Альманах Российский колокол - Российский колокол, 2015. Спецвыпуск «Клуб публицистов премии им. Владимира Гиляровского»

Закончилось тем, что на сто шестьдесят восьмой сходке к четырем часам утра луковчане вынесли историческое решение о разделе общественного имущества.

От гражданской войны молодую республику спасло лишь то, что делить к тому времени было уже нечего. И умнейшие из граждан сделали вывод, что воровство на селе способствует миру; а укравший больше всех бригадир Мирон Скрыник стал основателем и бессменным лидером луковской партии пацифистов.

Из соседних, расположенных за лесом в противоположную от Балуйска сторону держав, на деревенские поля часто проводились набеги. «Печенеги» опустошали грядки и уводили в рабство скот. Спасая имущество, луковчане выменяли у проезжавшего через деревню цыганского табора ручной пулемет за семь коров. С тех пор, заметив агрессора, он немедленно заливался кашляющим металлическим лаем. Набеги прекратились, и пацифист Скрыник, поразмыслив, принял пулемет как необходимый в хозяйстве, не менее воровства способствующий развитию мира, атрибут республиканского бытия.

К описываемому дню железный «эрдельтерьер» стоял на чердаке уже два года, и население Федеративной Республики Луково воспринимало его как неотъемлемую часть родного пейзажа.

В полдень по выходящей из леса к деревне Луково грунтовой дороге шагали трое странно одетых для первого десятилетия двадцать первого века путников. Первый – молодой человек средних лет, черноволосый, со строгим задумчивым лицом, – уверенно ступал босыми ногами в дорожную пыль. В двух метрах за его спиной, касаясь друг друга плечами, следовали огромный пожилой, совершенно седой мужчина и невысокая стройная девушка с большими ясными глазами. Мужчина шел тяжелой шаркающей походкой грузного человека в летах. Девушка аккуратно ставила босые детские ноги, стараясь не наступать на камешки.

Странность внешнего вида полуденных путников выражалась в том, что все они были одеты в белые домотканые очень широкие и грязные одежды: на мужчинах – брюки и рубашки, девушка – в длинном до щиколоток платье и старом платке из того же белого льняного материала. У каждого из пешеходов на перекинутой через плечо палке висел узелок, карманов на одежде не было.

Пожилой мужчина и девушка изредка перекидывались ленивыми фразами, не поворачивая головы в сторону собеседника. Молодой человек в разговоре не участвовал, глядя вперед на замаячившую вдали деревню.

– Оленька, – говорил мужчина, – если в течение ближайшего часа нас не накормят, клянусь, я совершу преступление.

– Не отчаивайтесь, Витольд Аристархович, – успокаивала девушка. – Впереди большое село, может, удастся добыть у крестьян что-нибудь съестное.

– Сомневаюсь, – вздохнул мужчина. – С утерей последней имевшей товарообменную ценность тряпки наши шансы поесть равны нулю – не тот сейчас крестьянин, ох, не тот! Вот, помню, в Новой Выставке собаку мне подарили…

– Однако, друзья, – оглянувшись, прервал его воспоминания молодой человек, – у меня хорошее предчувствие. Прошу обратить внимание на открывшуюся нашим взорам деревеньку. Видите пулеметное гнездо на чердаке крайней избы?

– И что с того? – без энтузиазма в голосе спросил мужчина.

– Многое! В отгороженные от мира пулеметами группы людей трудно проникнуть, но уж если проник… За железным занавесом селяне отвыкают от иноземцев, значит, будут слушать все, что скажем. А слова у нас всегда найдутся! Эру обмена товара на товар в нашей жизни объявляю законченной! Мы вступаем в эру обмена товара на качественно произведенное слово. Аристарх, почем нынче логос в российской глубинке? Глядеть весело, казаки! Через сутки вы станете переборчивыми в пище, словно юный король на званом обеде гильдии сапожников. Предлагаю присесть на обочину и выслушать план действий.

Сойдя с дороги, путники уселись в начинающую желтеть траву и устало вытянули босые, испачканные в пыли ноги.

Ян Шубин начал подробно объяснять Витольду Аристарховичу Симановичу-Винскому и Ольге Натковской свой план.

Между тем на чердаке за пулеметом показалась голова давно не чесаного блондина.

– Дядь Коль, – крикнул он старику во дворе, – скажи-ка мужикам, что с перелеску народ валит!

Через полчаса из деревни появилась не очень большая, человек в полтораста, толпа крестьян. Выйдя на околицу, они остановились и уставились на дорогу. К левому крылу толпы примкнули две мечтательные коровы и заплаканная овца. Со ствола пулемета исчезла предохранительная калоша, и он выжидательно развернулся в направлении приближающихся к Луковской республике чужаков.

– Сейчас, Аристарх, запомните основное, – давал Шубин последние наставления Симановичу-Винскому, когда до крестьян оставалось каких-нибудь сто метров, – во всем, что касается потусторонних сил, человека нельзя обременять деталями. Главное, дать направление мысли, остальное он додумает сам. Чем меньше слов, тем больший эффект. И не заискивайте, будьте строгим, тут уважают силу! Далее по плану. Ольга, не глядите на людей, старайтесь, не моргая, смотреть в небо. Сегодня для вас существует лишь оно.

Верхушки обрамляющих деревню лип согнулись от налетевшего порыва ветра. Невдалеке от толпы со стерни скошенного пшеничного поля внезапно поднялась в воздух стая ворон, и небо над головами селян взорвалось пронзительным карканьем. Буренки прекратили мечтать, развернулись и, подбрасывая зады, понеслись к деревне. Овца, прижавшись к людям, боязливо опустила голову и закрыла глаза.

Витольд Аристархович, широко ставя огромные грязные ноги, уверенно шел на чуть оробевших «республиканцев». В пыли за его спиной оставались широкие следы с растопыренными от охватившего художника напряжения отпечатками пальцев.

«Наверное, так шли на сомкнутый строй мои боевые слоны. И все-таки, к чему эта идиотская фраза из сквера?..» – подумал Ян, всматриваясь в лица крестьян.

Точно следуя наставлениям хорунжего, Ольга смотрела в небо и гладила рукой воздух над плечом.

Витольд Аристархович, пронизывая взглядом толпу, глядел вглубь деревни. Грива его белых волос развевалась на ветру. Глаза художника голодно блестели. Штанины, рукава и полы необъятного домотканого одеяния хлопали, словно паруса меняющего курс фрегата. Говоря кратко, не внушить уважения отвыкшим от иноземцев луковчанам передний из пришельцев не мог.

Подойдя к упорно не освобождающей дорогу толпе, Симанович-Винский дико сверкнул правым глазом, рокочущим басом прогудел:

– Уйди! – не останавливаясь, рукой отодвинул несколько крестьян в сторону и зашагал в Луково.

– Не мешайте старцу Аристарху, – утробным голосом обратился к луковчанам Шубин. – Горе вам, люди! Горе страшное! Не стойте на пути спасающего! – и, ухватив обозревающую небеса Ольгу за руку, устремился за художником.