Иван Лазутин - Укротители молний

В коридоре раздается один продолжительный звонок и один короткий. Бежит в коридор. Оттуда слышатся возгласы радости, шум… Входят Е г о р и Т а н я.

Е г о р. Получили нашу поздравительную телеграмму?

Т а н я. Спасибо, Егорушка. Смотри, сколько их… Целая гора!..

Е г о р. А где Сергей?

Т а н я. С мамой и Наташкой поехал на аэродром встречать папу. (Смотрит на часы.) Будут с минуты на минуту. Из-за этого чертова телефона я осталась дома. Только что был мастер, наконец-то починил. Целую неделю жили без телефона, как глухие.

Е г о р. Я звонил вчера целый день — никаких гудков. Звонил сегодня — то же самое.

Т а н я. Ты уже второй день в Новосибирске?! И только сейчас вспомнил обо мне?

Е г о р. Я думаю о тебе сорок восемь часов в сутки.

Т а н я (грустно) . Что ты вчера делал?

Е г о р. Возился целый день с отцом. Устраивал в госпиталь.

Т а н я. Как его здоровье?

Е г о р. Неважно. Всем вам передает привет, а тебе и отцу — с земным поклоном.

Т а н я. Даже так?

Е г о р. Нравишься ты отцу.

Т а н я. За что?

Е г о р. Сам не понимаю! Не умеешь ни косить, ни колоть дрова, корову подоить не сможешь, а уж насчет того, чтобы хлеб испечь, — и говорить нечего. А любит.

Т а н я (долго и грустно смотрит ему в глаза) . Егорушка, какой ты хороший… А ваша Наташка — просто прелесть!

Е г о р. Не надоела она вам тут?

Т а н я. Что ты?! Уговариваем ее, чтоб из общежития переходила к нам, — не хочет. Боится потерять независимость. Она хотя и воробышек, а характером гордая.

Е г о р. Ты сегодня какая-то… не такая.

Т а н я. А какая же?

Е г о р. Не как всегда. Может быть, что случилось?

Т а н я. Нет, Егорушка, плохого ничего не случилось. Просто за эти дни я так устала от телеграмм и поздравлений!.. Оказывается, слава — тоже бремя.

Е г о р. Даже если она не твоя, а чужая?

Т а н я (строго) . Ты что этим хочешь сказать?

Е г о р. Я пошутил, чего ты надула губы?

Т а н я. Государственная премия отца — наша семейная гордость!..

Е г о р. Если будешь придираться к словам — не получишь ни одного копченого леща. Хотя самый лучший отец презентовал тебе.

Т а н я (принюхиваясь к пиджаку Егора) . От тебя так пахнет озером, дымом костра и копченым лещом…

Е г о р. Ступай в свою комнату. Выйдешь, когда позову.

Т а н я. Что-нибудь придумал или розыгрыш?

Е г о р. Ступай в свою комнату и жди, когда позову!

Т а н я. Только чур: если розыгрыш — получишь три щелчка. (Уходит в свою комнату.)

Егор идет в коридор и возвращается с коробкой. Достает из нее белые туфли, ставит их на коробку, вынимает из кармана и кладет на стол две одинаковые коробочки, раскрывает их. Из одной коробочки берет обручальное кольцо, примеряет его на безымянный палец правой руки, снимает и снова кладет в коробочку.

Е г о р (хлопнув в ладоши) . Прошу!

Т а н я входит в комнату, идет к столу, некоторое время стоит затаив дыхание, потом бросается к Егору, обнимает его, целует, примеряет кольцо, туфли.

Своей открыткой ты меня напугала. Спасибо, отец успокоил, говорит: соскучилась, вот и зовет. Да, кстати, эти деньги отдай Сергею. (Достает из кармана пухлый конверт, кладет его на стол.)

Т а н я. Зачем? Ведь он их дал тебе взаймы на год.

Е г о р. Отец сказал, что начинать семейную жизнь с долгов у родственников жены — плохая примета. На Руси это всегда считалось позором.

Т а н я (кладет деньги в сервант) . Хорошо… Я передам.

Е г о р. Ты что-то хочешь сказать и… не решаешься.

Т а н я. Серьезному разговору быть, Егорушка. От него не уйти, не уехать.

Е г о р (обеспокоенно) . Что-нибудь случилось?

Т а н я. Читай. (Подает Егору телеграмму.)

Е г о р (про себя читает телеграмму) . И что ты решила?

Т а н я. Решать будем вместе.

Е г о р. С кем?

Т а н я. С тобой, с мамой, с папой…

Е г о р. Что говорит Маргарита Петровна?

Т а н я. Мама хочет, чтобы свадьбу мы перенесли на следующую весну.

Е г о р. Весной я буду на острове в Ледовитом океане. Вряд ли я смогу вырваться оттуда даже ради такого случая.

Т а н я. А на что самолеты?

Е г о р. Это почти невозможно. Нас уже предупредили, чтобы о визите на Большую землю мы не мечтали раньше чем через полтора-два года. (Пауза.) Что ты сама решила?

Т а н я (взволнованно). Я люблю Москву… Я брежу ею… Давно…

В коридоре раздаются звонки.

Сергей!.. Это он, сумасшедший. (Бежит открывать дверь.)

Из коридора доносятся возгласы Тани, басок Сергея, голоса Леонида Сергеевича, Маргариты Петровны… Они говорят все сразу, а затем все вместе вваливаются с коробками и чемоданом в комнату.

Л е о н и д С е р г е е в и ч (заметив Егора) . О!.. Егор!.. Приветствую!.. Как отец?

Е г о р. В госпитале.

Л е о н и д С е р г е е в и ч. Опять. Что с ним?

Е г о р. Старая история.

Л е о н и д С е р г е е в и ч. Жаль, жаль.. А я думал: недельки на две махнуть к нему, порыбачить. Два года уже не был в его избушке. Поди, уже разучился подсекать щуку. (Оглядев домочадцев.) Что мы все стоим? А ну давай налетай, столичные подарки получай. (Нажимает пальцем на нос Тане, подмигивает Наташке.) Вот это — тебе, Татьяна Леонидовна. (Извлекает из портфеля маленькую ювелирную коробочку, достает из нее колье, вешает его на шею дочери.)

Т а н я (подлетает к зеркалу, смотрится, бросается на шею отцу, целует его) . Это же аметист!.. Говорят, он сейчас очень модный.

М а р г а р и т а П е т р о в н а. После бриллианта.

Л е о н и д С е р г е е в и ч. Бриллианты ей будет дарить Егор.

М а р г а р и т а П е т р о в н а. А мне ты много бриллиантов накупил?

Л е о н и д С е р г е е в и ч. Ты сама у меня бриллиант. (Раскрывает коробку, достает куклу.) Это Наташеньке. (Дарит ей куклу.) Зовут тоже Наташкой.

Н а т а ш к а. Ой, Леонид Сергеевич!.. Спасибо!… Мне-то за что? Наверное, кому-нибудь другому везли?

Л е о н и д С е р г е е в и ч. Только тебе! И знаешь за что?

Н а т а ш к а. За что?

Л е о н и д С е р г е е в и ч. За то, что из моего именного пистолета из десяти пуль девять ты всаживаешь в яблочко.

Т а н я. А Сереже?

Л е о н и д С е р г е е в и ч. Он меня ограбил в аэропорту, как только я успел спуститься по трапу с самолета.

С е р г е й (достает из кармана трубку, картинно берет ее в зубы) . С этой трубкой, отец, тебя будут считать стилягой. К тому же по своей профессорской рассеянности ты где-нибудь ее оставишь. А это не просто серебро и самшит, а прежде всего работа кубачинского мастера! Здесь даже выгравированы его инициалы.

Т а н я. Нахал же ты, Сережка!.. И когда у тебя только пробудится совесть?

Л е о н и д С е р г е е в и ч. Доченька, прошу выдерживать ритуал встреч.

Т а н я. Пап, а… (Замялась.)

Л е о н и д С е р г е е в и ч. Думаешь, забыл Егора?

Т а н я. Нет, правда, пап?