Яан Кросс - Императорский безумец [пьеса]

Якоб. Бубенчики.

Пеэтер рассматривает бубенчики.

Якоб. Давайте, подчитаем, сколько их.

Пеэтер. Зачем?

Якоб. Чтобы знать, на сколько шутовских шапок их хватит.

Пеэтер (кладет вещи назад в ящик, закрывает на замок ящики и письменный стол) . Ну, будете им говорить или нет — ваше дело. Только, если не станете рассказывать, то…

Якоб. Не беспокойтесь. Я расскажу в любом случае.

Затемнение

Сегодня ночью видел сон. Я на этих страницах стараюсь не писать о совсем личном. Но это сноведение. каким оно не было бы глупым, в какой то мере порождено обстоятельствами нашей старинной жизни.

Я видел утро, будто Риетта пришла ко мне в спальню сюда, в Кивиялг. После ее отъезда, а с него прошло уже полтора месяца, я стараюсь о ней не думать, и, против ожиданий мне это удавалось. Я не написал ей ни одной строчки (я даже не знаю, куда я мог бы ей написать) И она, хотя ей известно, где я нахожусь мне не писала. и так лучше.

Сегодня под утро она вошла в мою спальню. Точно такая, какая она есть. какой бывала в радостные минуты. В руке у нее был белый узелок, и ее бело-голубое, в черных точечках платье оставляло дразнящее открытыми стройную шею и полные плечи. С милой улыбкой она развязала узелок. Но то что она вынула из белого платка-вздрогнув от ужаса, я заранее это почувствовал, — не была половинка миндального кекса. Это была голова императора Александра с очень бледным, почти белым лицом, может быть, из гипса, но с кровоточащей шеей… Риетта сказала.

— Видишь, Якоб, мой отец мёртв. Теперь уже нет ничего, что могло бы тебе препятствовать.

Она поставила ни то императорскую, ни то отцовскую голову на овальный столик перед диваном, и я подумал. Теперь она запачкает мой стол кровью, и если кто-нибудь это заметит, то только один Бог знает, что может произойти… Когда я повернулся, чтобы высказать ей упрёк, я тут же умолк от радостного испуга. Именно от радостного испуга, помню. Потому что Риетта высокого перешагнула через ворох упавших с неё одежд. Она была ослепительна обнажена и в воздухе между нами держала белый платок, чтоб я не видел её лица, она подошла ко мне и бестыже села на меня верхом… Какой бред!

Ээва и Эльси. Входит Пеэтер в костюме наездника.

Пеэтер. А а, к нам соизволила зайти госпожа Ээва… Ну, как идут дела у нашего философа?

Ээва. Нормально.

Пеэтер. Надо же, у безумцев дела идут нормально. Интересно… Эльси, я уезжаю к Лилиенфельду и приеду вечером (целует жену в лоб и уходит) . Ээва закрывает за ним дверь.

Ээва. Эльси, я хочу с вами поговорить (садится рядом на диван) . Эльси, вы все еще почитаете Тимо? Вы же любите его?

Эльси. Конечно! Пусть они говорят, что он, простите, позор семьи. Но он же был гордостью семьи! И он мой брат!

Ээва. И вы из-за него страдаете?..

Эльси. О господи, Ээва, вы же знаете это лучше других… Сказать по правде — я вами восхищаюсь все эти годы. Ваши поездки к Жуковскому, к министрам, к матери императора — особенно теперь…

Ээва. И вы страдаете вдвойне, Эльси — я ведь вижу. Ведь вы любите и своего Пеэтера…

Эльси. Он ведь мой муж…

Ээва. А тиранство Пеэтера над Тимо причиняют вам страдания… И донесения, которые он пишет на Тимо…

Эльси. Он во сяком случае не делает из этого тайны! Для этого он слишком честный!

Ээва. И все же все удары по Тимо — половину он даже не замечает — ударяют и по вас. При вашей гордости это очень страшно!

Эльси (рыдает) . Ах, Ээва, вы единственная, кто это понимает… Поверьте, мое положение ужаснее чем ваше, потому что вы знаете по крайней мере, где вы стоите…

Ээва. Эльси, мы все можем этого избежать.

Эльси (плачет) . Как?

Ээва. Если вы нам поможете.

Эльси.… Каким образом?

Ээва. Я не прошу, чтобы вы поклялись мне, что будете молчать. Вы будете молчать так или иначе. Ведь вы урожденная фон Бок. И это вопрос жизни, спокойствия и счастья нас всех — вашего и нашего. Мы решили бежать за границу. Тимо, Юри и я. Представьте. если мы уедем, мы приобретем спокойствие и вы тоже. Тимо освободится от слежки и грубости Пеэтера, получит приличное лечение, почувствует себя свободным. А вы не будете молча осуждать Пеэтера…

Эльси (после паузы) . Но боже упаси, я не выдам вас Пеэтеру! Если Тимо так решил…

Ээва. Я знаю. Но вы должны нам помочь.

Эльси. Как?

Ээва. Мы скажем, что уезжаем в Харьюмаа к в гости к Радингам. Но Пеэтер нам не даст согласия. Он скажет, что только в его сопровождении. Постарайтесь увезти его осенью отсюда на неделю.

Эльси. Как вы себе это представляете… его…

Ээва. Вы уезжаете к родственникам в Таллинн или все равно куда — чем дальше, тем лучше. Вам же Пеэтер разрешает. И тогда извещаете его, что тяжело заболели. Или како-нибудь врач известит об этом. Вы совершенно ослаблены, почти при смерти. Кровотечение или еще что-нибудь — каждая женщина сумеет сыграть на этом, если на карту поставлено все — ваше спокойствие, судьба вашего брата, репутация вашего мужа в ваших собственных глазах. И Пеэтер — он же заботится о вас — помчится прямо к вам, и вы продержите его там неделю. А когда вернетесь назад — нас уже не будет… Представьте, какое это освобождение…

Пауза.

Эльси. Скажите мне, когда.

Затемнение

Большая приземистая комната с каменным полом. На переднем плане по обе стороны различная утварь, например, кладовка с пивным бачком. Посередине комнаты свадебный стол. За столом Якоб и Анна, Тимо, Ээва, старики Мяттлики, мать Анны Маали, Мальмы, Швальбы.

Анна (встает из-за стола) . Дорогие гости, прошу теперь всех встать и разомнуться, пока накроют стол к кофе.

Все встают. Появляется Латроб с букетом цветов.

Латроб. Здравствуйте, здравствуйте, здравствуйте! Дорогие молодожены! Я ведь теперь живу в Тарту, приехал случайно и узнал — я ведь тут чужой — der ungeladene Gast — но не смог не зайти (передает невесте цветы и целует Анне руку) . От всего сердца желаю счастья, от всего сердца — счастья! Но половина цветов (подходит к Ээве) — в знак особого уважения — восхитительной госпоже Бок (отдает ей цветы, целует руку) . И разрешите мне сказать несколько слов всем присутствующим (его слушают кто где) . Дорогие молодожены, дорогие друзья! Желаю жениху, землемеру в прошлом и, как мы знаем, желающего продолжать свое дело, как говорится, самых ровных дорог жизни! А его невесте — солнечных прогулок рядом со своим дорогим мужем по этим ровным дорогам жизни. И так далее. А теперь я хочу сказать словечко о сестре жениха (поклоняется Ээве) . Дорогие гости! Знаете ли вы эту женщину? Она, она… eine vom Himmel gegebene Ersheinung — дарованное небом явление, дама, которая могла бы родиться повсюду, где того пожелал бы господь. Совершенно исключительная женщины! И народ, из которого она вышла, если бы он только лучше осознавал себя, должен был бы считать ее своей героиней… воплощением нежности и непреклонности… (обращается к Тимо) И в этом славном низеньком домике мы имеем честь сидеть рядом с человеком, который в свое время стоял настолько близко к самым сияющим звездам, что никто из нас даже вообразить не может. И поэтому я имею особую часть и счастье пожелать господину Боку, пестуемому заботами очаровательной супруги, наилучшим образом поправиться.