Тамара Кондратьева - Актуальные проблемы Европы №4 / 2010

Турецкая же община долгое время влияла на политический процесс лишь пассивно, т.е. не по мере своей интеграции в политический процесс, участвуя в деятельности политических партий, а просто самим фактом своего существования. Наличие этого чужеродного тела вынуждало немецких политиков реагировать – после того, как «хирургические» меры не сработали (предпринятые правительством Гельмута Коля в начале 80-х годов попытки подвигнуть гастарбайтеров к отъезду потерпели крах) 13 13 Об этих попытках немецкого правительства автор подробно пишет в статье: «Турецкая община ФРГ: Между интеграцией и исламом». , пришлось разрабатывать программы интеграции, учиться, как сосуществовать с исламом, который сами же и «импортировали». Рассмотрим подробнее, как именно воздействовали и продолжают воздействовать иммигранты на политический процесс ФРГ.

Политическое воздействие немецкой иммиграции

С политической точки зрения чрезвычайно интересна могучая организационная сила немецких иммигрантов. Чтобы полностью понять этот необычный и присущий лишь Германии феномен, представим себе, например, что русскоязычное население, в годы после распада СССР вытесненное из «новых независимых государств», въехав в Россию, не рассеялось бы, а сформировало общественно-политические организации с целью, если уж не победного возвращения в те регионы, откуда оно было вытеснено, так хотя бы решения имущественных вопросов, получения компенсаций за причиненные неудобства. Представим себе, что эти мигранты создали бы мощное политическое лобби и попытались влиять на официальные отношения со странами, из которых им пришлось выехать. Именно это сделало немецкое население, вытесненное в Германию из «немецкого культурного пространства» Восточной и Юго-Восточной Европы. Справедливости ради следует отметить, что их организации не были бы так успешны, если бы не получали на первых порах существенной экономической поддержки со стороны государства.

Немецкие переселенцы, быстро объединившиеся в союзы и «землячества» и создавшие общую организацию «Союз изгнанных» 14 14 Полное название организации «Союз изгнанных – объединенные землячества и союзы», портал в интернете: Mode of access: http://www.bund-der-vertriebenen.de/ , имели собственные представления о «правильной» политике по отношению к тем странам, откуда им пришлось выехать. Их лозунгом было «право на родину», которое вначале интерпретировалось как возможность возвращения в места прежнего обитания.

Мысля в духе реваншизма и рассчитывая, что «холодная война» откроет перед Западной Германией новые шансы, они пытались «дублировать» официальную внешнюю политику ФРГ, ведя «переговоры» с чешскими, словацкими, румынскими и иными эмигрантскими группами, называвшими себя «правительствами в изгнании». В регулярных сообщениях, которые руководство Союза изгнанных в те годы направляло западногерманскому МИД, просматривается стремление подчеркнуть свою лояльность официальным структурам, желание быть принятыми всерьез, принести пользу. Дипломаты принимали информацию сдержанно, без энтузиазма, но и без критики. Тем не менее организациям немецких иммигрантов удавалось осуществить реальное воздействие на формирование внешнеполитических стратегий через свое правоконсервативное политическое лобби в Бундестаге.

С приходом к власти социал-демократического канцлера Вилли Брандта и началом его новой восточной политики, нацеленной на нормализацию отношений с Восточной Европой (что предполагало признание послевоенного статус-кво в вопросе восточных границ), политическое влияние «изгнанных» сошло на нет. Второй всплеск локальной внешнеполитической активности «Союза изгнанных» случился в 90-е годы, в контексте вступления Польши и Чехии в Евросоюз. Речь вновь зашла о «праве на родину», на этот раз, разумеется, уже не в форме реваншистских установок, а под видом необходимости унификации правовых норм в границах Евросоюза. Однако европеизировать проблему не удалось, нормативы, легализовавшие послевоенную экспроприацию и депортацию немцев (в частности, декреты Бенеша в Чехии), остались в силе. В нынешнем «Союзе изгнанных» изгнанных как таковых уже почти не осталось – их дело продолжают дети и внуки, выросшие в ФРГ, и речь идет, разумеется, не столько о физическом возвращении в «родные» чешские и польские пенаты, сколько о правовых и имущественных вопросах. «Союз изгнанных» не теряет надежды вынести свою проблему на европейский уровень: его последнее массированное воздействие на процесс принятия политических решений случилось в ходе так называемого «исторического спора» между Германией и Польшей в 2004–2009 гг. по поводу увековечения памяти немецких гражданских жертв послевоенных депортаций. Самая мощная организация в «Союзе изгнанных» – «Землячество судетских немцев». Оно объединяет общественные, культурные и даже спортивные организации и обладает таким политическим влиянием, что на его ежегодных майских слетах выступают ведущие политики ХДС, а информация о его решениях в вопросах взаимоотношений с Чехией публикуется в центральных СМИ.

Немцы, прибывшие из государств постсоветского пространства, называются в Германии «поздними выселенцами» по аналогии с выселенцами послевоенных времен. Причин для реваншизма у них нет, и внешнеполитических проблем для ФРГ они до сих пор не создавали. Разумеется, слово «выселенцы» подразумевает в некотором роде принудительное перемещение из мест былого обитания в Германию. И если послушать рассказы немецких мигрантов о последних годах их пребывания в государствах Центральной Азии, то понятие «выселенцы» отнюдь не кажется чрезмерным. Ситуация бывших «советских немцев», которые целыми семьями, бросая имущество, бежали в начале 90-х годов из раздираемой межэтническими конфликтами Киргизии и иных «новых независимых государств» среднеазиатского пространства, помогает понять политические позиции этой диаспоры в Германии, в частности, их ярко выраженную политическую неприязнь к мусульманам. «Советские немцы», по причине своей национальности интернированные в годы Великой Отечественной войны из Поволжья в Среднюю Азию, после распада СССР оказались – как, впрочем, и иное европейское население бывших среднеазиатских республик СССР – нежелательными «русскоязычными» чужаками в государствах, отметивших свою национальную независимость возвеличением господствующих автохтонных кланов и как следствие – межплеменными распрями и резней.

Немцам было по крайней мере куда бежать – Германия не просто принимала их, но и обеспечивала прожиточный минимум, а также предлагала широкие возможности в плане получения образования или же переквалификации на новые, нужные стране специальности. По прибытии этой группы в Германию начался процесс ее политического определения. На первых порах «советские немцы» хлынули в ХДС из благодарности как к этой партии, устами Конрада Аденауэра провозгласившей Германию родиной «всех немцев», так и лично к Гельмуту Колю, в тяжелый момент «открывшему» им двери в Германию. Приток немцев из бывшего СССР до середины 90-х годов обеспечивал ХДС/ХСС новых членов и постоянное увеличение электората. Однако более близкое знакомство с ХДС, который, особенно в старых федеральных землях, на словах симпатизировал немцам постсоветского пространства, но в реальности – как на уровне базиса, так и элит – был не в состоянии справиться с брезгливой неприязнью к ним и называл их «русскими», привело к разочарованию и толкнуло немалое число немецких иммигрантов в ультраправый лагерь – к республиканцам, в Национал-демократическую партию Германии (НДПГ), в Немецкий народный союз.