Исидор Шток - Драмы

В а с ю к о в. Нет, не очень.

К а р а к а ш. Будет смешно. «И снова она ему снилась, снова щемило его сердце, когда он проходил мимо театра, где давали «Ромео и Джульетту». Он искал ее на улицах Москвы, в скорых поездах, идущих на Восток, в городах Южного Урала… А когда видел из окна вагона старое кладбище, он кряхтел и отворачивался. Ему все казалось, что вот-вот войдет она в вагон, он возьмет ее за руку и скажет про свою любовь. А она улыбнется, на правой щеке у нее появится ямочка, и она скажет, как тогда на кладбище: «Меня не надо любить, дурак».

В дверь стучат.

Да!

За дверью голос: «Телеграмма».

(Взял телеграмму. Читает.) «Приехать на встречу друзей не могу тчк Занят тчк Приветствую товарищей Козел». Вот тебе на!

В а с ю к о в. Он всегда был плохим другом. Читай дальше. Все?

К а р а к а ш. Ну да. Небольшой юмористический рассказ. Про одного знакомого. Тоже прокурор. Как ты думаешь, можно из этого сделать комедию?

В а с ю к о в. Вряд ли.

К а р а к а ш. Мало смешно?

В а с ю к о в. Да нет, совсем не смешно. И конца нету.

К а р а к а ш. Да, конца нет. Но конец я еще придумаю. Странно, почему не смешно…

В а с ю к о в. Ты врешь, Каракатица! Это ты про себя писал. И чтоб доказать самому себе, что ты стал равнодушен, ты хотел написать юмористический рассказ… Юмористический. А не смешно.

К а р а к а ш. Честное слово, я тут ни при чем. Какая чепуха! Разве это похоже на меня? Это про одного типа. Я даже могу сказать его фамилию. Пожалуйста. Аметистов. Его фамилия Аметистов! А ты в милиции работаешь?

В а с ю к о в. Я, знаешь, боюсь, что друзей детства всех в лицо не узна́ю.

К а р а к а ш. Меня ведь узнал.

В а с ю к о в. Ты другое дело. А вот на что мне со всеми видеться — не понимаю, честное слово, не понимаю. И зачем ты это затеял?.. Да я думаю, что никто и не приедет.

К а р а к а ш. Ты смеешься!

Входит Л и д и я В а с и л ь е в н а.

Л и д и я В а с и л ь е в н а. Сева, там приехал…

К а р а к а ш. Ага, приехал! А ты говоришь… Кто?

Л и д и я В а с и л ь е в н а. Басилов — наш сосед, паровозный машинист. Он, когда ушел в рейс, по ошибке захватил ключ от почтового ящика. А за это время вот сколько писем накопилось. И все тебе.

К а р а к а ш (распечатывает одно письмо, читает) . «Чертовски обидно. Всеволод, но ни я, ни Люся не приедем. Заняты как собаки. Передай приветы…»

В а с ю к о в (вскрывает другое письмо) . От Борьки. Началась посевная. Никак… жалеет…

Каракаш и Васюков по очереди читают письма.

К а р а к а ш. «Ребята, как обидно…», «До последнего дня я думал, что смогу…»

В а с ю к о в. «Довожу до сведения, что в настоящий момент, ввиду…»

К а р а к а ш. «На следующую-то встречу я обязательно выберусь…»

В а с ю к о в. «Адресат выбыл».

К а р а к а ш. Все?

В а с ю к о в. Все.

К а р а к а ш. А от Мухи Кузнецовой нет письма?

В а с ю к о в. Нет ни от какой мухи.

К а р а к а ш. Еще приедет кто-нибудь.

Л и д и я В а с и л ь е в н а. Как же так, Сева? Ведь ты же со всеми списался, так израсходовался сегодня. Лучше бы ты в Гагры поехал.

К а р а к а ш. Заняты люди. Как ты не понимаешь! Васюков здесь, ты, я, сейчас еще один небольшой парнишка придет — вот вчетвером и отпразднуем встречу друзей. Шампанское! Бокалы!

В а с ю к о в. Только я должен на дежурство идти в девять часов.

К а р а к а ш. А когда освобождаешься?

В а с ю к о в. Завтра…

К а р а к а ш. Ну, тогда без тебя.

В а с ю к о в. Но завтра я обязательно приду. Или позвоню. Или еще лучше — ты ко мне позвони.

К а р а к а ш. Ладно.

В а с ю к о в. До свиданья, Лидия Васильевна. Пока, Севка. (Уходит.)

Л и д и я В а с и л ь е в н а. А какого ты парнишку пригласил?

К а р а к а ш. Из вашей школы. Ганька Семушкин. Шестиклассник. Знаешь?

Л и д и я В а с и л ь е в н а. Очень хорошо знаю. Он чуть не довел меня сегодня до сердечного припадка.

К а р а к а ш. Как? И ты молчала?! Сейчас… (Бежит к двери.)

Л и д и я В а с и л ь е в н а. Куда ты?

К а р а к а ш. Я найду этого шалопая, я его заставлю понять, что он шалопай!

Л и д и я В а с и л ь е в н а. Я пойду с тобой. Мне нужно поговорить с его родными.

К а р а к а ш. Ты никого не застанешь. Он сказал, что отец в командировке, а мать где-то на Севере… Я его приведу сюда. Он, по-моему, очень интересный парнишка… И глаза у него такие знакомые… Он сегодня именинник. Сейчас приведу. (Выбегает из комнаты.)

Лидия Васильевна одна у стола, заставленного угощениями.

Л и д и я В а с и л ь е в н а. Вот тебе, Севочка, и встреча друзей детства! (Гасит свет.)

На черном дворе, на дровах, недалеко от мусорных ящиков сидят Г а н я С е м у ш к и н и Я с и к. Начинает темнеть. Через арку виден парадный двор; возвращаются с работы ж и л ь ц ы, зажигается в окнах электричество.

Я с и к. Прибежал весь в волосах, злой… Прямо к Филину. «Где, говорит, Ганька Семушкин?» — «А я почем знаю». — «Где его квартира?» — «Квартира-то его вот, да в квартире-то его нет». — «Ну, я, говорит, найду, я, говорит, ему все зубы выколочу». Тебе все зубы выколотит.

Г а н я. Руки обломает. Думает, он прокурор, так ему детей драть можно. За это сам под суд пойдет. И в газете пропишут. Это ему не Николай Второй.

Я с и к. «Он, говорит, мою мать до сердечного припадка довел! Они смерти старого человека хотят. Я, говорит, за маму никого не пощажу».

Г а н я. Ну и пусть проваливает со своей мамой. Пусть только тронет.

Я с и к. А еще приходили во двор директор и Яшка Полтавский. Нашли в снеготаялке обгоревший журнал вашего класса.

Г а н я. Нашли?!

Я с и к. Директор сказал Яшке выяснить, кто его сжег.

Г а н я. Ну?

Я с и к. А Яшка ходил-ходил, шпионичал-шпионичал, всех допрашивал, у Филина выпытывал, у Зойки выпытывал… Ну, и узнал.

Г а н я. Кто же это?

Я с и к. Ты.

Г а н я. Ха!

Я с и к. Все на тебя показали. Я слышал, как Яшка Басилову сказал. Они вдвоем к директору пошли.

Г а н я. На меня говорить?

Я с и к. А зачем ты его в снеготаялку бросил?

Г а н я. Затем, что там одни двойки мне стоят. Отца вызывают, на второй год сговариваются меня оставить.

Я с и к. Теперь тебя совсем выгонят. Яшка Басилову сказал.

Г а н я. Факт, выгонят.

Я с и к. А Каракаш все зубы вышибет. А Новоселов не велит Вальке с тобой водиться. И никому ребятам с тобой водиться нельзя будет. Мне вон мать и так уже надоела. Чуть я что не так сделаю, она кричит: «У Ганьки набрался, у хулигана! Его в колонию надо отправить, чтоб других не отравлял!» Тебя в колонию надо отправить…

Г а н я. Мой отец возьмет свои боевые подарки и пойдет к Ворошилову. «Погляди, маршал, что с моим делают». Он их всех намахает… Или я сам как возьмусь! Все восемь томов истории девятнадцатого века прочту. Твой Басилов сразу затрещит.

Я с и к. Не успеешь. Тебя выгонят.

Г а н я. Ну и что? А я поезд от крушения остановлю — кто мне тогда что сделает? Или диверсантов поймаю.