Елена Каплинская - Пирс для влюбленных

Яша. Знаешь, что это? Это фильтры!

Первый рабочий. Это? Это осушители.

Яша. Фильтры! Это фильтры тонкой очистки! Из-за них разорвало насос!!!

Затемнение.

Кабинет директора. Журналист порывисто встает, отодвигает стул и отмахивается от Директора и Таврова.

Журналист. Нет-нет, хватит. Так я и знал. Сейчас выяснится что-нибудь такое, этакое, по-ни-ма-ете ли, известный вздох, покачивание головой, полуулыбка со знанием дела, дескать, мол, знакомая небрежность… Я же просил!

Директор. При чем тут небрежность? Мы вам рассказываем о людях.

Тавров. Во всяком случае, интересные люди раскрываются в деле. И вообще, если человека не интересует то, чем он занимается, — жизни нет.

Директор. Ну, а у нас на работе коллизии. Ничего, мы не пугаемся.

Журналист. Ишь, как вы меня уговариваете. Думаете, моя работа без коллизий? Короче, кому выговор? Кому взыскание? Кому на вид?

Директор (посмотрел на Таврова). Не скажу больше ни слова.

Журналист (Таврову). А вы? Вскрывайте подноготную.

Тавров. Я? Я тут вообще ни при чем. Иван Михайлович, так как решим с виньеткой?

Директор. Я же сказал: сделайте как следует. Два дня срока.

Тавров. Техническая идея рождается не так, как ребенок. В смысле сроков.

Директор. Точно. Ее можно поторопить. И потом, рожать коллективно. Пусть КБ поможет.

Тавров. Можно коллективно, можно частями. Нужна только виньетка.

Директор. Излишества потом.

Тавров. Соберу совещание.

Директор. Давай. Я загляну.

Журналист. Минутку, а Гаврилыч? С ним-то как кончилось?

Тавров (директору). Может, у вас в кабинете соберемся?

Директор. Еще чего. Пусть у тебя курят.

Журналист. Если подумать, Гаврилыча, конечно, обидели. Хоть извинились?

Тавров. Ну, я пошел. (Журналисту.) До свидания. Заглядывайте к нам. Когда никаких событий не будет. Мы вам график покажем. Годовой отчет. Музей трудовой славы у нас есть. Да, вот еще что интересно: знамена на вечном хранении у нас поглядите. Бархатные.

Директор. Давайте, я вам пропуск подпишу.

Журналист. Кто вам сказал, что я уходить собираюсь?

Директор. А что сидеть зря?

Журналист. Как это — зря? Чаю хотя бы предложили.

Директор (нажал кнопку селектора). Ната, у вас есть чай?

Голос Наты. У меня?! Да что вы, Иван Михайлович. Сходить в буфет?

Директор. Сходите. И принесите сюда, товарищу журналисту. (Посмотрел искоса на журналиста.) А мы с Тавровым сию минуту спустимся в цех…

Журналист. Ошибаетесь. Со мной эти шутки не пройдут. Валяйте уж до конца. Не чужой все-таки.

Затемнение.

Комната завкома. Здесь идет заседание, присутствуют почти Все действующие лица, кроме Журналиста.

Гаврилыч. Главное доказано, что я вентиляцию выключал. В целях экономии электроэнергии. (Первому рабочему.) Говори, как с фильтрами дело было?

Первый рабочий. Я слово даю, что никак. Я думал, это осушители.

Буров. У тебя какой разряд?

Первый рабочий. Четвертый.

Буров. Сколько классов окончил?

Первый рабочий. Семь.

Буров. Грамотный еще? Или стерлось?

Голубчик. Он сочинения за сына пишет!

Буров. Это мы все пишем. Независимо от технической грамотности.

Гаврилыч. Позвольте слово. Я по-шведски тоже не люблю читать.

Буров. Но ты и домой с завода ничего носить не любишь. Налегке идешь.

Гаврилыч. Я холостой. Почти на пенсии. Материальное положение хорошее, поскольку за насос теперь с меня не вычтут, как Иван Михайлович опасался.

Директор. Обожди выступать, Гаврилыч.

Гаврилыч. Счас. Ладно.

Первый рабочий. Товарищи! Слово даю, на этих фильтрах никаких надписей не было! Мешки такие, пакеты вроде полиэтиленовые — и все. Как обычно осушители упаковывают. Стандарт такой имеется. Не первый раз.

Анюта Тимофеевна. Да зачем ты брал их? Первый рабочий. Так ведь все равно на выброс? Монтажники с упаковкой сняли, тоже решили — осушители. И выбросили. Пакеты красивые, цветные. Дай, думаю, для сынка…

Анюта Тимофеевна (Таврову). Как это получилось, Владимир Антонович?

Тавров. Насос в морской упаковке пришел. Монтажники и решили, что это новый тип осушителей. Они обычно вкладываются внутрь, чтобы оборудование в пути не ржавело. А потом выбрасываются.

Первый рабочий. Надписей не было! Если бы надписи были… ну хоть по-шведски, что ли!

Тавров. Вообще-то… коробки фильтров выглядели собранными. Завинчены, покрашены заводским способом. И в бумагах никакого упоминания, что пластинки отдельно вложены. Монтажники вполне могли в заблуждение впасть.

Гаврилыч. Все! Виновных нет! Факт, но иллюзорный!

Буров. Обожди. Есть факт другой: один глядит, ничего не видит. Приходит Гаврилыч, приходит Яша, глянули и сообразили.

Гаврилыч (поспешно). Талант. У него талант. Буров. Талант? Ну, не только. Грамотность — вот это что такое. Специалисту хоть ничего не пиши — поймет.

Первый рабочий. А там ничего и не было!

Анюта Тимофеевна. Тебе обязательно нужна надпись: «Не трогать»?

Директор. А где Ручкин? Почему его нет?

Пауза. Все оглядываются.

Тавров. Он с насосом возится. Просил освободить.

Директор. Ясно.

Буров. С насосом в тысячу раз возиться приятнее, чем с такими вот…

Гаврилыч. И еще я ему выражаю благодарность за то, что он меня реабилитировал.

Голубчик (негромко). Гаврилыч, а Гаврилыч… А как же я? Ну сглупил, признаю. Ну сглупил я…

Гаврилыч (негромко) . Отойди от меня!

Звонок телефона.

Буров (берет трубку). Завком… Кто-кто?.. Да, здесь. (Директору.) Иван Михайлович, вас Ручкина спрашивает… Подойдете?

Директор. Конечно. (В трубку.) Слушаю. (Пауза.) Что?.. Как, кто разбудил?.. Да разве он… вторую смену?.. Я проверю… Минуточку-минуточку, волноваться-то зачем?.. Очень громко, трубка фонит… Кого к ответственности? Слов не разбираю… Не выспался?.. Еще после ночной?.. Хорошо… Хорошо… Хорошо… Немедленно… Немедленно… Немедленно спущусь в цех. (Кладет трубку. Обводит всех глазами.)

Гаврилыч. Прорвалась.

Анюта Тимофеевна посмотрела на Бурова.

Директор (снова схватил трубку, набрал номер). Ната? Это ты меня соединила?.. Только что?.. Ну так вот: объявляю тебе… замечание! (Бросил трубку.)