Джеральд Холтон - Что такое антинаука

Образцом социологического подхода могут служить пионерские исследования по идентификации социально-психологических черт «модерна» на уровне «среднего», обыкновенного человека, рядового обывателя, проводившиеся в последние десятилетия А. Инкелесом и его сотрудниками из Стэндфордского университета [19] Inkeles A., Smith D.H. Becoming modern: individual change in six developing countries. Cambridge, 1974, Inkeles A. Exploring individual modernity. N.Y., 1983. Другие имеющиеся работы уделяют основное внимание политическим и экономическим чертам модернизма. . Можно указать и на другие попытки аналогичных разработок, образующих уже целый исторический ряд, — от Маркса до Рэдфилда, Хабермаса, Друкера, Белла и К. Лэша [20] См..напр.: Lasch Ch.The true and only heaven: progress and its critics. N.Y., 1991; Frankel Ch. The case for modern man. N.Y,. 1955. . Однако из соображений удобства мы будем отталкиваться от результатов Инкелеса и его группы. Опросив 1 тыс. человек из 6 ведущих «развивающихся» стран мира (от Чили до Израиля и Индии), исследователи получили транскультурные по смыслу результаты, свидетельствующие не только о потенциальном, но и об актуальном психологическом единстве человечества. Другими словами, типаж, отвечающий критериям «человека модерна» в одной культуре, был бы узнаваем в том же качестве и в контексте другой культуры, несмотря на все «специфические отличительные особенности, присущие ему как носителю данной культуры» (с. 118).

В ходе данных исследований было выявлено четыре критерия транскультурного уровня, по которым можно идентифицировать «человека модерна» нашего времени. Это человек: 1) активный, заинтересованный член гражданского общества; 2) обладающий выраженным чувством личного и гражданского достоинства, причастности к событиям в мире; 3) в высокой степени внутренне независимый и интеллектуально самостоятельный; 4) открытый навстречу новым идеям и новому опыту («когнитивная гибкость»), небезразличный к новинкам науки и техники, в том числе к исследованиям ранее запретных или таинственных тем и явлений.

Указанные признаки тесно взаимосвязаны с особенностями институтов современного модернистского общества. Примером служит обычное индустриальное предприятие, «которому требуются люди, способные следовать твердому распорядку, соблюдать абстрактные правила, принимать решения на основе объективных данных и подчиняться руководителям, авторитет и полномочия которых узаконены не традиционалистскими или религиозными санкциями, а обусловлены их профессиональной компетентностью» [21] Американский читатель не может не вспомнить в этой связи президентских выборов 1988 г.. которые стали во многом соревнованием двух ориентаций общественного сознания — «технической компетенции», противостоящей «идеологии», делающей ставку на эмоции, этнонациональные чувства и символы. Так что актуальность результатов исследований почти двадцатилетней давности сохраняется. . Как и следовало ожидать, если допустить, что индустриализация и бюрократизация перестраивают, рационализируют все сферы жизни общества, то модернистский тип личности, как его описывают упомянутые исследования, соответствует урбанизированному и индустриальному образу и распорядку жизни, диктующему принятие таких, например, условий, как: мобильность личности, готовность гибко реагировать и приспосабливаться к изменениям в работе и жизни, практицизм и новаторство, способность к объективным и беспристрастным суждениям, терпимость к другим людям с их своеобразием и собственными взглядами. Все это, очевидно, расходится с традиционалистским, патриархально-родовым укладом и кодексом жизни, для которых характерны пассивность, консерватизм, стремление сохранить «статус-кво», подчинение индивидуального начала авторитету и власти верхних иерархических структур социальной лестницы.

Среди критериев, выработанных в исследовании, о котором идет речь, обращают на себя внимание следующие: стремление к полноте информации о том или ином интересующем личность вопросе; концентрация внимания на настоящем и будущем, а не на прошлом; высокий престиж профессионализма, личного мастерства, образованности; убежденность в возможности сознательного управления социальными и природными процессами, долгосрочного планирования. И наконец, что особенно важно для нашего анализа: высокая оценка значения науки и рациональности как таковых, и в частности, убежденность в исчисляемой, предсказуемой каузальной законосообразности физической и живой природы .

Пользуясь этими критериями, в полном соответствии с указанной ранее тесной взаимосвязью общей и научной частей личностной картины мира, мы обнаруживаем, что для модернистского типа личности характерны также такие черты сознания и поведения, как приверженность родственным связям и семейным обязанностям (так как в силу отмеченной высокой мобильности современного стиля жизни размеры семьи поневоле ограничены, но зато внутренние связи в ней стали более значимыми для личности); осознание и реализация современной женщиной своих человеческих прав (например, в вопросах контроля над рождаемостью); усиление секуляризма; стремление к активному участию в политической жизни; желание занять высокое место в социальной стратификации, где статус и место личности зависит от уровня образования и профессионализма [22] На самом деле, по причинам, которые авторы оговаривают (например, потому, что предпринимательской и другой самостоятельной деятельностью в этих странах в период опроса занимались преимущественно мужчины), полученный портрет носит главным образом «мужской характер», что накладывает ограничения на результаты данных исследований и предполагает проведение дополнительных в будущем. Авторы, тем не менее, высказывают предварительную гипотезу, что «итоговый схематический образ, который предстоит вывести на женском материале, в общем и целом будет совпадать с результатами, полученными в случае с мужчинами» (с. 311). .

В противоположность утверждениям некоторых теоретиков, приведенные нами результаты эмпирических исследований не подтверждают, что модернизм якобы ведет к усилению отчуждения, обезличенности, хаотичности и враждебности между различными общественными группами. В этих же исследованиях обнаружилась высокая степень гибкости, пластичности личности «модерна»: «личность (в свете ее трактовки по критериям „модерна“) способна коренным образом изменяться даже в зрелом возрасте — при условии, что она вступает в интенсивное взаимодействие с институтами модернистского общества» (с. 277). При этом никаких верхних возрастных границ, где бы совершенно прекращались эти «модернизация» и обновление индивида, исследователи не обнаружили.