Лев Шейнин - Пьесы

С е р г е й И в а н о в и ч. К тому, чтобы ты знал, что мы собираем не только данные, говорящие против тебя… Не всякий в те годы решался так поступать и действовать… Ладно. Пока все, Николай Петрович. (Звонит.)

Входит с е к р е т а р ш а.

Поздно мы засиделись. (Секретарше.) Возьмите мою машину, поезжайте домой и подвезите Николая Петровича.

Л о г и н о в. Спасибо, у меня своя.

С е к р е т а р ш а. А как же вы?

С е р г е й И в а н о в и ч. Я хочу пройтись.

С е к р е т а р ш а. Спасибо, Сергей Иванович. До свидания! (Уходит.)

Логинов тоже идет к двери, останавливается.

Л о г и н о в. Да, хочу еще сказать главное: Колотов — честный коммунист. И в этом деле мы оба — жертвы рокового стечения обстоятельств… Положение свое, особенно после того как я прочитал документ, считаю безвыходным… Вижу, как вы бьетесь за меня, и понимаю, как вам трудно биться за меня… Это меня радует… И чем бы ни кончилось мое дело, я всегда буду знать, что партия сделала все возможное, чтобы спасти меня… Да-да, все, что могла… (Уходит.)

К а р г и н. Сергей Иванович, поведение Логинова в тысяча девятьсот тридцать седьмом году — серьезный аргумент в его пользу. Дело не только в его принципиальности: он действовал как человек, за которым нет никакой вины. Как человек с безупречной биографией.

С е р г е й И в а н о в и ч. Потому я и хотел, чтобы ты об этом знал…

К а р г и н. Вот вы, Сергей Иванович, упрекнули Логинова, почему он продолжал молчать после разоблачения культа личности…

С е р г е й И в а н о в и ч. Да, да…

К а р г и н. А разве все люди сразу стали другими?.. И сразу научились доверять друг другу, и беречь друг друга, и болеть за каждую человеческую судьбу?.. По-новому жить, по-новому думать, по-новому верить!.. Инерция культа, пожалуй, самая страшная из инерции. Да. Лучше не вспоминать!..

С е р г е й И в а н о в и ч. Не вспоминать, но помнить… Всем нам помнить… А вашему брату, следователю, особенно. Так вот, как мы договорились, вылетай, Сергей, в Нарым, все переверни, разыщи хоть из-под земли этого Потапова!.. Может, в нем весь секрет… Пошли, тезка!..

Они идут к двери.

А черт, экое запутанное дело! Прямо голова раскалывается. И Логинову хочется верить. И документ отбросить нельзя… Где же истина?..

З а н а в е с.

Большая светлая комната, в которой помещается правление нарымского колхоза «Заря». Зимний солнечный день. При открытии занавеса на сцене — К а р г и н и председатель колхоза К с е н и я П е т р о в н а, румяная, крепкая женщина лет тридцати пяти на вид.

К с е н и я П е т р о в н а. Так вот, живет этот Потапов в нашем колхозе давно, почитай лет девятнадцать. Я еще тогда в бригаде работала, а председателем был у нас покойный Кузьма Петрович Осадчий. Вот тогда и пришел к нам этот Потапов и говорит: я, дескать, такой сякой да этакий, бывший купец первой гильдии, отбыл ссылку. Примите меня в колхоз пчеловодом, не пожалеете. Ну, а Кузьма Петрович, наш председатель, человек был тонкий, каждого насквозь видел — ему такая прямота понравилась. Стали дальше балакать, Потапов все о себе рассказал. Одним словом, приняли. Я сама на правлении была, когда его дело решалось.

К а р г и н. А Потапов на правлении был?

К с е н и я П е т р о в н а. Самолично. И тоже сказал: «Возьмите, доверие оправдаю. Я вам настоящую пасеку разведу». Народу он понравился. И то, что говорит мало, и то, что не хнычет, и то, что цену себе знает. Ну и борода тоже понравилась. (Заметив в окне колхозника, идущего с баллоном, кричит в форточку.) Семенов, что несешь?

К о л х о з н и к. Покрышку.

К с е н и я П е т р о в н а. Зачем новую взял? Валяй обратно — на старых еще поездишь!.. (Каргину.) Знаешь, сколько у меня колес в колхозе? Пятьсот!..

К а р г и н. Ну уж и пятьсот!

К с е н и я П е т р о в н а. Ладно, помиримся на ста.

К а р г и н. А как дальше было?

К с е н и я П е т р о в н а. А дальше, лучше не надо.

Входит Г л а ш а, молодая колхозница.

Г л а ш а. Здравствуйте, Ксения Петровна. Подпишите наряд на молоко — на пункт везем.

К с е н и я П е т р о в н а. Чего так поздно? (Подписывает.)

Г л а ш а. Только платье шить закончила. Нынче ведь свадьба. Нам тоже сплясать в туалете хочется. Сама мастерила.

К с е н и я П е т р о в н а. Фасон модный?

Г л а ш а. По рисунку из последнего журнала «Работница» делала. Кругом — ренглан… Мы ведь тоже не лыком шиты. (Убегает.)

К с е н и я П е т р о в н а (слушая «Евгения Онегина» по радио.) Наш трансляционный узел передает. Я заказала. (Запевая арию Гремина.) «Любви все возрасты покорны, ее порывы благотворны…». (Лукаво.) Слыхал? Все возрасты. Это понимать надо. А мне петь запросто — куда проще, чем председательшей быть. Я, может, еще в оперу певицей пойду.

К а р г и н. Тогда мне контрамарку — по знакомству.

К с е н и я П е т р о в н а. Хорошо попросишь — дам. Так на чем остановились?

К а р г и н. Да на Потапове.

К с е н и я П е т р о в н а. Во всем себя старик показал. От пасеки колхоз большой доход имеет. А что Лука в бога верует да вся изба в иконах, на коленях молится, так от этого никому худа нет. И про дочку скажу: женщина правильная. Работала у нас учительницей, ребята в ней души не чаяли. Потом ее перевели в райцентр, с повышением, в десятилетку. Но она частенько старика навещает. (Взглянув в окно.) Да вот, сам идет… Прямо Григорий Распутин.

П о т а п о в (входя) . Мир дому сему. Зачем понадобился, Ксения Петровна?

К с е н и я П е т р о в н а. Здравствуй, Лука Митрофанович. Понадобился ты следователю. Приехал он издалека, есть у него к тебе разговор.

П о т а п о в. Это, значит, вы будете следователь?

К а р г и н. Я. Хочу, Лука Митрофанович, получить у вас некоторые справки. Раздевайтесь и проходите. Вот мои документы. (Достает из кармана удостоверение.)

П о т а п о в. Это мне ни к чему, я людям без мандатов верю. Чем могу служить правосудию?

К а р г и н (сел) . Вы знали в Зареченске такого студента, Николая Логинова?

П о т а п о в. Логинова?.. (Какая-то искорка вспыхивает, но тут же гаснет в его глазах.) Ведом был мне такой человек. Ну, а дальше что?

К а р г и н. Вы помните, что он был осужден дутовским военно-полевым судом к смертной казни через повешение?

П о т а п о в. Было.

К а р г и н. А потом помилован атаманом Дутовым?

П о т а п о в. И это было.

К а р г и н, Это помилование, если не ошибаюсь, последовало в результате вашего, Лука Митрофанович, ходатайства перед атаманом Дутовым?

Пауза. Каргин вытаскивает из портсигара папиросу, хочет закурить, но Потапов его останавливает.

П о т а п о в. Извините, но у нас, староверов, курить не положено, богомерзкое занятие. Так что, ежели курить будете, я уйду.