Иван Радоев - «Красное и коричневое» и другие пьесы

Зашатавшись, падает на руки Шишмана и Аспаруха. Общее смятение.

Г е н а. Позовите доктора!

Т р а к т о р о в. Доктор Стоянова! Алоис Хуана Перес-и-Перальта!

Ш и ш м а н. Воды ей дайте.

В е л и ч к а. Расстегните кофту.

А н о м а л и я. Побрызгайте на нее водой, но не трогайте!

Входят А л о и с и З а в е д у ю щ а я. За ними Ш а б а н.

З а в е д у ю щ а я. Что с ней?

Т р а к т о р о в. Выдохлась… Трое суток говорила без перерыву.

Алоис щупает Йоте пульс.

А л о и с. Пульс есть.

Т о п у з о в. Отнесите ее в кабинет врача. Без паники, товарищи! Прошу разойтись! Шабан, поднимай тело!

Затемнение. Потом свет снова зажигается. Старики и старухи построены для коллективного приветствия. На всех одинаковые халаты. Т о п у з о в стоит впереди, почти на авансцене, как режиссер или дирижер. Рядом, за столом, Ш а б а н. Топузов вскидывает руки, давая знак начинать. Шабан включает магнитофон. Музыка.

А н о м а л и я. Дорогие…

В е л и ч к а. Наши…

Г е н а. Дети!

В с е. Добро пожаловать!

Й о т а (хриплым голосом. Горло у нее перевязано) . Давно ждали мы этой встречи…

Т о п у з о в (знаком прерывает ее) . Минутку, Йота! Неясно, чего мы ждали. Аспарух, возьмешь эту реплику себе, а Йота скажет следующую. Сначала! (Подает знак.)

А н о м а л и я. Дорогие…

В е л и ч к а. Наши…

Г е н а. Дети!

В с е. Добро пожаловать!

А с п а р у х. Давно ждали мы этой встречи…

Й о т а (хрипло) . С неописуемым терпением и любовью…

Т о п у з о в. А теперь непонятно, с каким терпением. Пусть это скажет Тракторов, а Йота что-нибудь другое. Сначала!

А н о м а л и я. Дорогие…

В е л и ч к а. Наши…

Г е н а. Дети!

В с е. Добро пожаловать!

А с п а р у х. Давно ждали мы этой встречи…

Т р а к т о р о в. С неописуемым терпением и любовью.

Ш и ш м а н. Так же, как ждали ее вы.

В с е. Добро пожаловать!

К ы н ч о. Живется нам хорошо.

В е л и ч к а. Нас кормят.

А н о м а л и я. У нас есть телевизор…

Т р а к т о р о в. Теннисный корт…

А с п а р у х. Визитные карточки…

Г е н а. Гражданская оборона…

Й о т а. Уголок болгарского народного быта…

Топузов делает ей знак остановиться.

Ш а б а н. Ни черта про уголок не слышно. (Топузову.) Она это нарочно… Эх, кабы можно было ей вмазать…

Т о п у з о в (отводит его в сторону) . Насилие здесь неуместно, Шабан! Шишман, будь добр, скажи про уголок так, чтобы до всех дошло. Возьми эту реплику себе, Йота скажет следующую. Давайте! (Дает знак начинать.)

А н о м а л и я. Дорогие…

В е л и ч к а. Наши…

Г е н а. Дети!

В с е. Добро пожаловать!

А с п а р у х. Давно мы ждем этой встречи…

Т р а к т о р о в. С неописуемым терпением и любовью…

Ш и ш м а н. Так же, как ждали ее вы.

В с е. Добро пожаловать!

К ы н ч о. Живется нам хорошо.

В е л и ч к а. Нас кормят.

А н о м а л и я. У нас есть телевизор…

Г е н а. Теннисный корт…

А с п а р у х. Визитные карточки…

К ы н ч о. Гражданская оборона…

Ш и ш м а н. Уголок болгарского народного быта…

В с е. Добро пожаловать!

Т о п у з о в. Молодец, Йота, вот теперь прекрасно!

Кынчо выходит вперед, читает монолог Гамлета.

К ы н ч о.

Ш а б а н. Товарищ Топузов…

Т о п у з о в. Спокойно, Шабан, это Гамлет.

Ш а б а н. А я думал — Кынчо.

Т о п у з о в. Конечно, Кынчо, но в роли Гамлета.

Ш а б а н. Я решил, это у него с фруктового сока…

Т о п у з о в. При чем тут сок? Он репетирует. (Кынчо.) Все прекрасно, и чувство есть, только надо больше подчеркнуть смысл… (Протягивает ему листок. ) Попробуй, я тут внес кое-какие поправки…

К ы н ч о.

Т о п у з о в (со слезами на глазах) . Ну, Кынчо, до слез довел! Сколько гражданственности! Ты избавил Гамлета от вредного раздвоения, которое вот уже три-четыре столетия не дает покоя критикам. Если б Шекспир был жив, он бы сказал: «Больше мне сказать нечего». Репетиция окончена.

Старики разбредаются по своим комнатам.

Ш а б а н (Топузову, тихо) . Товарищ Топузов, а Кынчо те слова с насмешкой говорил…

Т о п у з о в. Я это заметил, Шабан, заметил…

Ш а б а н. Товарищ Топузов, я уже полгода никого пальцем не тронул.

Т о п у з о в. Это большое достижение. Ты поосторожнее…

Ш а б а н. Пойду корт полью. (Уходит.)

Топузов включает магнитофон. Маршевая музыка. Мгновенно один за другим появляются обитатели дома. Первой проходит по сцене В е л и ч к а, в руке у нее плакат «Добро пожаловать!». А н о м а л и я читает на ходу книжку про Аввакума Захова.

А н о м а л и я. Зачем ты меня мучаешь, Величка?

В е л и ч к а. Не мешай! Я задание выполняю.

Г е н а (в руках у нее графин и пишущая машинка) . Кынчо, Кынчо!

К ы н ч о (идет ей навстречу) . Я здесь!

Г е н а. На, пей. (Подает ему графин с фруктовым соком.)

К ы н ч о. Спасибо, Гена. Один мой друг говорил: «Нет ничего лучше фруктового сока… на другое утро». (Уходит.)

А с п а р у х (вносит большое птичье гнездо) . Вчера укрепил под карнизом два ласточкиных гнезда. А это — на дымовую трубу, для аистов. Какие бывают аисты на свете! Клюв как рожок для обуви… (Уходит.)

Ш а б а н (уходя) . Пойду корт полью.

З а в е д у ю щ а я (входит с банкой масляной краски и кистью в руках) . В доме такое оживление, товарищ Топузов. Что происходит?

Й о т а. Пойду докончу письмо космонавту. (Уходит.)

З а в е д у ю щ а я. Хочется мне, товарищ Топузов, написать над входом…

Т о п у з о в. Пишите, пишите, это можно…

Заведующая уходит. Гена ставит пишущую машинку на стол. Вбегает Ш а б а н с дамским лифчиком в руке.

Ш а б а н. Чьи это принадлежности? Чьи принадлежности, я спрашиваю!

Старики и старухи испуганно выглядывают из дверей.

Г е н а. Мои!

Ш а б а н. Вот, товарищ Топузов, на корте нашел, на теннисной сетке сохло.

Т о п у з о в. Нехорошо, Гена, дорогое спортивное сооружение…

Г е н а. Я же не знала, что сетка — не для этого…

Т о п у з о в. Ничего, ничего. Откуда ты можешь знать? Раньше теннисные корты были только у богачей, аристократов. Надо корты беречь. Могут гости приехать, посмотрят и скажут: «Интересно!»

Ш а б а н. Вообще-то многие смотрят, товарищ Топузов. Удивляются даже.