Олег Сосин - Непрерывность

С м и р н о в. Допустим. Не ясно только, к чему были такие сложности, раз уж ты так верил в свою правду?

В ы с т о р о б е ц (со странной улыбкой) . Тайны мадридского двора.

П а н к о в. К чему такие сложности, спрашиваешь? О, брат… Много причин… Первое — павловский рефлекс, на тебе уже проверено было… Заяви я сразу, что имею в виду конечной целью, такая буря началась бы, что больше времени и энергии пришлось бы потратить на то, чтобы противников убеждать, чем на работу. Рациональней показалось убеждать результатом. Второе… Уже тогда стало ясно, насколько трудным окажется практическое воплощение идеи. Подними я шум сразу, а потом застопорись на чем-то — я такой возможности не исключал все время, — да это ж ужас что было бы. И тем более тогда же обрисовался путь, как этого риска избежать: я имею в виду самостоятельно значимые промежуточные этапы. Вот и начал щелкать орешки. Только они одни загрузили работой целиком все лаборатории в отделе. И вот это (касается рукой наград) тоже за них. Так что, надеюсь, они были важны.

С м и р н о в. Это все понятно. Но когда и как ты мыслишь начать собирать все эти звенья в цепочку?..

П а н к о в (встав, торжественно) . А я их уже собрал. И через… (смотрит на часы) через… тридцать одну минуту должен быть завершен эксперимент по полному циклу…

С м и р н о в (тоже встав) . Что?! Что ты сказал?!

П а н к о в. Я сказал, что сегодня, сейчас завершается полный цикл.

С м и р н о в. Без утверждения?!

П а н к о в. Зачем же? С утверждением директора.

С м и р н о в. Какого? (Смотрит на Высторобца.)

П а н к о в. Панкова, исполняющего обязанности директора во время командировки товарища Высторобца в Индию.

В ы с т о р о б е ц. Глупо, Коля, предельно. Неужели сейчас?

П а н к о в. В эту самую минуту Коробова со свойственной ей наглостью цепляет, должно быть, к моему открытию еще какое-нибудь звено — свое… И через… (смотрит на часы) двадцать девять минут все будет кончено…

В ы с т о р о б е ц. А если я остановлю эксперимент?

П а н к о в. Бесполезно. Расчетная инерция системы порядка сорока минут. Раньше я вам ничего бы не сказал…

С м и р н о в. Хорошо… Почему же ты здесь?

П а н к о в. Потому что там я уже не нужен. А Коробова… Это тот самый веселый нахал, о котором я толковал недавно. При ее самонадеянности я бы только мешал.

В ы с т о р о б е ц. Ты уверен, что это безопасно?

П а н к о в. Теоретически — абсолютно. Практически… (Выходит из комнаты.)

С в е т л а н а. Не понимаю, что здесь происходит?

С м и р н о в. По-моему, что-то ужасное.

В ы с т о р о б е ц. Погоди каркать, каркало!.. Почему он от меня скрыл, что все это — сегодня?

Возвращается П а н к о в. В руках у него лист бумаги.

П а н к о в. Практически может оказаться недостаточной точность сборки. Технологическая ошибка, вероятность ее вот какая…

В ы с т о р о б е ц (коршуном набросившись на расчеты, у него даже голос сел от волнения) . Так… так… Абсурд… Черт побери…

П а н к о в. Видите?

В ы с т о р о б е ц. Абсурд… Боже мой…

П а н к о в (подходит к коллегам) . Вот какая может быть ошибка, Юра.

С м и р н о в. Вижу.

П а н к о в. Наличие ошибки, и…

С м и р н о в. И Коробовой конец…

П а н к о в. Да…

Высторобец, вынув из кармана блокнот и ручку, погружается в расчеты.

С м и р н о в. Поэтому ты здесь?..

П а н к о в. И поэтому тоже…

С м и р н о в. Это подлость. Ты понимаешь?

П а н к о в. Нет.

С в е т л а н а. Господи, что это такое?

С м и р н о в. Подлость.

С в е т л а н а. Коля, что он говорит?

П а н к о в. Ему не понять, Светлана. Я знал, что он не поймет.

С м и р н о в. Да, разумеется, этого я не пойму. И тем горжусь!.. (Вставая.) Только теперь до меня дошло, зачем ты меня позвал… Я чуял, что все неспроста, но дошло-то вот только что. Сперва думал — хочешь унизить, теперь вижу — не то. Ты позвал меня потому, что тебе нужно сочувствие, если все рухнет. Тебе нужно сочувствие — вот, мол, я мучился, я не мог оставаться один, я даже Смирнова позвал, которого десять лет назад выгнал… Ну, нет, шалишь, парень, черта с два! Этого я тебе не обеспечу! Мучайся! (Наливает в бокал водку и плюет в нее.) Вот. Прощай… (Направляется к выходу.)

П а н к о в. Чудак… Неужели бы я позвал тебя, чтоб топтать или искать какие-то гарантии… Я думал… мне казалось, что мы сможем наконец объясниться… Я захотел тебя вернуть, чтобы опять вместе… чтобы начать вместе… опять спорить и работать.

С м и р н о в. А потом? Опять выгнать, так, что ли?

П а н к о в. Не знаю… Возможно.

С м и р н о в. Ну, вот что, друг дорогой! Иди-ка ты!.. (Выходит.)

Некоторое время в комнате тишина.

С в е т л а н а (потерянно) . Он ушел…

П а н к о в. Иначе он не мог… Поэтому-то у меня и не было в жизни друга, кроме него…

В ы с т о р о б е ц. Единственно, что у Смирнова пропорционально массе, так это порядочность.

П а н к о в. Ты думаешь, в наше время этого мало?..

В ы с т о р о б е ц (перебивает) . Ничего я сейчас, брат, не думаю… (Вновь склоняется над листками.) Какой абсурд… Какой редкостный, прекрасный абсурд… (Оторвавшись от расчетов.) Как можно было о таком молчать? Почему скрыл от меня?

П а н к о в. Ты слишком любишь меня, Миша, вот почему. Желая мне помочь, ты стал бы согласовывать, пробивать, доказывать, и на это уходило бы время. А его не было.

В ы с т о р о б е ц. Эх, дитя… Ну хорошо, а теперь-то… на полный цикл зачем пошел без меня, в мое отсутствие?

П а н к о в. Это уж по обратной причине — не хотел тебя под удар ставить. С меня-то что возьмешь — сам говорил, за блаженненького прохожу.

В ы с т о р о б е ц. Наивно, Коля, да и спасает только до времени. Неужели ты не понимаешь, как нагадил и себе, и мне главным образом? Ведь я слово дал, что не выпущу дело из-под контроля…

П а н к о в (ошеломлен) . Какое слово? Кому?

В ы с т о р о б е ц. Министру.

П а н к о в. Каким образом ты…

В ы с т о р о б е ц (перебивая, но без снисходительности, а так, как отец говорил бы сыну) . Чудак, неужели думаешь, что твои дела мимо меня пройти могли?.. Да я уж через две недели своего директорства, как только полностью всю институтскую картину для себя уяснил, тотчас на твою работу обратил внимание. Не скажу — все понял, но учуял, что ты какую-то громадину в секрете одолеваешь.

П а н к о в. Три года?..

В ы с т о р о б е ц. Конечно. Уж больно логично выглядела последовательность твоих работ. Ясно было, что за этим что-то кроется… что-то очень большое кроется…

П а н к о в. И ты не полез?

В ы с т о р о б е ц. А зачем? У тебя же были соображения, раз ты молчал. Зачем же было вмешиваться и дергать? Тебя, что ли, не знаю — слава богу, и знаю, и верю. Вот и старался по возможности ускорять финансирование, чтоб хоть об этом у тебя голова не болела. С министром, правда, трудновато пришлось объясняться, но ничего, доказал. «Что это, говорит, за дела, Высторобец? У нас вроде не детский сад, чтобы в жмурки играть?» Но все же поверил, согласился. Под твое имя согласился и под мое слово, что неожиданностей не будет. И вот… сюрприз… Черт! Глупо!.. Если вся эта затея сегодня рухнет, что будешь делать?..