Журнал Российский колокол - Российский колокол, 2015 № 3-4

Николай Алексеевич Ивеншев – человек уникальный и талантливый, но это скорее по праву рождения и по факту трудолюбия на ниве написания собственных его рассказов, а не по каким-то внешним признакам или обстоятельствам, вроде удачи или похожих на это понятие вещей. Все его работы и правда умные и глубокие, и это не в кавычках я говорю, как мы подразумеваем обычно, читая такие фразы, думая, что «это точно прокатит» и имея также в виду, что такие фразы просто приняты соответственно случаю. Обычно такие слова встречаются в рецензиях на таких ребят, кого, скажем прямо, даже за деньги весьма непросто заставить написать об авторе хоть что-то хорошее. И дело вовсе не в том, что в наш век или в наше время, как говорят все, кто постарше или кто сдался перед обстоятельствами, что каждому автору сегодня жизненно необходимы отзывы в профессиональной среде. И ничего плохого нет в том, что люди платят тем, кто может рассказать о них со своей профессиональной колокольни, до которой последние тоже взбирались не один день и даже не один год, и которым, кроме денег и удовольствия от занятий любимым делом, тоже надо иметь возможность мечтать, любить и ненавидеть. Отзывы всегда нужны, и думаю, что, находясь в здравом уме, ни один из нас, писателей, не откажется от одного-двух таких, наподобие этого. Хотя его еще и заслужить надо. Это тоже правда.

Сейчас я первый раз в жизни буду говорить о другом авторе, и мое это мнение, как и мнение любого критика (слово это – дрянь, но – так уж принято в нашей среде…), может быть каким угодно – красивым или не очень, но ведь все это всегда субъективно для всех и относительно каждого, кто не переживал того, что кажется тебе понятным и простым, когда как другие будто не видят иной раз, что человек почти всегда носит маску крутого и сильного, в то время как зачастую случается так, что перед нами – всего лишь взрослый ребенок, застрявший в своем счастливом (или не очень) детстве в надеждах вернуться назад снова или попытаться сделать его таким, каким хотел. Детство – это мир надежд, честный мир любви и радости, улыбок и смеха, который во многих живет и горит как пламя огромного костра на школьном турслете, пылающего в сумерках как будто вечно, но иногда это бывает похожим на аккуратно сложенные дровишки, лежащие себе кучкой на сырой бумаге, которую ты все никак не можешь поджечь… И ты все пытаешься понять: то ли спички отсырели, то ли руки у тебя и правда растут из задницы, о чем за спиной кто-то неустанно спешит тебе напомнить…

Мы уже упоминали с вами некоторые факты биографии писателя Ивеншева, имея в виду врожденные качества писателя, которые легко сегодня посчитать, пользуясь простыми и точными расчетами, коими, кстати, являются и все метафоры моего земляка. Все и про каждого можно высчитать этими легкими формулами той самой нумерологии, о которой я вскользь упомянул выше, где четко и ясно можно узнать о человеке все, даже не видя его. Разумеется, знакомясь с текстами писателя, этим методом мы только лишь дополняем общую картину, и в моем случае расчеты делались по двум причинам: я не смог увидеться с ним лично и не располагал исчерпывающей информацией о Николае Ивеншеве, только и всего. Все это узнать может даже школьник, и мне это даже нравится, это не считая самого удовольствия от чтения его трудов, которое в случае с Ивеншевым заставляет иногда забывать обо всем на свете, что делает литературу настоящим другим, но родным по-своему миром. Твоим собственным, лучшим… ну, или просто Твоим…

Не буду мучить вас далее своим новым увлечением цифрами, которое пришло ко мне на смену занятиям психоанализом с последующей отработкой этого учения на живых примерах-друзьях, но я просто не могу не уведомить вас вот о чем. В так называемой психоматрице (набор врожденных качеств нашего героя, известной еще как квадрат Пифагора) танцуют в веселом танце весьма редкие показатели невероятного врожденного здоровья и просто запредельных показателей уровня памяти этого человека, а такое, я вам доложу, встречается не так уж и часто. Ладно, не будем долго останавливаться на этой теме, и вот вам последнее, что я хочу сказать здесь. У каждого из нас есть свои этапы развития, которые делятся на периоды и длятся – у кого сколько. Первый такой этап, например, имеет продолжительность от самого рождения человека и дальше продолжается строго индивидуально. У меня, к примеру, он закончился в 27 лет, а у моего коллеги аж в 35. У меня этот период прошел под знаменами цифры 5, что в данном аспекте цифрового анализа говорит о моем страстном свободолюбии и непослушании, чреватыми, разумеется, противодействием всему, что я чувствовал и на что мне давали отпор, что имеет свои последствия, как и все, что относится к периоду детства каждого из нас.

А вот у писателя Ивеншева такой же период закончился, напомню, в 35 лет, и в его случае все это время с ним рядом была цифра 6, означающая, что Николай Алексеевич все это время стремился быть нужным всем и каждому, стараясь опекать и помогать всем, кому можно и нельзя. Отсюда несложно сделать вывод, что наверняка он пострадал в указанный период от этих своих врожденных наклонностей явно не раз и не два, но все же именно потому я и считаю его детские впечатления, которые, к великому счастью, и в зрелом возрасте оставались такими же яркими и искренними, в общем, они-то и помогли ему сохранить это непосредственное восприятие мира, соединенного позже с богатым жизненным опытом и его обширными знаниями почти во всех областях человеческой жизнедеятельности. Это легко подтверждается его невероятными по силе образными выражениями или метафорами, как любят говорить про эти выражения мои коллеги. Вот вам пример. Это слова из его рассказа «Хмель», одного из лучших примеров классного и честного рассказа взрослого человека, который говорит красиво и думает, бесспорно, ровно так же:

«Иногда я не верил в ее существование. Но она являлась. Она шла одна, несла в тончайшей руке морковного цвета портфель. Несла очень осторожно, словно боялась расплескать там учебники, тетради. И походка у нее была не такая цыплячья, как у девчат, и не такая подстреленная, как у замужних женщин. Она поймала эту походку между «тем» и «тем».

Отрывок просто супер, и речь здесь идет о девчонке, в которую влюбились однажды 14-летние приятели. Ивеншев пишет это так, будто в ребенка вселился взрослый и может передать словами взрослого чувства этого ребенка. Считаю это качество основой прозы Ивеншева, но, к счастью, не основой его стихов, в которой он мрачно и будто очень точно повторяет по-своему пророческие строки из сочинений той самой его бабушки Дуни: «Без денег – бездельник».