический смысл и храбро сморозил, что мы наблюдали отмщение тем, кто в течение десятилетий осуществлял тотальную слежку за всей страной.

Зато с кем ни поговоришь по душам, все дружно морщатся и, в зависимости от темперамента, тихо или громко негодуют. И почти у каждого на устах непременное: «зверинец!» Или «кунсткамера». Или «паноптикум». И почти все уверены, что больше у нас в стране никто такого смотреть не станет. Да и за стекло мало кто сунется.

В последнем я, правда, не уверен. Как и в том, что наши не шибко мастеровитые папарацци, придя в себя от страха и подсчитав гонорары, не захотят опробовать на нас еще какой-нибудь долгодействующий сценарий с раздеваниями и разоблачениями, с подсидками и подножками.

Может быть, неприятнее всего поразило, что в вечер выхода из-за стекла на набережной перед гостиницей собралась внушительная толпа зевак, чтобы приветствовать новых «звезд» страны. Впрочем, в стенах студии один эпизод и порадовал. Когда огласили результаты голосования, стало ясно, почему молодежь определила победительницей девушку по имени Жанна. Хотя она вела себя за стеклом «невыразительней» всех, зато теперь призналась, что постоянно думала лишь о том, зачем она там и как скорей оттуда выбраться.

Может, это был хитрый маневр ее? Так считают мои студенты, которые вообще уверены, что все действовали с самого начала по жестким сценариям. И что победительница вместе со сценаристами сыграла на чувстве жалости и сострадания, которые столь свойственны нашим зрителям.

Но все-таки чего ждать от папараццизма российской выделки после его официальной легализации? Воскресный выпуск «МК» еще в марте 2000 года поместил на первой полосе коллаж с обнаженной Мерилин Монро, частично просматриваемой через характерную металлическую прорезь. И тут же крупными буквами текст, как бы дающий главную характеристику уходящему столетию: XX ВЕК СКВОЗЬ ЗАМОЧНУЮ СКВАЖИНУ. Что ж, выходит, вполне пристойно и мило повеселилось человечество за истекший период. И Мерилин на славу повеселилась, и Диана. И вообще, шутит «МК», «один из самых восхитительных грехов человека — желание подглядывать!»

И «МК», и иже с ним неплохо подготовили почву для домашнего папараццизма XXI века. А уж повеселит ли он кого, время покажет.

Гласность, повторюсь, беспощадный и всепожирающий зверь. Те, кто у нас выпускал ее однажды, из клетки, надеялись, что гласность будет уплетать исключительно «чужих». Но эта ненасытная утроба всеядна, если ее недокармливают, гласность начинает заглатывать всех подряд, в том числе и «своих», давших ей волю. Это с ее стороны вряд ли справедливо. Но кто ее способен усовестить? Уж, конечно, не те, кто подбрасывал ей в пасть ломти, слишком возбуждающие аппетит.

В числе таких науськивателей зверя, вдруг угодивших ему на зубок, недавно оказался Е. Киселев. Вроде бы стопроцентно «своя» «Комсомольская правда» взяла да и выставила его на всеобщее посмешище. На первой полосе «Московского выпуска» (18 декабря 2001 г.) многих, думаю, подивило жирное папараццистское приглашение поглумиться над элитарным телекрасавцем: «„ПОРНО-ИТОГИ“ С ЕВГЕНИЕМ КИСЕЛЕВЫМ? Человек, похожий на ведущего аналитической программы ТВ-6, стал героем скандального сюжета, который гуляет по Интернету». Слева от зазывного текста — фотоколлаж: барственно-одутловатое лицо непривычно взъерошенного Киселева с модными очочками на носу, и в их узеньких линзах отражаются две, что называется, ню. Пощадим матерого политического разоблачителя, не станем здесь пересказывать содержание газетной заметки о порнографических сюжетиках из Интернета, в которых фигурирует «толстый бородатый мужчина». Полезней процитировать Киселева, отбивающегося от таких же, как он сам, папарацци: «Что я делаю в частной жизни, это мое личное дело. Что я ем, что я пью, с кем встречаюсь, с кем я сплю, как я трачу деньги, на что — это, кроме меня и моих близких, больше никого не касается». Золотые слова, драгоценный лепет! Вот так бы все папарацци относились к личной жизни д р у г о г о, как Е. Киселев к себе, любимому. С завтрашнего утра началась бы у нас в России совершенно иная журналистика.

Но разве дождешься от них, если одной меркой желают мерить себя, другой — все, как он выражается, цитируя нобелевца Бродского, «застенчивое быдло».

Случай с Киселевым — не первый, не последний. Гласность еще задаст им всем жару. Куда более жирные телеса и лакомые костяки затрещат в ее челюстях. Повадки всепожирающего чудища, хотя и в исковерканном виде, однако отражают какой-то неумолимый закон возмездия. Да, рано или поздно черед воздаяния наступает. Если кто-то и где-то у всех на глазах преступил черту, охраняющую личность д р у г о г о, то тем самым подается пример, разрешающий и с ним, преступившим, обойтись столь же глумливо или еще беспощадней.

Возмездие, несравненно более масштабное, становится событием последних лет в связи со всемирной интернетной горячкой, информационным бумом конца ХХ — начала ХХI веков. На эту тему интересно послушать человека, который сам в течение долгой творческой жизни приложил колоссальную энергию для апологетизации технотронного мифа. Речь идет о польском писателе-фантасте Станиславе Леме. Престарелый автор, надо отдать ему должное, никогда не был односторонен в своих футурологических выкладках. В равной мере Лем обладал умением пугать читателей инопланетными или земными технохимерами и прельщать их картинами грядущего идеального бытия, обеспеченного мощью коллективного научного гения. И все-таки в последние времена Лем, размышляя об искусственном интеллекте, больше пугает и предостерегает, чем обнадеживает. В некоторых своих высказываниях, посвященных буйно процветшему Интернету, писатель и сам выглядит если не напуганным, то весьма озадаченным.