Олег Сосин - Непрерывность

Затемнение.

Звонок в дверь. С в е т л а н а выходит и возвращается с В ы с т о р о б ц е м.

П а н к о в. А, Миша… С приездом.

В ы с т о р о б е ц. Привет. Приветствую, Георгий Арсеньевич. Не ожидал.

С м и р н о в. Добрый вечер, Михаил Романович. С приездом.

В ы с т о р о б е ц. Спасибо… (Здоровается со всеми за руку, садится.)

П а н к о в. Как съездил?

В ы с т о р о б е ц. Про съездил — это пустое все… (Мнется.)

П а н к о в (смеется) . Зная твою чистую душу, Миша, представляю, каково тебе сейчас, — и розог мне дать охота, и под удар начальства меня подставить опасаешься. Не боись! Для нас это не начальство, а друг Юра. Так что шпарь невзирая!

С м и р н о в. Нет уж, братцы, шпарьте без меня. У вас тут, я чувствую, поднакопилось, а мне тоже есть что Светке сказать.

С в е т л а н а. Кстати, проконсультируешь свое коронное блюдо — жареную колбасу.

С м и р н о в. Когда это было, Свет! Подзабыл.

С в е т л а н а. Вот и устроим вечер воспоминаний…

Смирнов и Светлана выходят.

В ы с т о р о б е ц. Ну, пока один, говори, что ты тут натворил без меня? Почему не уехал? Что у тебя происходит?

П а н к о в. Навалился. Не успеешь, что ли? Потом поговорим.

В ы с т о р о б е ц. Нет, не потом. Это с меня голову будут снимать потом, а сейчас я хочу узнать за что, понял?

П а н к о в. Все в порядке, Миша, не дергайся.

В ы с т о р о б е ц. Понятно! С тебя-то взятки гладки. (Кого-то копируя.) «Что с него возьмешь — искатель истины. А они — вы же знаете — все немного того… блаженные». Вот ты и резвишься. А на ковер к начальству директора потянут.

П а н к о в. И в торжественной тишине сделают тебе харакири!.. А ты как думал, Миша? Ты — власть. А за власть надо расплачиваться!

В ы с т о р о б е ц. Шуточки шутим, понимаешь! Ты не крути, говори, что с Финляндией?

П а н к о в. А что с Финляндией? По-моему, все в порядке. Продолжает сохранять нейтралитет.

В ы с т о р о б е ц (разозлившись) . Кончай ваньку валять, черт побери!

П а н к о в. Чего ты кипишь? Кто тебя под топор отправит? Я ж говорю — все в порядке. Вместо меня Корешков уехал. Сделает сообщение, — подумаешь, важность. Начальство знает, наверху согласовано.

В ы с т о р о б е ц. Согласовано. Деятель! А зачем?! Не мог на два дня оторваться? Всего же о двух днях речь шла.

П а н к о в. Не мог.

В ы с т о р о б е ц. Один ты такой, видите. Находят же другие время.

П а н к о в. Ну, а я не нашел. Не было у меня двух дней. Занят.

В ы с т о р о б е ц. Чем, интересно бы узнать? Что-то я в твоих планах такой срочности не упомню.

П а н к о в. Это пока ты был директором. А стал я директором… (Подняв руки, смеется.) И-о, и-о, и-о! Вот стал — и появилась срочность. Завтра вернешься в свое кресло — узнаешь.

В ы с т о р о б е ц. Говори, что затеял?

П а н к о в. Успеешь, Миша, не хлопочи.

В ы с т о р о б е ц. Кончай! Я хочу знать, что у тебя происходит.

П а н к о в. Порядок, Миша, говорю тебе — полный порядок. Главное, хладнокровно! Любопытную одну штуку доводим, попозже расскажу.

В ы с т о р о б е ц. Ну, вот что, хватит, Панков! Не первый день знакомы, слава богу. Из-за пустого каприза ты поездку не отменил бы. Так что никаких попозже! Попозже — это каждому счет представлен будет. А мне — сейчас. И я хочу знать сейчас!

П а н к о в. Да ты никак испугался?

В ы с т о р о б е ц. Меня на испуг вряд ли возьмешь, Коля, сам знаешь. Я и когда ты на меня институт перепихнул, не испугался. Не забыл еще, нет? Директором-то тебя сажали, не меня. А ты? Рассмеялся только — и нету?! Фантомас. И всегда прав!

П а н к о в (смеется) . Ну, тогда-то я был правей всего в жизни!

Звонок в дверь. В комнату входят С в е т л а н а со С л а в и к о м К о н т ы р е в ы м. В руках у него бутылка шампанского. Следом появляется С м и р н о в.

В ы с т о р о б е ц. Те же и Контырев Славик. Не рекомендую.

С л а в и к. Миша?! Вы здесь? Что ж, тем лучше… Мою решимость не поколеблет даже это. (Всем.) Здравствуйте. Вячеслав Арнольдович Контырев… (Раскланивается.) Извините, я к академику Панкову.

П а н к о в (вставая) . Панков… Чем обязан?

С л а в и к (протягивая бутылку) . Это вам. У меня правило — не приходить в приличный дом с пустыми руками…

П а н к о в (берег бутылку и ставит ее на стол) . А в неприличный дом?

С л а в и к (с достоинством) . Не посещаю.

П а н к о в. Так чем все же обязан? А то я нынче немного не в себе.

С л а в и к. Исключительно деликатное дело.

П а н к о в. Извините, оставить друзей не могу.

С м и р н о в. Да я…

П а н к о в (перебивает) . Нет. Никогда.

С л а в и к. Мне будет крайне трудно… здесь…

П а н к о в. Ничем не могу помочь!

В ы с т о р о б е ц. Не волнуйся! Он себе и сам поможет.

С л а в и к. Ваши комментарии, Миша, равно как и ваше присутствие, мне безразличны… Хорошо! Если не можешь победить обстоятельства, приспособь их! Я буду говорить при всех!.. Николай Николаевич! Вы для меня и Танечки Высторобец последняя надежда и последняя инстанция. Вы единственный, кто влияет на этого человека… (Указывает на Высторобца.)

П а н к о в (смеется) . На этот счет не особенно обольщайтесь. Но в чем дело?

С л а в и к. Дело в том, что мы — я и Танюша — любим друг друга. Наше духовное слияние абсолютно и гармонично… Но Таня любит, и его… (Указывает на Высторобца.)

Светлана, не выдержав, проходит к телефонному столику и, присев, берет какой-то журнал и начинает его лихорадочно листать.

С м и р н о в (Панкову, на ухо) . Что происходит, старина?

П а н к о в. Погоди, узнаем.

С л а в и к (продолжает) . Любит! Это какая-то психическая аномалия, я этого не понимаю, но… Видимо, он пробуждает в ней все же какие-то инстинкты, или… не знаю, что-то в нем ей созвучно, быть может. Так или иначе — это существует, и я терпим. Я поднимаюсь над условностями и на что-то закрываю глаза, а на что-то смотрю ее глазами, ибо я человек мыслящий!

В ы с т о р о б е ц. Стоило бы тебе, пожалуй, набить морду, мыслитель.

С л а в и к. Спокойно, Миша. Ваш уровень мне теперь, увы, известен. Но я пришел сюда как гомо сапиенс к гомо сапиенсу! И я не закончил…

С м и р н о в (Панкову) . Слушай, чего ты глядишь? Гони этого подонка!

П а н к о в. Молчи. Это же тип! Не мешай.

С л а в и к (продолжает) . Так вот… Разумеется, проще всего на инструменте жизни исполнить одну какую-то тему. Две — сложнее. А три — это уже Бах. Какое-то время мне казалось, что у нас получается, что мы трое звучим гармонично, а стало быть, прекрасно. Но вот сегодня…

В ы с т о р о б е ц. Да, припозднился я! Раньше надо было тебя, подлеца, выкидывать!

С л а в и к. Меня так просто не выкинуть, Миша! Судьбе было угодно сделать из нас трех сиамских близнецов. Мы неразрывны. (Панкову.) В этом-то и заключается трагизм ситуации. Устранение любого из нас троих для остальных смерти подобно. Я не могу без Танюши жить! И она не может без меня. Но она не может и без Миши. И вот сегодня Миша запретил нам с Танюшей видеться!