Игорь Соболев - Моя деревня

Н и к о л а й А м в р о с и е в и ч. Чужую беду руками разведу, а к своей ума не приложу.

Ч е ч е т к и н. Тоже правильно.

Н и к о л а й А м в р о с и е в и ч. А все же сегодня ты не подпишешь ему акт — завтра ему закроют финансирование. Карьеры прекратят отпуск гравия и песка. Комбинат вместо железобетонных изделий большой кукиш под нос сунет. А подпишешь — все у него сойдется. И завтра же… ну, я имею в виду — в течение лета… он тебе эту дорогу без шумихи, глядь, и добьет.

Ч е ч е т к и н. Значит, вы мне приказываете подписать липовый акт? А где же тот гравий, что полагается положить в тело этой дороги? Или он мне грунтовку на тарелочке с синей каемочкой? А?

Н и к о л а й А м в р о с и е в и ч. У него сложные подсчеты. Но человек он честный. Мне откровенно его жаль. И рабочим он должен заплатить. Суровый, но закон. Так что, если хочешь рассчитывать и в дальнейшем на нашу поддержку… а там смотри.

Ч е ч е т к и н. И это называется…

Н и к о л а й А м в р о с и е в и ч. Я просто прошу тебя. Прошу. И приказывать не смею. Если хочешь со строителями и дальше жить в мире — подпиши ты им этот треклятый акт. Я тебе слово даю, что я с них, с этой дорогой, не слезу. Пусть хоть самому Канахину идут на нас жаловаться, а я их прижму так, что дорогу экстра-классом принимать будем летом.

Ч е ч е т к и н. Не могу перечить. Я человек дисциплинированный. Не хочу пустое узколобое упрямство выдавать за принципиальность. Но я о другом вас хочу спросить, дорогой Николай Амвросиевич: как же так получается? Когда ставили меня сюда — обещали чуть ли не златые горы, а теперь вы все чаще мимо нашего среднего хозяйства пролетаете? Это не зависть! Нет! Это говорит обида. Такую махину затеяли: поднять Нечерноземье до уровня государственной житницы, и тут же, бок о бок, нечестность, подделки, приписки. Разве это совместимо?

Н и к о л а й А м в р о с и е в и ч (кричит) . Эй, прораб! Филипп Михалыч! Тебя Сан Саныч кличет. Поди сюда на минутку. (Чечеткину.) Большое рождается в муках, и мы не попрем против природы.

Ч е ч е т к и н. Да это же все не так. Желаемое за действительное выдаем. А кого обманываем?

Н и к о л а й А м в р о с и е в и ч. Вот увидишь, буквально через месяц-два у нас резко все изменится. Готовится постановление о трудовой дисциплине. Строительным министерствам выделяются дополнительные фонды. Увидишь, я говорю, Сан Саныч. Ну, я пройду немного по стройке. Но ты не сопровождай меня. Не люблю я это… чинопоклонение… (Уходит.)

Входит Ф и л я.

Ч е ч е т к и н. Ну, давай, что ли, твой акт.

Тот протянул акт с подсунутой под него дощечкой.

Ну, смотри, Филька, — обманешь…

Ф и л я (посмеиваясь) . В суд подадите?

Ч е ч е т к и н. Ты вон моих трактористов видел. Драчуны — жуть. Им только по стакану поднеси — брата родного отделают под шкурку. Не будет дороги — лучше не появляйся ни в районе, ни в нашей области. То, что было в Князеве, — смотри, вон до сих пор синячок еще виден под глазом, — только цветочки. А ягодки… (Передает ему акт.)

Ф и л я. Опять «темная». Да сделаю я тебе этот участок дороги. Ей-богу, сделаю. Слово даю. (Поспешно уходит.)

Подошел Р о д и о н о в.

Р о д и о н о в. Значит, все-таки они из вас эту подпись выжали?

Ч е ч е т к и н. У меня тоже свой расчет, своя голова. Надо менять формы общения с такими людьми. Им кажется, что если ты с ними элементарно вежлив, — значит, либо ты дурак и тряпка, либо гнилой интеллигент. А вот как немного в этих отношениях наступает суровый момент, они сразу глазки открывают: «Ишь ты! А с ним надо поосторожней! А то, не дай бог, еще и укусит! Или «темную» сотворит!»

З а н а в е с.

Декорация первой картины. Яркий и жаркий солнечный день. Знойный воздух колышется за окнами. И за ним, как за маревом, почти не видно панорамы города. В кабинете никого нет. Несколько раз настоятельно звонит телефон. Вбегает Т а н я. Снимает трубку.

Т а н я. Секретарь товарища Канахина вас слушает, Савелий Илларионович!

Голос Савелия Илларионовича: «Здравствуйте, Татьяна Петровна! Я что-то вторые сутки не могу найти Александра Феодосьевича».

Он на покосе. Даже домой не приезжает. Сам косит и всех наших аппаратчиков заставил косить.

Голос Савелия Илларионовича: «Круто. Но успехи-то есть?»

Я точно назвать цифру не могу, но знаю, что план по заготовке кормов уже перевыполнен. Но еще много спелой травы на лугах. Вот они и подбирают все дочиста.

Голос Савелия Илларионовича: «Молодцы, молодцы! Как появится — пусть найдет меня. У меня к нему есть дело. Но не срочное. Спасибо». И тут же частые гудки. Таня положила трубку. Что-то написала на календаре Канахина и ушла из кабинета. Ей навстречу входит Т о б о л ь ц е в а.

Т о б о л ь ц е в а. Здравствуйте, Танечка.

Т а н я. Здравствуйте, Лидия Матвеевна.

Т о б о л ь ц е в а. Я от Александра Феодосьевича. Он просил передать вам, чтобы вы связались с Николаем Амвросиевичем и он организовал сегодня на берегу Тверцы, возле дома отдыха, ужин для косцов. Передайте, сказал, что ужин должен быть по первому разряду.

Т а н я. Спасибо, Лидия Матвеевна. Я сейчас же свяжусь с ним.

Уходят из кабинета.

Некоторое время никого нет. Несколько раз звонят телефоны на разные голоса. Пауза. Поспешно входит К а н а х и н. Его трудно узнать. Он в легкой тенниске, волосы взлохмачены, к брюкам прицепились обрезки травы. За ним спешит Т а н я.

Т а н я. Ваше распоряжение насчет ужина у Тверцы выполняется. Звонил Савелий Илларионович. Сказал, что дело не срочное, и просил вас найти его.

К а н а х и н. Спасибо. Таня.

Таня уходит.

Канахин приводит себя в порядок. Открыл дверку маленькой комнатки и ушел туда. Через паузу возвращается с полотенцем в руках, поднял телефонную трубку. Пауза. Ждет.

Голос в трубке: «Помощник Савелия Илларионовича слушает вас».

Здравствуйте, Дмитрий Иннокентьевич. Меня искал Савелий Илларионович.

Голос в трубке: «Он пошел попить чаю. Позвать его?»

Ни в коем случае. Я перезвоню через полчаса.

Голос в трубке: «Я вас понял».

И тут же частые гудки. Канахин положил трубку. Решительно, с полотенцем, ушел в заднюю комнатенку. Через паузу возвращается причесанным, в легком чесучовом пиджаке с короткими рукавами.

Подвинул к себе папки с бумагами. Просматривает.

Что-то подписывает. Что-то откладывает в сторону. Работает. Пауза.

Входит Т а н я.

Т а н я. Александр Феодосьевич, приехал Николай Амвросиевич.

К а н а х и н. Пусть подождет немного. Я сейчас тебе позвоню. Тут есть одно срочное. Надо оформить в первом отделе.

Т а н я. Хорошо. (Уходит.)

Снова Канахин один в кабинете. Вот закончил работу и нажал на кнопку. Тут же входят Т а н я и Н и к о л а й А м в р о с и е в и ч.