Исидор Шток - Пьесы

С е р г е е в (отошел в сторону, любуется на окно) . Ну как?

А г а т а. Ой как хорошо! Кто это придумал?

С е р г е е в. Я это придумал.

А г а т а. Вы художник?

С е р г е е в. Да, я художник.

А г а т а (жалобно) . Я ничего не понимаю.

С е р г е е в. Я пришел сюда ночью, во время тревоги. Здесь никого не было, дверь открыта. Стал ждать. Так никто и не идет. Тогда я съел суп, который стоял на печке.

А г а т а (с сожалением) . Съели все-таки!

С е р г е е в. Очень хотелось горячего супу. Но он был холодный. Там еще немного осталось… А потом я взял краски — у меня были с собой — и стал раскрашивать эту доску. Но все равно никто не пришел. Тогда я вышел отсюда. А на улице кричали, что сейчас сбили самолет. Он упал у Пяти углов, а летчик спрыгнул на парашюте. Начали бегать, искать летчика. Может быть, это немец. Оцепили весь район. Я тоже начал искать… В это время на меня двигалась какая-то фигура. Я думал, что это парашютист осветил фонарем, но это…

А г а т а. Оказалась я?

С е р г е е в. Да. Вы тоже осветили меня и заставили следовать за вами. И даже вынули браунинг. Не драться же мне было с вами. Вы храбрая женщина. Но у вас очень дрожал голос.

А г а т а. Что вы делали двадцать дней назад на пирсе, перед отходом английского корабля? И зачем вы спрашивали меня, куда идет корабль?

С е р г е е в. Я хотел попросить вас привезти мне из Англии технические журналы. Но вы подняли шум, побежали за диспетчером. Мне бы пришлось показывать свои документы.

А г а т а. Они у вас не в порядке?

С е р г е е в. Нет. Они в порядке. Я просто не хотел их показывать.

А г а т а. Почему? Зачем вам нужны технические журналы? Вы инженер?

С е р г е е в. Да, я инженер. Приехал в Мурманск двадцать первого июня работать главным инженером на апатитовых рудниках. Но двадцать второго рудники закрыли, и мне пришлось заняться другим делом. Разрешите сесть, я очень устал.

А г а т а. Почему вы скрываетесь от Сашеньки? Почему она не знает, где вы работаете?

С е р г е е в. Я был в командировке. Там еще не совсем налажена почтовая связь.

А г а т а. Зачем вы не парашютист? Жалко! А то бы я задержала вас и отвела в комендатуру. Это был бы подвиг. Я смогла бы о нем рассказать всем.

С е р г е е в. Вам не повезло, гражданка Ведеркина Агата Маврикиевна.

А г а т а. Вы меня знаете?

С е р г е е в. Знаю очень многое. Даже знаю, что вы, именно вы, а никто другой, сообщаете немцам о выходе английских кораблей.

Пауза.

А г а т а. Вы… вы… негодяй!

С е р г е е в. Вот видите, как неприятно, когда человека подозревают черт знает в чем. Так же и мне было неприятно.

А г а т а. Глупая шутка! Кто вы такой?

С е р г е е в. С этого и надо было начинать наш разговор… А не махать браунингом. Я Сергеев Валентин, друг вашего мужа, П. М. Ведеркина. Я помогал ему писать статью о подвиге Егорушкина.

А г а т а. Значит, не он писал?

С е р г е е в. Мы вдвоем писали. Я ему помогал.

А г а т а. Вы писатель?

С е р г е е в. Да, я писатель. Иногда.

А г а т а. Но ведь вы художник?

С е р г е е в. В детстве я учился в художественном техникуме. Но потом из меня ничего не вышло.

А г а т а. Ничего не понимаю! Буду кушать суп. Очень проголодалась. Корабль уйдет только утром, когда рассеется туман. Я вернулась сюда, чтоб попрощаться. А их никого нет. Наверно, ушли в убежище.

С е р г е е в (достает из сапога ложку) . Вот. Чистая.

Агата ест суп и вздыхает.

Скоро тревога кончится, и они сюда придут. Заведем патефон. Хотите? Будет вроде звукового маяка. Пойдут люди по темному городу, мимо разрушенного дома, забитого досками. Услышат патефон, будут знать, что живут здесь другие люди. А я давно не слышал патефона… Очень люблю музыку…

А г а т а (ест суп) . Вы музыкант?

С е р г е е в. Да-да, я музыкант. Слушайте… (Заводит патефон. Песня «Ой, туманы мои, растуманы».) Что здесь было без меня за двадцать один день? Какой-то прибор стоит у печки… Костыль в углу… На полу много штукатурки… Комната треснула совсем. Угол вот-вот отвалится. Бутылка ямайского рома. И надпись: «Выпить, когда буду очень счастлив». Бутылка не открыта… Как здесь жили люди? Где Егорушкин, прославленный летчик? Где Сашенька?

А г а т а. Она хотела пойти жить к полковнику, но потом бросила в него ключом.

С е р г е е в. Вот как?.. (Открывает дверь на улицу.) Туман прошел… Надо и мне исчезать, как свату Науму…

А г а т а. Кто это сват Наум? Я все время слышу о нем.

С е р г е е в. Есть такая поморская сказка. Старина.

А г а т а. Расскажите мне.

С е р г е е в. Ладно. Расскажу. Слушайте…

Пластинка кончилась. Сергеев начинает рассказывать сказку.

Бывают такие дни в году, когда Водяной — морской царь — устает от штормов и бурь, от сражений на море и от тонущих кораблей… Он встает над водой и трясет бородой. Хочет тишины и покоя у себя на море и под водой. Встает над водой и трясет бородой. Борода его расплывается над морями и заливами, раскрывается густым туманом. Прекращаются сражения на море, становятся на якорь корабли, не выходят в море рыбаки, сидят в избах люди на берегу… Бредут без пути затерянные в тумане путники, теряют друг дружку влюбленные… Торжествует морской царь, радуется. И вот тут-то и появляется сват Наум, старинный враг морского царя, друг поморов. Он выводит из тумана корабли верных людей, наводит на подводные камни и топит корабли разбойников, и Водяной все равно не имеет покоя. Сват Наум указывает в тумане путь заблудившимся, соединяет влюбленных, его никто не видит, но он появляется во многих местах. Тогда разгневанный Водяной всплывает со дна, встает над водой и трясет бородой. Пролетает ветер и разгоняет туман. Зорко смотрит во все стороны Водяной. Ищет своего врага свата Наума. Но тот исчез. Туман прошел, и сват Наум пропал. Он не нужен больше людям, ведь он появляется только с туманом.

А г а т а. Лихо! (Смотрит на часы.) Семь часов. Пора на корабль! Вот ваша ложка. Так вы мне и не скажете, кто вы?

С е р г е е в. Я же вам сказал…

А г а т а. Остаетесь здесь?

С е р г е е в. Подожду их.

А г а т а (одевается) . Жалко покидать этот бестолковый дом. Кажется, что в этой комнате я оставляю кусочек самой себя. Ну, до свидания, сват Наум. Скажите Ведеркину, чтобы написал мне. Он знает куда. И я ему тоже напишу.

С е р г е е в (берет ее за руку) . Счастливого пути. На этот раз вы доедете.

А г а т а. Я тоже так думаю. Прощай, Мурманск, странный город… Гуд бай! (Уходит.)

Сергеев один. Подходит к столу и пишет письмо. Агата не затворила дверь, и с улицы слышен голос репродуктора: «Отбой! Отбой воздушной тревоги! Отбой!» И сразу — музыка. Вальс несется из репродуктора, разносится по улицам, вливается в комнату. Сергеев дописал письмо, всунул в конверт какой-то длинный, завернутый в газету предмет, заклеил конверт, положил письмо на кровать, на подушку. Входит А н а с т а с и я. Она растрепана и плохо выглядит после бессонной ночи.