Игорь Соболев - Моя деревня

Ф и л я. Напрасно зарекаетесь, товарищ Чечеткин. Начальство заставит тебя подписать!

Ч е ч е т к и н. Что? Липу? Никто меня не заставит.

Ф и л я. Но ты пойми, чудак-человек… Мне наряды за месяц закрыть надо, а по новым правилам без акта с твоей подписью и говорить не желают. А я тебе, Сап Саныч, в будущем квартале в самую первую очередь эту самую дорогу прямо на блюдечке с голубой каемочкой преподнесу.

Ч е ч е т к и н. Слушай, Филя, ты не Ильф, и не Петров, и не Остап Бендер — и оставь меня в покое. Я сказал твердо: не закончите — не подпишу. Баста!

Ф и л я. Ну, смотри, Чечеткин, пожалеешь…

Ч е ч е т к и н. Вот писатель, корреспондент газеты «Правда». Пишет о наших достижениях. Пусть он скажет; если он скажет, что я должен подписать, — я подпишу. А нет…

Ф и л я. Писатели, корреспонденты… (Махнул рукой и ушел.)

Ч е ч е т к и н. Ну что же это такое? Ни в какие ворота не лезет! Ведь осудила партия приписки. Ведь кой-кому так по шапке влепили за обман государства, а тут — на́ тебе! Подпиши липу о сдаче несуществующей дороги!

Р о д и о н о в. Вы выбрали правильную позицию, Сан Саныч. И не отступайте: сейчас вы подпишете приемку несуществующей дороги, а завтра вам предложат подписать приемку недостроенного комплекса. И судить за липу в первую очередь будут вас!

Ч е ч е т к и н. Господи, боже ж ты мой! Создали проект комплекса без кормоцеха. Настоял. Включили в проект кормоцех. А финансирование строительства не предусмотрено. Откуда мне брать деньги? Ну, выкрутились. Ну, изловчились — нашли. А тут выясняется — в генеральном плане не предусмотрено жилье для людей, что этот комплекс должны обслуживать. Бросаюсь в районное управление. А главбух нахально смеется в глаза: «Своих старух будешь на тракторе возить на работу». Я в райком. Там нажали, убедили, исправили ошибку, а стройматериалы под это несчастное жилье не дают. В «Сельхозтехнике» один ответ: «У вас нет лимитов на этот стройматериал». Я в потребкооперацию, а там ответ: «Колхозы обслуживает «Сельхозтехника», а мы обслуживаем индивидуалов. Будете строить себе дом — милости просим, обеспечим!»

Р о д и о н о в. Неправда! Я к ним обратился, так у них гвоздей выпросить невозможно, а не то что вагонки или теса для обшивки дома. «Вы представитель интеллигенции, так что обращайтесь в сельсовет, а мы обслуживаем колхозников». В сельсовете говорят только «нет», а «да» они давно не употребляют. Что бы ни случилось, по любому поводу дружное «нет».

Ч е ч е т к и н. Вот как вас прижали.

Р о д и о н о в. Я фельетон в газету напишу по самым типичным и не единичным фактам или «светлую» сатирическую комедию грохну!

Ч е ч е т к и н. Никто фельетон не напечатает, «светлую» комедию не пропустят.

Р о д и о н о в. Пропустят. Вон «Правда» дала фельетон, как сдавали «в эксплуатацию» несуществующий ремонтный завод… под Ленинградом.

Ч е ч е т к и н. Ну, посмотрим. Нет, ты объясни мне, почему же у Пал Палыча Шумова в «Залесье» нету этих «мелких издержек»? Почему он сеет пшеницу семенами стопроцентной всхожести? А? Почему обещали мне «УАЗ», а отдали в «Залесье»? А там ведь два таких же «УАЗа» уже бегают пять лет. Сколько этих «почему»! Ведь не теще я дачу строю, а межколхозный откормочный комплекс, который будет образцом для всей этой зоны нашего региона. А! (Он махнул рукой и замолчал. Потом, немного успокоившись, спросил.) Картошку из Москвы возите? Стыдно. Неужели мы здесь для вас мешка картошки не найдем?

Р о д и о н о в. Полно об этом, Сан Саныч. Скажите, Сан Саныч, вы водку пьете?

Ч е ч е т к и н. Как все нормальные люди.

Р о д и о н о в. А говорят, что вы непьющий и потому так преследуете пьяниц.

Ч е ч е т к и н. А вы пьете? То-то! Но ни меня, ни вас никто никогда и нигде пьяным не видел. Надо знать, когда, сколько и с кем.

Р о д и о н о в. Отличное изречение.

Ч е ч е т к и н. Это я прочитал в вашем Центральном Доме литераторов, внизу, в подвальчике. А чего вы спросили, пью ли я?

Р о д и о н о в. Да хочу вас с Владимиром Ивановичем да с женами пригласить ко мне в субботу на день рождения. Чтоб посидеть часок-другой раскрепощенными, поговорить…

Ч е ч е т к и н. Нет! Сейчас это исключено. Пока не отсеемся. Не обессудьте! Вот видите, какой я неудобный. Напрасно вы с нас писать хотите что-то…

Р о д и о н о в. Почему же? Вы типичное для Нечерноземья хозяйство.

Ч е ч е т к и н. Ни рыба ни мясо. Ни отстающие, ни передовые. Раньше бы сказали «гнилое болото», а теперь с напускным уважением — «среднее хозяйство». А ведь, честно-то говоря, этих средних-то большинство в стране. И это они всю страну кормят. Но вам все же лучше было бы поселиться в «Залесье» — оттуда победные реляции складно идут.

Р о д и о н о в. Да прежде чем писать о вас, я ведь всю страну изъездил. Видел передовиков и посильнее вашего «Залесья». Колхоз «Родина» Шипуновского района на Алтае. Там на базе колхоза создана школа передового опыта ведения хозяйства. И создали ее герои колхозного движения. Там же «Страна Советов». Или под Костромой у Прасковьи Андреевны Малининой. Вот талантище! Вот умница! Да сколько еще их на нашей земле! Но я выбрал вас потому, что вы типичный средний и стремящийся вперед колхоз. (Пауза.) Пойду посмотрю, как там с дверными проемами в коровниках: ведь туда же трактор-кормораздатчик не пройдет!

Ч е ч е т к и н. Да на это есть прораб.

Родионов уходит. Чечеткин некоторое время сидит один. Вбегает М а ш е н ь к а.

М а ш е н ь к а. Сан Сапыч!

Ч е ч е т к и н. Что с тобой, красавица? На тебе лица нет! Словно за тобой волки гонятся!

М а ш е н ь к а. Хуже. Не отпускает Пал Палыч Толика!

Ч е ч е т к и н. Как это — не отпускает? Существует закон о труде. За две недели подается заявление «по собственному желанию» или «по семейным обстоятельствам», а там, через две недели, хоть трава не расти!

М а ш е н ь к а. Да не принимает он нашего заявления «по собственному»!

Ч е ч е т к и н. Не имеет права!

М а ш е н ь к а. Так же и Толик ему сказал: «Не имеете права!» А он как взбычился: «Это все проделки Чечеткина. Он уже три пары молодых сманил к себе! Не пущу, хоть разорвитесь!» (Заплакала.) А мне без Толика…

Ч е ч е т к и н. Погоди реветь! Теперь слезами никого не удивишь!

М а ш е н ь к а. Толик сказал: «Если любишь, то все равно, где нам после свадьбы жить». И Пал Палыч телятницам твердую зарплату установил — двести двадцать рэ. А там еще прогрессивка, квартальные, тринадцатая зарплата. На круг чистыми выходит по двести семьдесят в месяц.

Ч е ч е т к и н. Ну что ж. Резон. Иди в «Залесье». Иди. А домик новый, во-он тот, расписанный петухами, отдадим приезжим… Да тебе все равно дом-то и не нужен — вон у мамани хоромы… И наша для вас твердая зарплата в двести пятьдесят рэ тебе ни к чему! И тоже квартальные, прогрессивка, тринадцатая зарплата да две недели дополнительно к отпуску… телятницам… Как и положено нам, «среднему хозяйству» Нечерноземья! Вот так. А там детишки пойдут… будешь бегать сюда к мамане за двадцать километров… А у них, у детишек, мода такая — первые два года всеми болячками переболеть, то коклюш, то свинка. А там на чужих-то руках ребеночек не очень-то заздоровеет…