Исидор Шток - Драмы

Я с и к. Это на границу надо ехать.

Г а н я. И поеду. На Алдан поеду золото рыть. Привезу самородок в шесть кило, нате вот… жертвую на танк. Только меня к себе возьмите связистом. Думаешь, не возьмут? Я навру, скажу, что мне шестнадцать лет, скоро семнадцать будет, добровольцем иду. Брата моего убили, так я вот иду.

Я с и к. У тебя же нет братьев.

Г а н я. Это не важно. Я побратаюсь с командиром, а его убьют.

Я с и к. А вдруг не убьют?

Г а н я. Дурак! Ты думаешь, я тебе Зойка! Или Басилов? Или Яшка-доносчик? Мне ваша школа как собаке зубной порошок нужна. Я и так все знаю. ГТО первой ступени сдал? Сдал. С парашютом прыгал? Прыгал.

Я с и к. А где твой значок?

Г а н я. Еще не выдали, не было у них. Завтра зайду получу. А то еще шел я как-то по Жуковской улице, вижу — дым, пожар. Маленький деревянный домик так и пылает. А со всех сторон к нему мчатся пожарные части: Загородная, Железнодорожная, Кривоколенная… В окне четвертого этажа вся в пламени женщина…

Я с и к. Ты же говорил, что домик маленький, деревянный…

Г а н я. А четыре этажа — это что, большой, по-твоему? Теперь по шестнадцать этажей строят. Она зовет на помощь. Пожарники лестницы устанавливают. А она хочет прыгать вниз. «Разобьешься!» — ей кричат. Тут я хватаюсь за водосточную трубу, спасаю женщину, имени своего не говорю и скрываюсь в толпе. Меня ищут, а меня нет.

Я с и к. Ну, и…

Г а н я. Так и не нашли.

Я с и к. Почему же ты не заявился?

Г а н я. Что я, трепач, чтоб в таком героизме сознаваться? Пусть ищут.

Я с и к. Я б сознался.

Г а н я. Ты еще маленький. А у меня и так две медали за спасение утопающих есть. Я их не ношу.

Я с и к. А ты… не врешь, Ганька?

Г а н я. Не ношу я эти медали!

Я с и к. Нет, про все. Про женщину, про утопающих.

Г а н я. Ну да, только у меня и дел сидеть тут с тобой и врать! Это они в школе думают — раз уроков не сделал, ты и не человек. Уроки! Если б они знали, какие я ежедневно героизмы совершаю! Кто? Ганька! Рыжий такой? Не рыжий, а русый.

Я с и к. А сегодня ты какой героизм совершил?

Г а н я. Сегодня еще не успел. Думаешь, это так легко. Ребенок! Ходил по улицам, смотрел. Хотел старуху через площадь перевести — нет старухи, кошелек ходил искал, чтоб отдать владельцу, — никто не теряет. В трамвай сел, сейчас, думаю, карманника поймаю, в милицию поведу, — нету карманников. Ничего подходящего лету, проявить себя невозможно. А мне надо, Ясик, ой как надо проявить себя! Был бы сейчас перелет через полюс — в крыло бы спрятался, зайцем бы пролетел. Меня исключают, педагогический совет, а меня нет. «Кто за то, чтоб исключить Семушкина? Поднимите… что? Руки!» Вдруг врывается Коля — комсорг. Красный весь. «Стойте!» — кричит. «Не голосуйте! — кричит. — Он герой! Он сейчас уже над проливом Лаперуза пролетает!» Тут весь педагогический совет краснеет, директор бледный, у всех руки опускаются.

Я с и к. А ты им радиограмму давай!

Г а н я. Да! Прощаю вас, жалкие люди…

Я с и к. Хорошо бы тебе полететь!

Г а н я. Самое время.

Я с и к. А если тебе вдруг открыться, что ты женщину из пожара спас?

Г а н я. Не поверят.

Я с и к. Она тебя узнает.

Г а н я. Темно было.

Я с и к. Сейчас на реке ледоход пошел. Может, ты бы там кого-нибудь спас?

Г а н я. Был я там, никто не тонет. Милиционер стоит.

Я с и к. А если бы ты спас кошку или ребенка, это ведь такой же почет, как и на самолете?

Г а н я. Даже еще больше. (Смотрит на Ясика.) А ты на Москве-реке был?

Я с и к (не понимает, почему Ганя на него так пронзительно смотрит) . Бы-ыл…

Г а н я (смотря Ясику прямо в глаза) . Ты про Папанина знаешь?

Я с и к (отворачиваясь) . Знаю.

Г а н я. Иди!

Я с и к. Куда?

Г а н я. Иди к Каменному мосту, там лестница прямо к реке спускается. Выбирай себе льдину побольше, садись на нее и поднимай флаг.

Я с и к. Какой флаг?..

Г а н я. Иди, я тебе говорю! А я у моста стоять буду, ты кричать начнешь, флагом махать, я в воду, и тебя со льдины сниму. Ты Папанин, я — Водопьянов. Оба герои.

Я с и к (тихо) . Я боюсь.

Г а н я (зловеще) . Боишься? А когда я гибну, ты не боишься? Когда меня топят со всех стопой — не боишься? Выручить товарища не хочешь? Прославиться боишься? Червяк!

Я с и к. Льдина перевернется. Ты не успеешь.

Г а н я. Слушай, Ясик, ты меня давно знаешь. Ты еще совсем дитя был, а я уже ходил в школу. Я тебя человеком сделал, во все наши игры принимал, когда тебя мальчишки из третьего дома излупили, я им войну объявил. Скоро мы совсем уже вырастем. Ты будешь в шестом классе, а я буду уже студент или летчик. Тогда я тебя над всей Москвой на самолете кружить буду. Я тебя в школе никому обидеть не дам. Да и не нужно. Разве тебя тронет кто, если завтра в «Правде» будет написано: «Происшествие. Школьник Евгений Семушкин спас во время ледохода героически забравшегося на льдину Ясика Цыпленкова». Ну, решай! Ну, скорей! Если делать — так сегодня, потому что завтра меня уже выгонят. Ну! От тебя зависит. Это же вопрос жизни и смерти школьника Евгения Семушкина.

Я с и к. Пойдем!

Уходят. С другого конца двора выбегает м а л е н ь к а я д е в о ч к а.

Д е в о ч к а. Ясик!

Зовет и сталкивается с входящими во двор соучениками Гани — Я ш е й П о л т а в с к и м и Б а с и л о в ы м.

Б а с и л о в. Твой Ясик с Ганькой куда-то побежал…

Д е в о ч к а. Я-си-ик!.. (Уходит.)

Я ш а. Значит, его нет дома?

Б а с и л о в. Отец дома.

Я ш а. Где он живет?

Б а с и л о в. Кажется, за аркой.

Я ш а. Живете в одном доме — и «кажется».

Б а с и л о в. Отвяжись! Не был я у него никогда. И никто из ребят не был. Не зовет. Что мы, силой к нему полезем?

Я ш а. Ну, сейчас мы этому отцу все выложим. Вот ты — он, а я — я. Постучались. «Войдите». Здрасьте. Вы отец Семушкина?

Б а с и л о в. Я.

Я ш а. Нет, вы ему не отец!

Б а с и л о в. Что такое?

Я ш а. Если вы отец, почему вы никогда у сына в школе не были? Почему не ответили ни на одно письмо директора? Почему даже по телефону не позвонили?

Б а с и л о в. Я… я… был занят. Мне не до вас.

Я ш а. А нам до вас. Из-за вашего сына весь класс штрафной ротой называют.

Б а с и л о в. Мне нет дела до вашего класса. Мой сын никогда себе этого не позволит. Он очень хороший мальчик. Это его школа развратила.

Я ш а. А вы знаете, что ваш сын сегодня бросил классный журнал в снеготаялку? Я об этом сегодня же расскажу директору.

Б а с и л о в. Не может быть!

Я ш а. Ага! Не может быть? А вы знаете, что его дневник полон подчисток, что он самый последний ученик, что из-за него сегодня Лидия Васильевна ушла в слезах из школы? Если вы ответственный работник, вы должны понимать, что иметь такого сына — это позор.

Б а с и л о в. Позор!

Я ш а. Если вы не примете мер, мы пойдем к вам на службу и расскажем там, какой вы отец!

Б а с и л о в. Расскажем!