Виталий Раздольский - Дорога через Сокольники [Пьесы]

В и ш н я к о в. Вас послушать, Вероника Трофимовна, страшно становится.

К о н я г и н а. Тебе страшно? А каково было нам?

Вишняков поворачивается к библиотеке, Конягина снова его задерживает.

В дополнение ко всему, старик любил уступать другим лавры. Сотни раз, вскарабкавшись на очередную вершину и ощущая дрожь в коленях, я слышала от него: пускай теперь с этим разбираются мальчики, а мы пойдем дальше!.. И мальчики разбирались! Какие-то сытые мальчики получали ордена и звания, в то время как мы зимовали уже черт знает где. Проблема вирусов, химизм живой клетки, десятки лекарственных препаратов — все это рождалось на основе наших концепций. Мы оплодотворяли дюжину смежных наук, а сами пребывали в тени. Сколько раз я плакала кровавыми слезами! «Константин Иванович, — кричала я ему, — что вы делаете? Разве вы не видите, что плодами наших побед пользуются другие?»

В и ш н я к о в. Что же он?

К о н я г и н а. Хохотал! Ему, видишь ли, было смешно! Он, видишь ли, не знал, где в науке «мое» и «не мое». Он не знал! А каково было нам?.. Только после его смерти удалось как-то размежеваться. Ввести строгий учет. Взять в свои руки освоение накопленных сокровищ. И сразу все переменилось.

В и ш н я к о в. Переменилось?.. Вот именно, переменилось!.. (Наступает на нее.) Об этом-то я и хочу поговорить! Вы превратили сигматологию в нелетающий аэроплан! Нет, в царь-пушку!.. В ту самую пушку, около которой можно только фотографироваться, потому что ни для чего другого она не годится!..

К о н я г и н а. Опомнись! Ты не так меня понял, Вишняков… Ты выслушай…

Продолжая спорить, уводит его за кулисы.

Некоторое время сцена пуста. Входит В л а с о в, оглядывается.

В л а с о в. Вероника Трофимовна!.. Ушла? И ключ торчит в двери. Обещала дежурить. А может быть, незачем дежурить?.. Может быть, ничего нет? Вот я сейчас загляну туда и ничего не увижу… (Вынимает ключ и заглядывает в замочную скважину двери, ведущей в библиотеку.) Там! (Упавшим голосом.) Итак, он все-таки там… Нехорошо!..

Нервно расхаживает вокруг стола.

Входит Л и д а с кожаной папкой в руках. Лида явно не ожидала, что столкнется здесь с отцом.

Лида?.. Кого ты тут ищешь?

Л и д а. Кого?.. Тебя! (Целует его в висок.) Здравствуй, папа! Я принесла тебе пирожков с печенкой…

В л а с о в. Пирожки? Мне?.. Что за очередная фантазия? (Целует ее в висок.) Я думал, ты еще на лекциях.

Л и д а. Мы сегодня кончили раньше.

В л а с о в. Почему?

Л и д а (не задумываясь) . Как? Ты ничего не слышал? В институте был пожар! Причина неизвестна. Подозревают поджог. Вообрази, вдруг загорается крыша. Деканат в огне. Профессор Никадимов в белой шляпе выпрыгивает в окно с пятого этажа. Погиб бедняга. Прямо в воздухе. Очевидно, отказало сердце.

В л а с о в. Что за манера врать? Врать нахально, глядя прямо в глаза, с ангельским выражением лица?

Л и д а (с достоинством) . Я не вру, я фантазирую. Оттачиваю способность к гипотезам.

В л а с о в. Немедленно возвращайся в институт!

Л и д а. Иду! Я заглянула сюда на минуту. Мне тут нужно было… (Не сумев придумать ничего убедительного, вздыхает и уходит.)

Появляется экспансивная толстенькая а с п и р а н т к а, бросается к Власову.

А с п и р а н т к а. Сергей Романович! Наконец-то я вас разыскала.. Разрешите? Я с кафедры. Мы только что получили темы экзаменационных билетов по щегловскому семинару. Это неслыханно!.. Кто их утверждал? Студенты возмущены. Вы только послушайте. (Роется в портфеле.) «Щеглов как новатор», «Щеглов как экспериментатор», «Щеглов как семьянин», «Щеглов как гражданин», «Щеглов как воспитатель», «Щеглов как»… Как что?.. (Роется в портфеле.) Щеглов, как это самое, как ее?..

В л а с о в. Некогда, некогда! Зайдите позже…

А с п и р а н т к а (пытается продолжать) . «Щеглов как семьянин»…

В л а с о в. Хватит! И без этого голова кругом!.. (Выпроваживает ее.)

А с п и р а н т к а (пытается продолжать) . «Щеглов как семьянин»…

Власов возвращается в салон.

Входит В и ш н я к о в, направляется в библиотеку.

В л а с о в. Коля?

В и ш н я к о в. Добрый день, Сергей Романович!

В л а с о в. Вы сегодня рановато… (Участливо.) Опять небритый? Как вы опустились, друг мой. Что с вами?

В и ш н я к о в. Удивительно. Всех сегодня беспокоит мой вид. Все озабочены моим состоянием.

В л а с о в. Куда вы?

В и ш н я к о в. В библиотеку.

В л а с о в. Не надо!..

В и ш н я к о в. Вы же сами упрекали меня, что я бездельничаю?

В л а с о в. По случаю такого дня я освобождаю вас от всех дел. Погуляйте. Отдохните.

В и ш н я к о в, Спасибо, Сергей Романович. Завтра погуляю… (Направляется к двери в библиотеку.)

В л а с о в. А я вам говорю, гуляйте сегодня!

В и ш н я к о в. Ах, так? Понимаю!.. Сергей Романович, отпустите меня совсем!

В л а с о в. Потом, потом поговорим об этом.

В и ш н я к о в. И работать не даете, и не отпускаете. Во что вы меня превратили? В архивную крысу!.. А наш институт? Это же сонное захолустье. Единственное крупное научное открытие на моей памяти — это открытие столовой в административном корпусе.

В л а с о в. Вы полагаете, это и есть дерзание?.. Выдумываете противоречия с руководством института. И сердитесь, что вас не принимают всерьез вместе с вашими ребяческими идеями?

В и ш н я к о в. Если они ребяческие, почему вы мешаете мне самому убедиться в этом?

В л а с о в. Вы хотите снова вернуть нас к хаосу математических парадоксов? Это безумие!

В и ш н я к о в. Разве академик Щеглов сам не утверждал право на «безумные гипотезы»?

В л а с о в. Это, наконец, смешно! Вы беретесь толковать мысли Щеглова мне — его ученику!.. Человеку, который помнит даже интонации, с которыми эти слова были некогда сказаны.

В и ш н я к о в. Но он сказал все-таки: «безумные гипотезы»?

В л а с о в. Возьмите том второй, страницу двадцать пятую собрания сочинений Щеглова, и вы убедитесь… Куда вы?..

В и ш н я к о в. В библиотеку. Вы же сами сказали…

В л а с о в. Вы не пойдете туда! Я запрещаю!

В и ш н я к о в. Что за самодурство? Пускай я не имею права на уважение, но я имею право на труд!

В л а с о в. С чего вдруг такое усердие?

В и ш н я к о в. Не ваше дело!

В л а с о в. Уходите!

В и ш н я к о в. Там мои бумаги…

В л а с о в. Заберете позже!

В и ш н я к о в (мрачно) . Хорошо! Уступаю силе. Но помните, Сергей Романович, я сделаю свои выводы!

Вишняков уходит.

В библиотеке кашляет Щеглов.

Входит Л и д а.

Л и д а. А вот и я!

В л а с о в. Почему ты вернулась?

Л и д а. Пришлось! Ты только послушай…

В л а с о в (морщится) . Опять где-нибудь пожар?

Л и д а. Не пожар, а доктора Конягину только что отправили в милицию. Минимум — пятнадцать суток!