Юлий Чепурин - Снега

Входят принарядившиеся М и х а и л и А л е к с е й.

М и х а и л. Лешк! Вы с Андреем ступайте, а я сейчас.

Входит Н а с т а с ь я.

Н а с т а с ь я. Андрей, Полинка где? В сельпо за солью сбегать надо.

У плетня снова показывается М а т р е н а.

М а т р е н а. Ну что ж вы, мужички?

А л е к с е й. Идем, идем, тетка Матрена.

М а т р е н а. Идите, милые, идите, а я следом.

Андрей, Алексей уходят, Михаил укрывается за кустами смородины.

(Дает Настасье сверток.) Бери.

Н а с т а с ь я. Что это?

М а т р е н а. Бери, говорю. Моя благодарность.

Н а с т а с ь я (разворачивает сверток) . Господи!

М а т р е н а. Фаиночка из Штатов привезла. Такого в сельпе не купишь. Все девки в селе от зависти слюнями изойдут.

Н а с т а с ь я. Цена-то какая?

М а т р е н а. Задарма бери. Глафире передашь, вот и вся твоя забота.

Н а с т а с ь я. Аль летошний снег иде выпал? Уж я и запамятовала, когда, милая, ты кому что дарила.

М а т р е н а. И не говори. Иной раз сама себе дивлюсь. Да ведь без мужика-то небось зачерствеешь, каждую крошку будешь беречь.

Н а с т а с ь я. То так, истинно. Кто заработал, тот и бережет. Сколько лет мы такого урожая ждали, что летошний год к нам пришел? Его бы тут, хлебушек-то, и приберечь, а Мефодьев что выделывает? Стекольный клуб отгрохывает за наши денюжки.

М а т р е н а. Нужен он, клуб-то, Настя, молодежи нужен.

Н а с т а с ь я. Да разве я… А вдруг как недород опять? Тут бы копейку-то и приберечь, а он городским комсомольцам какие-то эти… как уж их? Коттеджи какие-то начал строить.

М а т р е н а. Да пусть живут не так, как мы живем. Веселее от этих новых домов и от городских ребят всем нам будет, мечтательнее.

Н а с т а с ь я. Нам от одного весело — когда в избе сытный дух стоит.

М а т р е н а. Не согласная я с тобой, Настя. Побольше бы к нам в Сухой Лог таких, как патриоты.

Н а с т а с ь я. Да они уже драпать хотят. Ихняя Машка Парамонова ноне совсем лыжи навострила. Все утро артель нашу кляла да ревмя ревела: забери, мол, меня, маманя, с этой каторги.

М а т р е н а. Так прямочки и сказала?

Н а с т а с ь я. Ну!

М а т р е н а. И пусть катится, коль плохо с нами!

Н а с т а с ь я. Об чем и речь.

Слышен голос Поленьки: «Бабуся! Бабуся!»

П о л е н ь к а (вбегает) . Бабуся! Телеграмма! Из Ленинграда! Мефодьев велел передать.

Н а с т а с ь я. Чего там? От кого?

П о л е н ь к а. Теперь — все! Все! Телеграмма! (Убегает.)

Настасья прочитала телеграмму и — заголосила.

М а т р е н а. Что ты, Настя? Что с тобой?

Н а с т а с ь я. Ничего-то ты, Мотя, не знаешь! Осподи! Неужто я добротой своей ее казнила? Не простит мне теперь Глафира, не простит…

М а т р е н а. Да об чем ты? Чудны́е слова твои какие!

Н а с т а с ь я. Не пытай, милая, не трави душу. (Уходит.)

Матрена, вздохнув, тоже уходит. Слышны голоса Лидии и Варвары. Входят Л и д и я и В а р в а р а в праздничных платьях. Раздается условный свист.

Л и д и я (удивилась) . Чего это?

В а р в а р а. Ступай, догоню. Есть причина, значит.

Лидия, засмеявшись, уходит. М и х а и л выходит из-за кустов, обнимает Варвару.

Хищный ты, Мишка… Припал, будто горло прокусить изготовился.

М и х а и л. И прокушу.

В а р в а р а. Пусти… Люди увидят…

М и х а и л. Нехай смотрят… Ноне каждая тварь паруется.

В а р в а р а. Паруются пары, а я тебе не пара…

М и х а и л. Ступай в дубраву… Я — следом…

В а р в а р а. Ты что, думаешь, если у Варьки мужа нет, так она подстилкой каждому паразиту станет? Ты еще сопли утирать не научился, а он, мой муж-то, уже на фронте кровью захлебнулся.

М и х а и л. Варь… Вот уж… Ей-богу…

В а р в а р а. Ты спросил меня, как я зиму жила, какая тоска изо всех щелей в душу лезла? Об этом спросил? Думаешь, почему я огород пришла копать? На тебя взглянуть, а ты…

М и х а и л. Ежели, конечно… Думал, как летошний год…

В а р в а р а. Ты небось за зиму ни одного письма не прислал. Ну и знай — и мне тут проходу не давали.

М и х а и л. Ты… ты чего хочешь? Чтобы снасильничал я?

В а р в а р а. Нет, не этого хочу. Хочу, чтобы ты из города назад возвернулся, сюда, в Сухой Лог. Не ко мне — зачем я тебе? Знаю — в жены все одно не возьмешь. А все ж нет-нет, Миша, да кое-когда и помечтаю. Мало бабой быть, женой мужниной хоть немножечки побыть хочется да матерью стать… И что я глупости-то! Не об том все… Ну, скажи, Миша, вот хоть вы, молодые Васильцовы, все племя, как есть, в город драпанули. А что толку? Какой городу от вас прок? Не-ет! Уж ежели ты в город ушел, так на завод ступай. Так я думаю. А ты — собак ловить. Смехота!

М и х а и л. Не знаешь ты, каково оно — у станка без свежего воздуха, железом да горелым маслом дышать. А тут!.. Эх, смородинным листом как тянет, зараза! Воздух бы этот пил да землю, как масло, на хлеб намазывал…

В а р в а р а. То-то… И голос у тебя враз другой становится — ласковый… Такого вот я тебя в своем сердце держу…

М и х а и л. Вернись, говоришь? А зачем? Чтобы от тоски самому тут собакой взвыть? Чтоб опять, как в мальчишестве, вместо кровати на горячей печи с братьями вповалку спать? Нет уж! Я теперь жизнь городскую нюхнул, много вкуснее она пахнет. В клуб наш, бывало, идешь, полено с собой тащишь для печки — заместо пропуска. Так что, Варвара Пантелеевна, живите уж вы тут, ждите, когда Мефодьев с патриотами вам веселую жизню наладят.

В а р в а р а. И наладят. Ты, вишь, деревенский, лучший тракторист, удрапал, а Мефодьев город бросил. А зачем он приехал, скажи? Чтобы твое родное село другим стало.

М и х а и л. А! Ни хрена ни у патриотов ваших, ни у Мефодьева не выйдет. А в общем, плевал я… (Обнимает Варвару.)

Слышен голос Глаши.

В а р в а р а. Пусти! Ваши идут! (Убегает.)

Входит Г л а ш а.

Г л а ш а. Михаил, мать чем-то расстроена, лица на ней нет, вы там, у тетки Матрены, недолго, слышишь?

Михаил уходит, Глаша продолжает сортировать картошку. Быстро входит М е ф о д ь е в.

М е ф о д ь е в. Глаша!..

Г л а ш а. Ой… Кузьма Илларионович!

М е ф о д ь е в. Ты что же не собираешься, Глаша? Вечером ведь тебе ехать в Ленинград.

Г л а ш а. Зачем?

М е ф о д ь е в. Телеграмма пришла, ты разве не читала?

Г л а ш а. Какая телеграмма? Где? От кого?

М е ф о д ь е в. Телеграмма. Из Ленинграда, из института терапии. Академик подписал. Диагноз по последним анализам, которые мы посылали, не подтвердился.

Г л а ш а. Не подтвердился?

М е ф о д ь е в. Никакого белокровия там не нашли.

Г л а ш а. Не поеду. Никуда я не поеду.

М е ф о д ь е в. Почему?

Г л а ш а. Не поеду, и все. А и жива останусь, зачем мне жить-то теперь?

М е ф о д ь е в. Что? Что ты такое говоришь?

Г л а ш а. Да! Зачем? Кому я буду нужна… такая?

М е ф о д ь е в. Мне.

Г л а ш а. Что?

М е ф о д ь е в. Мне.

Г л а ш а. Будет смеяться-то!

М е ф о д ь е в. Я не смеюсь. Давно уж хотел сказать… Все думал…