Геннадий Никитин - Чаша бытия

В е р а. Хорошо.

П е р о в уходит. Вера начинает быстро прибирать на столе.

А л я (появляясь) . Ушел, что ли?

В е р а. Он сейчас вернется.

А л я. Сколько можно? Обедать пора, мы с Чижиком, между прочим, голодные!

В е р а. Обедайте, обедайте. А мы здесь с Перовым… будем есть колбасу. (Смеется.)

А л я. Какую еще колбасу?!

В е р а (умоляюще сложив руки) . Аля, Алька. Прошу тебя, не приставай. Иди, обедай, включай свой пылесос, только оставь нас.

А л я. Вас. Хо-хо. Ну и артистка ты. Тебе горячее надо, а не колбасу.

В е р а. Альбина, помоги, если хочешь. Дай помидоры, консервы какие-нибудь — что есть. Пожалуйста.

А л я. Супу дам. Обоим. (Села в свою позу, болтает ногой.)

В е р а. Ни за что. Суп все испортит. Потом, Аля, потом я съем!

А л я. Ну, я ухожу. (Сидит, болтает ногой.)

Звонок. В е р а убегает. Появляется П е р о в, сваливает свертки на стол. Входит В е р а.

Может, картошки все-таки отварить?

В е р а. Спасибо, нам ничего не надо.

П е р о в. Нам ничего не надо. У нас все свое.

А л я. Вот так и живем. К зубному врачу — на это время нет! (Вскакивает и уходит, хлопнув дверью.)

Сейчас же начинает звучать модная песенка — это Аля включила радиолу.

П е р о в (с улыбкой) . Я ей здесь ни к чему.

В е р а. Что вы! Аля знает, что я с вами занимаюсь по своему желанию.

П е р о в. А почему, Вера Николаевна, у вас такое желание? Об этом мы еще ни разу не говорили. (Режет колбасу.)

В е р а. Пожалуйста, могу объяснить. Потому что вы…

П е р о в (прерывает) . Ты. Нет?

В е р а. Мне трудно. Потому что… Перов способный! (Смеется.) Если из него что-нибудь получится, это и моя удача. Мои достижения — хорошие ученики. То есть хорошие люди.

П е р о в (улыбаясь) . Ну, еще. Еще что-нибудь… про него.

В е р а. Он многим интересуется, и он совсем не циник. Хотя, как я поняла, немало повидал.

П е р о в. Ну а еще?

В е р а. Он до всего хочет дойти своим умом — это самое главное. И вообще, он из тех, кто может сказать «да» и «нет», это — белое, а это — черное. Хватит?

П е р о в. А ты не слишком добра к людям?

В е р а (смотрит на него) . Не знаю.

П е р о в (подает ей бутерброд) . На тебе за это колбасы.

Смеются.

Воскресенье, днем.

А л я сидит за столом в проходной комнате и старательно вырезает из клеенки зайцев, оленят и прочее. В е р а — на ней нарядная кофта, на ногах тапочки — сидит очень прямо, сложив руки на коленях.

А л я. Надо купить тебе в комнату торшер. Я знаю какой. Да. Вообще надо еще много что купить. Ты не забыла, у Чижика скоро день рождения. Опять скинемся — ты, я, тетя Надя, Люся, Володька Иркин. Дуся из деревни, как всегда, перевод пришлет. Еще дядя Коля. И купим что-нибудь одно, но стоящее. Костюм или лучше швейную машину. Электрическую, конечно. Чижик, правда, не шьет! Но ничего, пойдет на пенсию — научится. Так. Девять зайцев и девять оленят. Пойду попробую! Верик, посоветуй, кого куда: зайцев в ванную наклеивать или оленят, а зайцев — на кухню? Посмотри, какие милашки! Конечно, розочки, как у Кирки, лучше, но где я их достану? Они-то все себе из-за границы навозят. (Вере.) Поделала бы что-нибудь по дому. Противно смотреть, как ты сидишь сложа руки.

В е р а (встает) . А ты не смотри. (Ушла к себе.)

Аля откладывает зайцев и садится в свою позу.

А л я. Ве-рик! А Верик! Иди сюда — поговорить надо!

В е р а выходит.

Ну что ты кофту с утра надела? Идешь куда? Или ждешь?! Чего ты вообще?.. Я тебе прямо скажу: ты мне не нравишься. Честно-откровенно говоря, все это, Верик, напрасная трепка нервов.

Маленькая пауза.

В е р а. Разве он плохой парень?

А л я. Вот именно — парень.

В е р а. Как будто в жизни все в годы упирается.

А л я. А во что ж еще, интересно узнать?

В е р а (помедлив) . Разве не бывает?

А л я. Чему бывать-то? (Помолчав.) Не бывает, Верик. Девяносто девять и девять.

В е р а. А Софья Ивановна? Они уже сколько лет женаты.

А л я. Ну и что? Дети у них еще так-сяк, а сами живут ужасно.

В е р а. Ничего ужасного. Я их вчера встретила: идут, смеются.

А л я. Мало к тебе женатиков подъезжало? Чего ж ты с ними не крутила?

В е р а. Зачем же ронять свое достоинство?

А л я. Вспомнила — «достоинство». А с мальчишкой завилась — это как называется?

В е р а (закрывает уши) . Ой-ой-ой, не надо, не надо! «Крутилась», «подъезжала», «завилась».

А л я. Нет, ты мне ответь, учительница Вера Николаевна, как это называется?

В е р а (спокойно) . Он свободен, и я свободна.

А л я. Свободны, как же. Проснись. Люди-то что скажут? Что в твоей школе-то поднимется? Ты же скрывать ни черта не умеешь, у тебя все наружу.

В е р а. Поговорят и забудут. У нас вся разница — десять лет.

А л я. Верик, не сходи с ума. Личная просьба.

В е р а. И потише, пожалуйста, не буди маму. Не вмешивай ее.

А л я. Во, слыхали? «Не вмешивай». Уже! А тогда их будет сто человек, и все вмешаются, учти.

В е р а. Неужели я не думала! Ну, ладно, Аля, шуметь, еще ничего не произошло.

А л я (снова принимается вырезать зайцев, миротворно) . У тебя не тот характер, это, знаешь, не для тебя. Так что успокойся. И сиди. (Игриво.) Рассказала бы лучше, что он там тебе заливал. Признавался, что ли? Комик!

Вера молчит.

Что ж он от тебя хочет?

В е р а. Вовсе он не комик. Он очень серьезный, я тебе уже говорила.

А л я (покатывается со смеху) . Ну, Верик! Ну, ты молодец. Окрутила такого парня! Вот уж от тебя не ожидала. А ты знаешь, Верик, я уж тебе не хотела говорить. Порадуйся: вчера иду из нашего магазина, смотрю — стоит. Стоит у закрытого киоска — журналы разглядывает. Не знает, бедненький, что ты у нас в магазины не ходишь! Ой, я так смеялась.

В е р а. Он тебя видел?

А л я. Да успокойся, успокойся, не видел. (Подсаживается на диван к сестре, задушевно.) Верик, по-серьезному, признайся, он тебе нравится? Очень?

В е р а (ровным голосом) . Да, очень.

А л я. Ну, все понятно. Ну, тогда знаешь что? Согреши ты с ним, была не была. А что особенного? Только чтоб никто не знал. Можно устроиться. И мать знать не будет, одна я. Полгода походит — и ладно, и на том спасибо.

В е р а (встает) . Вот ты и устраивайся!

Весь последующий диалог идет негромко и в убыстренном темпе.

А л я. Вера, учти, все до поры до времени. Сейчас он с тобой и такой и сякой — с товарной стороны! А время пройдет — совсем по-другому запоет!

В е р а. А может, и не запоет, откуда тебе известно?

А л я. Запоет, Вера, запоет. Ты не знаешь, что сейчас делается. Красиво обставить, преподнести — это можно. А расплачиваться? Расплачиваться придется тебе.

В е р а. А может, я умру через год.

А л я. Ой, не надейся, такие скрипуны сто лет живут. Он все с тебя спросит. Спросит: зачем, ты мне на шею вешалась в сорок лет? Я у нас в «Стандарте» наслушалась.