Журнал Российский колокол - Российский колокол, 2016 № 1-2

Не знаю, то ли медицина сегодня почти всесильна, то ли и впрямь ангельский голос докторши сказался чудодейственным образом. А скорее всего, здоровый организм взял своё, только пошёл Андрей на поправку. Правда, когда во второй раз очнулся и понял, что не видит, твёрдо решил: «Жить не буду! Жить слепым – извините!» Но время – самый хороший доктор…

Рассказал Андрей историю своего второго рождения. Никому этого не рассказывал. Да и не сильно хотелось.

А ей сны не снились. Да и что может сниться человеку, родившемуся слепым. Даже солнца она не видела ни разу в жизни. Не представляла, что это такое. Нет, конечно же, она не просидела всю свою жизнь в тёмной сырой темнице. И солнечный свет кожей ощущала. А вот представить всё это в виде зрительного образа не могла. И почему-то стыдилась этого. Старалась не заводить разговор на эту тему. Конечно же, ей объясняли, что синий цвет – холодный, жёлтый – тёплый, снег – белый, ночь – чёрная. Но в её далеко не глупой голове как-то это не складывалось. Не складывалось – и всё тут! Даже объёмы хотя и осознавались, но не снились, будь они неладны!

Потрогаешь наяву ладонью – какое-то ощущение и во сне есть.

Ощущение есть, а пересказать его потом не может. А вот со звуком всё в порядке.

Порою не сон, а аудиокнига какая-то.

Однажды, попав в больницу, в первый же день налетела на ведро, оставленное уборщицей, в дверном проёме. До крови разбила ногу. И не столько больно было, сколько обидно. Но взяла себя в руки. Улеглась ничком на кровать, закрыла лицо подушкой и восприняла обвинительные крики уборщицы и сестры-хозяйки как очень противный, но неизбежный сон. Представила, как швабра гоняется за больными по коридору. Они смешно уворачиваются от лупящей по спинам тряпки. Сшибают стулья и вёдра. Сама не заметила, как расхохоталась. Очнулась от возгласа уборщицы:

«Чокнутая какая-то! Пойдём, а то ещё набросится!»

Обменялись они своими сновидениями, будто верительными грамотами.

И, конечно же, не увидели – почувствовали, как рушатся стены, непонятно кем и когда возведённые между ними. Как сами собой возводятся мосты на реках, доселе их разъединяющих. Непреодолимую силу, влекущую их навстречу друг другу, почувствовали.

И сам не зная зачем, Андрей рассказал ей про солнце. Всё-всёвсё, что знал сам, всё, что читал и слышал, всё, что ещё помнил и надеялся снова увидеть. Вот уже и ворота санатория остались далеко позади, и жилой квартал, и оживлённая магистраль, пересечь которую они умудрились, не заметив присутствия этой самой магистрали.

Редкие прохожие оборачивались вслед, разглядывая двух странных людей, идущих, взявшись за руки, оживлённо разговаривающих. А может, и не было никаких встречных прохожих. Потому что шли они в крутых облаках, поднявшись высоко в горы.

А может, это был густой утренний туман, и шли они по нескошенному предгорному лугу.

Да, всё это может быть, когда ты влюблён, когда на всём белом свете нет никого, кроме любимого человека. А потом он подхватил её на руки и понёс. «Какой он сильный и надёжный», – подумала она. «Какая она лёгкая и желанная», – подумал он. А потом они зацепились за какие-то корни и покатились вниз по склону – непонятно каким образом оказавшись на берегу моря. Не забирались они, оказывается, на гору, а кружили в течение всей ночи, продираясь через заросли колючей ежевики, натыкаясь на стволы деревьев, по прилегающему к санаторию лесу. А поняв это, долго хохотали, сами не зная почему.

«А у тебя были?..» – начала было она и замолчала, испугавшись своего же так и не прозвучавшего вопроса. А вдруг он начнёт врать, а вдруг всё, что происходит между ними, банальное времяпровождение, а вдруг у него уже кто-то есть. «У меня есть ты!» – сказал он так просто и в то же время так искренне, что ничего больше говорить не было и нужно. Да если бы кто-то из них и захотел что-то сказать, всё равно бы ничего не получилось.

Слившиеся воедино губы сами задавали вопросы, сами на них отвечали и сами же при всём этом не допускали никаких вопросов и никаких ответов…

И вот оно – ослепительное осеннее солнце, весело выглядывающее из-за домов восточного мыса. Изумрудное море, несколько недель до этого крушившее всё, что доступно его взбалмошным валам, а теперь притаившееся. Будто боящееся шелохнуться и чем-то помешать двум бесконечно счастливым людям. И ни единой живой души за многие километры.

Нет, вру. Было ещё одно существо, внимательно наблюдавшее за всем этим действом из своего убежища. Это огромный бродячий кот бело-серого цвета. Причём сам кот был белоснежным.

А уши и хвост серые. Прелюбопытнейшее создание, уверяю вас!

Необычайного любопытства и почти такой же наглости.

«Шляются тут всякие», – подумал, наверное, кот, но, увидев, что они давно уже не шляются, а сидят на выброшенной морем огромной коряге, крепко прижавшись друг к другу, решил ничего больше не думать.

Через несколько дней Андрей уехал, срок путёвки закончился.

Она в день их исторического столкновения только приехала.

Курортный роман закончился? Да что вы говорите?! Только начался.

Не успела она переступить порог дома, сумки ещё стояли на лестничной площадке, а в прихожей вовсю заливался телефон.

Она не сомневалась. Это он, кто же ещё! Разговаривали они часами, случалось, ночи напролёт. А иногда просто молчали в трубку.

И в эти минуты было как-то по-особенному тепло и уютно. Да пусть валится весь мир хоть в тартарары! Лишь бы знать, что он на другом конце провода, что она его слушает.

А однажды, после такого долгого молчания, понял, что она заснула. Такое сладкое посапывание доносилось. Он положил трубку и, как впоследствии оказалось, совершенно напрасно это сделал. Когда на следующий день позвонил снова, ему никто не ответил. Конечно, трубку сняли, но слишком уж отчетливо слышалось хлюпанье носом. И было совершенно очевидно, что там не только хлюпают носом, но и поджимают губы, и надувают щёки. Причём делают это одновременно. А потом и вовсе заревели. И совсем-то она не спала. Просто немного задремала. А он плохой, плохой, плохой!

Правда, через несколько минут они уже весело болтали, вспоминая, как столкнулись тогда в переходе. Но он никак не мог вспомнить, успел ли он вставить хоть слово во время её бурного выражения эмоций. К общему знаменателю так и не пришли. Да и что уж тут особенно интересного?! Обычная воркотня двух влюблённых, скажете – и будете совершенно правы.

И самое бы время назвать имя нашей героини. Но тут сам собой возникнет вопрос. А мне-то откуда это всё известно? Вот по этой самой причине не буду называть этого имени.

А вот о супружеской обременённости наших героев всё же расскажу. Потому что не было никакой обременённости. Андрей, несмотря на то, что уже далеко не мальчик и проблем особых с женщинами не было, так и не женился. Да видно, не судьба.