Геннадий Сизоненко - Песочная Мандала Бытия Синергия

© Геннадий Сизоненко, 2021

ISBN 978-5-0055-1540-7

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

«Как ребёнок, который начинает пользоваться словами, ещё не понимая их и прибавляя к своей игровой деятельности всё новые и новые непонятные для него лингвистические фрагменты, открывает смыслообразующий принцип только после длительного периода такой активности (которая является необходимой предпосылкой финального торжества смысла), точно также и создатель нового мировоззрения (и философ науки, пытающийся понять его действия) должен обладать способностью высказывать бессмыслицу до тех пор, пока количество бессмыслицы, высказанной им и его друзьями, не станет достаточно большим для того, чтобы придать смысл всем своим частям».

Пол Фейерабенд («Избранные труды по методологии науки»)

«В защитном панцире «я» -мышления имеется представление о том, что есть что-то ещё помимо тебя. Что есть кто-то, с кем может что-то случиться. Но ты есть то, что существует без второго. И всё, что касается тебя, всё, что ты переживешь, есть ты сам. Потому что нет второго Я, которое ты мог бы почувствовать. Это не объект, не чувство, не мысль. Поэтому ты никогда не почувствуешь себя. Самоприкосновения не существует.

Ты непознаваем, непостижим, неприкасаем. Тебя никогда не может коснуться что-то другое. Ты абсолютно в себе. Никогда не был рождён, никогда не умрёшь. Тому, чем ты являешься, не требуется просветление. Оно никогда не пребывало в затемнении».

Карл Ренц ("Просветление и другие заблуждения")

«Медитация это не метод достижения Бога, Бога можно достичь и без медитации. Медитация это тренировка, необходимая для того, чтобы вы смогли вынести Бога. Медитация даёт вам способность выстоять. Приготовиться к этому Одиночеству».

Ошо (Раджниш Шри Бхагаван)

Зимние ночи в Заполярье необычайно длинные и тёмные.

В детстве ясными морозными вечерами, гуляя в одиночестве, я часто выходил по заснеженной и укатанной до зеркального блеска лесной дороге за пределы родного посёлка. Туда, куда уже совсем не доходил свет электрических огней. И над моей головой простиралось бескрайнее звёздное небо.

Звёзды! Огромные, сияющие необычайно яркие и едва-едва заметные, – мириады безмолвных, призывно мерцающих светлячков в сказочных переливах северного сияния.

И, всматриваясь в эту бездонную глубину, на какие-то мгновения моё сердце замирало, наполняясь трепетным восторгом, и в сознании спонтанно и неизменно

возникал один и тот же неразрешимый вопрос:

Где же всё это находится? И где начало и конец этой невообразимой звёздной бездны?

Где таится начало всех начал, вбирающее в себя пространство и время всех вселенных?

И есть ли оно вообще?

И иногда на какой-то миг и, это случалось почти всегда неожиданно, словно едва заметное и молниеносное касание невесомым пёрышком, – и я вдруг содрогался от одного пронзительного и неизъяснимо загадочного ощущения! Глубочайшей сопряжённости и единения всего сущего, в котором я пребываю, и пребуду всегда – во все времена! Оно охватывало всё моё человеческое существо. И на какое-то мгновение всё это звёздное великолепие словно бы исчезало и растворялось во мне самом, в каком-то неведомом изначальном Истоке самого моего существа.

Сознание – неуничтожимо! И Оно всё, что есть.

И каждый раз это пронзительное ощущение длилось во мне лишь одно мимолётное мгновение. В котором, казалось бы, прояснялось всё, – и «оно» тут же растворялось и исчезало бесследно. И все мои отчаянные попытки хоть как-то его удержать, понять, продлить, хоть ненадолго, – были тщетны. Оно неизменно ускользало, едва-едва коснувшись, продолжая завораживать и призывно манить. А мучившие меня вопросы, на какой-то момент получали во мне своеобразное и совершенно отчётливое разрешение, выражая себя просто и ясно:

– Где это всё находится? – Нигде.

– Когда всё это происходит? – Никогда.

– Кто всё это создал? – Никто.

И это никогда и никуда не исчезнет. Оно пребудет здесь всегда.

И какая-то сокровенная и несокрушимая суть моего человеческого существа находилась где-то по ту сторону «жизни и смерти», пространства и времени. Словно «всё, что есть и ни есть, – всё это», – во мне. И «всё это» – я. И это всё нераздельно. Все звёздные миры появляются и исчезают во мне. Я – это нетленность сознания, вбирающая в себя всё. За пределами всех представлений, за пределами всех пространств и времён.

И в этот кратчайший миг во мне не было ничего существенного, «за что можно было бы зацепиться», всё было готово раствориться в этой пугающей чёрной Бездне. Но, как бы я не старался заглянуть в её глубину, меня тут же выталкивало обратно, в привычное состояние обособленности, недоумения, смятения и страха.

И эта Бездна словно бы ничего не ведала ни о пространстве, ни о времени, —

Ничего!

И в то же время во всём этом был некий таинственный и неиссякаемый изначальный Источник жизненности и силы, охватывающий собой «всё» и «ничто», – Одновременно!

И за её пределами «ничего не было». Но Ничего не было «по-настоящему крепкого» и в Ней самой. Всё подвергалось постоянному изменению, ни одно мгновение не было повторением другого, но при этом, все различия были иллюзорны, все противоположности иллюзорны и представляли собой лишь лёгкую рябь на поверхности тихого лесного озера. И всё, что мне удавалось «вынести» из этого переживания, – это ощущение абсолютной ясности. Впрочем, как только я устремлял на неё свой взгляд, стремясь её зафиксироватьв своём сознании, – эта ясность тут же меркла и улетучивалась, не оставляя никакого следа. И я вновь был отторгнут и выброшен в это ощущение бесприютной тоски и недоумения. И нет здесь ничего «по настоящему» надёжного, фиксированного и крепкого, на что можно было бы опереться.

Всё остаётся здесь. И сама жизнь и смерть. И здесь нет никого-никого «другого», противостоящего тебе по-настоящему, – с кем было бы можно разделить это «фатальное одиночество» предельного осознавания – всё, что есть и ни есть, – это ты сам.

Одиночество, подобно Млечному пути, разлитому в непроглядной тьме Вечности.

Пространство, время, причинность, всё «существование и несуществование» находятся в пределах некого неизъяснимого Волшебства. И всё бесконечное разнообразие форм и движения происходят на фоне абсолютной неподвижности некой твердыни, которая нигде и никогда, – незыблемая обитель Вечности. И все неисчислимые мириады вселенных, мгновенно обращающиеся в прах перед своим «источником». И стремясь обнаружить, отыскать кого-то «другого», я отчётливо ощущаю, что в этом поиске вместе с «другим» исчезаю и «я сам».