Лев Шейнин - Пьесы

К а р г и н. Дела давние, восемнадцатого года.

С о л о м о н и д а. Годок, что и говорить, памятный! Тогда-то монастырь и прикрыли…

К а р г и н. Я не насчет монастыря, насчет других дел, матушка.

С о л о м о н и д а. Каких таких дел, сынок?

К а р г и н. Судил дутовский военно-полевой суд здешних большевиков. Семерых приговорили к повешению. Вы помните?

С о л о м о н и д а. Помню. Одного вроде помиловали.

К а р г и н. Кого же это?

С о л о м о н и д а. Студента Логинова, фельдшерского сына. Его помиловали, остальных повесили, царство им небесное, хоть они и большевики!

К а р г и н. За что ж его помиловали? Чем заслужил?

С о л о м о н и д а. Атаманская воля на то была. Сам Дутов Александр Ильич помиловал. Значит, было за что.

К а р г и н. Однако, матушка Соломонида, вы по своему тогдашнему положению вращались, так сказать, в высших кругах…

С о л о м о н и д а. Что вращалась, то вращалась, сынок, не отрицаю. Как-никак игуменьей была; это, ежели с нынешними временами сравнивать, но меньше, чем, скажем, директор Дворца культуры. Только у нас благочиния больше было… Да и Пречистенский монастырь считался не из последних — на всю губернию славился! Так что действительно вращалась…

К а р г и н. Вот-вот, потому я вас и спрашиваю.

С о л о м о н и д а. Я тебе, сынок, так скажу: родителя этого самого Логинова, покойного Петра Денисовича, царствие ему небесное, я хорошо знала. Фельдшер он был первый сорт — сама у него лечилась. А вот сына его, студента, которого, значит, помиловали, не ведала. Но только все тогда говорил, что помиловал его атаман Дутов за то, что он других подсудимых выдал. Такой разговор был.

К а р г и н. Атамана Дутова знали?

С о л о м о н и д а. Бывал атаман у меня в монастыре. Одну послушницу увез, будь он неладен!.. Ну, да ведь на то и атаман!.. Еще хорошо, что только одну…

К а р г и н. А членов военно-полового суда знали?

С о л о м о н и д а. Нет. Я всегда считала, не в обиду тебе будь сказано, что от судейских лучше держаться подальше… Я верю в суд божий, а не в человеческий…

К а р г и н. Что вам еще известно об этом помиловании?

С о л о м о н и д а. Знаю, что за этого Логинова вся уездная знать хлопотала.

К а р г и н. Почему так думаете?

С о л о м о н и д а. Не думаю, а знаю доподлинно. Городской голова, купец первой гильдии Лука Потапов, сам к атаману с ходатайством ездил. Мне об этом отец Варсонофий, настоятель Крестовоздвиженского монастыря, рассказывал. И другие говорили. Ходатайство многие подписывали.

К а р г и н. И вы подписывали?

С о л о м о н и д а. Нет. Ко мне не обращались.

К а р г и н. А где теперь этот отец Варсонофий?

С о л о м о н и д а. На том свете.

К а р г и н. А Лука Потапов?

С о л о м о н и д а. Не ведаю. Знаю только, что его из Зареченска, как Советская власть пришла, выслали. Сама я с ним как игуменья дол не имела — он раскольником был.

Стремительно открывается дверь, и в кабинет вбегает взволнованный К о л о т о в с листом в руках.

К о л о т о в. Извините, товарищ Каргин, очень срочное дело!

С о л о м о н и д а (Колотову) . Здравствуйте, ваше превосходительство…

С в е т л и ч н ы й. Девушкин (показывает на Соломониду) , проводи мать Соломониду.

С о л о м о н и д а встает и выходит.

К о л о т о в. Нашли!.. Вот подлинный документ! Вы только послушайте! «Его высокоблагородию, господину атаману Оренбургского казачьего войска, председателю правительства Оренбургского казачьего войска, полковнику Александру Ильичу Дутову. Ходатайство дворянства и купечества Зареченского уезда. Мы, дворяне и купцы первой и второй гильдии, сим обращаемся к вашему высокоблагородию с покорнейшей просьбой рассмотреть ходатайство наше о помиловании фельдшерского сына, студента Николая Петровича Логинова, приговоренного военно-полевым судом к смертной казни через повешение. Ходатайство наше вызвано не только молодостью осужденного, но прежде всего тем, что названный Николай Логинов, как мы доверительно докладываем вашему высокоблагородию, еще до своего ареста раскаялся в своих заблуждениях и, вполне осознав таковые, оказал неоценимые услуги в борьбе с большевиками. По соображениям, понятным вашему высокоблагородию, просим оставить втайне наше ходатайство и, в случае, если вы, как мы надеемся, помилуете осужденного, не разглашать по возможности мотивы этого ходатайства, ограничившись ссылкой на молодость и раскаяние осужденного. Уездный предводитель дворянства, гвардии корнет в отставке Николай Протопопов. Городской голова, купец первой гильдии Лука Потапов. Председатель уездной земской управы Вячеслав Белокоркин. Помещик Зареченского уезда граф Кушелев. Настоятель Крестовоздвиженского монастыря, благочинный отец Варсонофий. Купец второй гильдии Иван Приходько. (Отдает документ Каргину.)

К а р г и н. Да, убийственный документ.

К о л о т о в. Я где-то в глубине души еще надеялся. Но… (Сел.) Буду продолжать поиски.

К а р г и н. Капитан Светличный, жив кто-либо из лиц, подписавших ходатайство?

С в е т л и ч н ы й. Один, точно, жив — бывший мукомол Иван Приходько. Он теперь кладбищенским сторожем работает. Других что-то не припомню… Их, пожалуй, нет… Однако проверю.

К а р г и н. Немедленно пошлите машину за этим Приходько.

С в е т л и ч н ы й. Я сам его доставлю.

К а р г и н. Товарищ Светличный, вы останьтесь.

С в е т л и ч н ы й (зовет) . Девушкин! Возьми мою машину и поезжай на кладбище. Доставь сюда Приходько.

К а р г и н. А вас, товарищ генерал, благодарю за труды. Эх, если бы удалось найти подлинное дело военно-полевого суда. Это было бы очень важно.

К о л о т о в. Постараюсь.

К а р г и н. До свидания.

Каргин провожает К о л о т о в а до двери и вызывает ожидающую в другой комнате Соломониду.

Прошу вас, матушка.

Входит С о л о м о н и д а.

С о л о м о н и д а. А я вот еще что вспомнила. Встретила я как-то на базаре Луку Потапова. И я тогда, хоть он и раскольник, спросила его из любопытства: правда ли, что он атамана Дутова за Николая Логинова просил? Потапов ухмыльнулся себе в бородку и ответил: «Да, просил. Логинов это заслужил».

К а р г и н. А чем заслужил — не сказал?

С о л о м о н и д а. Оно и так ясно было.

Каргин привычно и быстро пишет протокол допроса. Соломонида, воспользовавшись паузой, внимательно оглядывает комнату и портреты на стене.

К а р г и н. Больше ничего не вспомнили?

С о л о м о н и д а. Нет, больше ничего не знаю, на Евангелии могу поклясться.

К а р г и н. Вы и теперь верующая?

С о л о м о н и д а. Только потому и жива, что верую. Человек без веры подобен дереву, у которого отпилили корни, — оно чахнет. И Христос так учил. Я и в санитарки пошла, чтоб крест носить. Он, хоть и красный, а все-таки крест.