Журнал «Наш современник» - Наш Современник, 2005 № 05

В одной брошюре, взятой у Попова (библиотека его была довольно интересная, преимущественно философская), я вычитал о том, что «расселение части казаков началось довольно рано, с IV и V веков на Днепр и далее на Север, на берега Балтийского моря и в другие места, где они впоследствии стали известны под именами варягов, новгородских ушкуйников* и др., что в XIV и XV вв., по распадении Золотой Орды, казачество вновь слетается в древнюю свою родину, страну предков, на берега тихого Дона и Азовского моря, под четырьмя главными названиями, по московским и турецким летописям: а) азовских казаков, или сыры-аз-ман (царственных азовских людей); б) черкасов (днепровских); в) новгородских повольников (с Волги) и г) казаков рязанских, населявших своими городками всё пространство к югу от Оки до степей воронежских».

Автор брошюры также замечает, что казаками «искажается до неузнаваемости русский язык. Будто он вовсе не родной, а выученный по принуждению. Будто навязан или перенят от близкого общения с русскими». Казаки среднего рода не употребляют, заменяя его женским (дерево разрослась, моя дите и т. д.). Казак никогда не скажет, что он русский. «Ты кто?» — спросят его. «Казак. Служу в России, еду на побывку на Дон».

Помнится, казачата называли меня «москалём», хотя родился и вырос я в Новороссийске, на Кубани. За «москаля» меня приняли, скорее всего, по городскому костюму, может быть, еще и по кубанскому ударному «г». Ведь вешенские казаки ближе к москалям, чем кубанцы. Скорей всего, просто всякого чужака с нездешним говором дразнили «москалём».

Действительно ли казаки нерусского происхождения? Если бы так было на самом деле, то в языке, нравах, обычаях, песнях, преданиях обязательно сохранилось бы что-либо от пранарода.

За многие годы, прожитые на Дону, прочитав немало книг по истории, быту, обычаям казачества, познакомившись с богатырскими или мамайскими песнями, былинами, веснянками-люлейками, вообще фольклором, проштудировав не раз «Донской словарь», я не нашел ничего такого, что хотя бы намеком указывало на нерусское происхождение донского казачества. Может быть, в местном диалекте лишь больше татарских и кавказских слов, чем у «москалей», что естественно при соседстве и постоянном общении с народами Юго-Восточной России.

На Дону поют те же самые старинные песни, что и по всей России, рассказывают те же былины, в свадебных обрядах, в лексике (князь и княжна, дружки) сохраняют всё русское.

Есть, конечно, особенности в быту и нравах, но они обусловлены географическим положением Дона, края России, и всей его разбойно-бунтарской историей. Казаки одинаково обирали турецких и русских купцов, делали набеги на русские и турецкие земли, жили грабежами и охотой. Ватагами ходили на Куму и Терек, в дикие заросли держи-дерева, карагача, кизила — настоящие джунгли, населенные всяким зверьем, кишащие змеями. Порох и пули расходовались лишь на вепря и оленя. Лис, куниц и волков забивали нагайками, диких лошадей заарканивали.

Даже при Петре Первом, который крепко укротил разгульные нравы казаков, принудил к хлебопашеству, огородничеству, садоводству и виноградарству, молодые бездомные люди уходили за Дон добывать жупаны и, по выражению историка Броневского, «на друзей и неприятелей нападали без разбору, жили и богатели добычею, а потому почитали врагом всякого, у кого было что отнять, и называли потерею то, что утащить не удавалось».

Не с тех ли пор перестали казаки причислять себя к русским, чтобы как-то оправдать убийства и грабежи соотечественников? Не потому ли отмежевались от России? Но и русские цари всячески отмахивались и открещивались от донцов, когда турецкие послы приходили с жалобами на них: «Не наши донцы, хоть и говорят по-русски. Поступайте с ними, как хотите!» (Но тайно отправляли на Дон оружие, порох, сукна, хлеб и наказывали зорко следить за турками и крымскими татарами, тотчас же оповещать о всяких передвижениях и намерениях «басурманов».)

Столицу Дона — Черкасскую станицу — основали запорожские казаки, и нижний Дон заметно украинизирован — в языке, быту, фамилиях. Кстати, казаки не спрашивают у незнакомого человека фамилию, а просто: «Чей ты? Как прозываешься?» Под словом «фамилия» подразумевается супружница, и на этот счет рассказывали курьезный случай, будто военный министр граф Чернышев попытал дежурного, войскового старшину, как его фамилия. Казак смутился и робко ответил: «Мария Ивановна». Граф подозрительно посмотрел на старшину и приказал прислать более толкового офицера.

Съедутся на учениях луганские и донские казаки — и пошли подначивать друг друга. Донцы «приветствуют» луганцев:

— Становись, хлопцы, рядами, к кумовой хате передами!

Те, в свою очередь, дразнят донцов «Гаврыловичами», посмеиваются:

— Гаврыловичи-то наши собрались на ярмарке, купили косушку и просидели над нею ночь напролет — гуляли! Затянули «глубокую» до самого утра — и косушка цела, и наигрались допьяна!

У донцов немало украинских слов: «зараз», «дюже», «буряк», «бугай», «зажуриться» и т. д. На нижнем Дону украинского много в постройках, одежде, кулинарии. «Курень» здесь не услышишь, больше «хата», «дом». В еде много вареного теста: лапша и галушки с молоком, сметаной, каймаком, маслом, бекмесом (арбузной патокой), пчелиным медом; вареники с вишнями, сливами, творогом, затируха, борщ.

«Верховые» мало чем отличаются от воронежцев, орловцев, рязанцев, живут победнее, едят попроще. «Низовцы» с виду проворнее, горячее, сметливее. «Верховые» степеннее, медлительнее, основательнее в делах и, как отмечал один царский генерал, в бою, в походе надежнее «низовых», отличаются храбростью, стойкостью, выносливостью.

Во время войны с Россией Наполеон выпустил листовку: «Казаки трусливы, малодушны, словом, они позор рода человеческого! Криком и многочисленностью своею они могут остановить войско, непривычное к ним; впрочем, две тысячи сих ничтожных всадников не отважатся напасть на один эскадрон, решительно их ожидающий!»*

Трусливы ли казаки? Жизнь в постоянной опасности приучила их быть осторожными, оборотистыми, проворными, сметливыми, гораздыми на всякие военные хитрости. Не зря в обиходе донцов так много метких военных терминов: добыть языка, опознаться, пойти лавой, стоять наслуху, идти на побег и т. д.

В Отечественную войну 1812 года казаки не раз громили наголову эскадроны французской гвардии и брали много пленных. На счету летучего корпуса атамана Платова 18 366 убитых, а пленных 10 генералов и 1047 офицеров, добыто, кроме того, 15 знамен, 364 пушки и 1066 зарядных ящиков*.

Ну а по поводу трусливости врага Наполеон писал больше для поднятия духа своих войск, которым очень досаждали казаки.