Николай Эрдман - Пьесы. Интермедии. Письма. Документы. Воспоминания современников

Надежда Петровна.Какие ужасы говорите вы. Вы лучше его забросьте куда-нибудь, Тамара Леопольдовна!

Тамара Леопольдовна.Вы с ума сошли, Надежда Петровна. Вы понимаете ли, Надежда Петровна, что в этом сундуке помещается все, что в России от России осталось. А кому же в теперешнее время спасать Россию, как не нам с вами, Надежда Петровна?

Надежда Петровна.Это верно, Тамара Леопольдовна.

Тамара Леопольдовна.А потом, Надежда Петровна, если не сегодня завтра французы в Россию какого-нибудь царя командируют, муж мой из-за этого платья, может быть, даже награды удостоится.

Надежда Петровна.Награды? Какой же награды?

Тамара Леопольдовна.Ну какой, я не знаю, какой; может быть, орден какой-нибудь или пенсию.

Надежда Петровна.Пенсию? Вы уж тогда, Тамара Леопольдовна, и об нас похлопочите, пожалуйста.

Тамара Леопольдовна.Какие же тут могут быть разговоры, Надежда Петровна, за такое геройство обязательно похлопочем.

Надежда Петровна.Да я для вас, Тамара Леопольдовна…

Тамара Леопольдовна.Не для меня, Надежда Петровна, а для России.

Пауза.

Надежда Петровна.Да когда же это старое время придет?

Тамара Леопольдовна.Мой супруг мне сегодня утром сказал: «Тамарочка, погляди в окошечко, не кончилась ли советская власть!» — «Нет, говорю, кажется, еще держится». — «Ну что же, говорит, Тамарочка, опусти занавесочку, посмотрим, завтра как».

Надежда Петровна.И когда же это завтра настанет?!

Тамара Леопольдовна.Терпение, Надежда Петровна, терпение. А пока возьмите это. (Вынимает револьвер).

Надежда Петровна.Батюшки?! Пистолет!

Тамара Леопольдовна.Не бойтесь, Надежда Петровна.

Надежда Петровна.А если он выстрелит?

Тамара Леопольдовна.Если его не трогать, Надежда Петровна, он не выстрелит. А все-таки как-то за платье спокойнее. Итак, храните его и уповайте на бога.

Надежда Петровна.Уповаю, Тамара Леопольдовна, уповаю. На кого же и уповать, когда в Москве из хороших людей, кроме бога, никого не осталось.

Тамара Леопольдовна.Ну, до свиданья, Надежда Петровна, и помните — никому ни слова.

Надежда Петровна.Я, Тамара Леопольдовна, — могила. Храни вас бог!

Тамара Леопольдовнауходит.

Надежда Петровнаодна.

Надежда Петровна.Господи боже мой, ну что это за жизнь такая, что это за жизнь. Свою собственную дочь замуж выдаешь, так страху не оберешься. В своем, собственном доме, за свою, собственную квартиру деньги платить приходится. Ну что это за жизнь такая, что это за жизнь. А люди, люди какие стали! Девицы не только детей рожают, а даже табак курят. Мужчины не только что даме — священнослужителю место в трамвае уступить не могут. Ну что это за жизнь такая, что это за жизнь! А с церковью, с церковью что сделали! Ну уж нет. Истинно верующий человек и дома помолиться сумеет. (Во время монолога застилает стол чистой скатертью, ставит на нее граммофон. По бокам граммофона ставит две восковые свечки.) Недаром в псалме сыновей Киреевых за номером восемьдесят шесть черным по белому напечатано: «И поющие и играющие все источники мои в тебе…» ( Пускает пластинку, становится на колени. Граммофон начинает служить обедню.) Истинно сказано: всякое дыхание да славит бога.

Надежда Петровна, Настя.

Настя.Барыня!

Надежда Петровна.Экая сволочь! Я крещусь, а ты мне под руку говоришь! Что тебе?

Настя.Помолиться охота!

Надежда Петровна.Ну, иди молись, перемени пластинку. Сейчас домолишься, а там, глядишь, и кулебяка поспеет.

Граммофон играет «Серафиму».

Что ты! Что ты наделала? Вот дура! Не ту пластинку поставила! Дура! Дура!

Занавес.

В квартире Гулячкиных.

Настяза книгой.

Настя (читает). «Милорд, вскричала принцесса. Я никогда не говорила, что люблю вас, вы забываетесь. Принцесса, вскричал милорд. Вот вам моя шпага, проколите меня насквозь». Ох и отчаянный этот милорд, прямо не знаю. «Несчастный, вскричала принцесса, так вы меня в самом деле любите. Увы, вскричал милорд, люблю ли я вас? Я люблю вас, как птичка любит свободу». Ну, до чего симпатичный этот милорд, просто удивительно симпатичный. «В таком случае, вскричала принцесса, я сбрасываю маску лицемерия. И их уста соединились в экстазе». Господи, какая жизнь. И такую жизнь (пауза) ликвидировали. Если бы наше правительство принцесскую жизнь знало, разве бы оно так поступило? «Но любовь похожа на мираж, и в спальню вошел герцог». Ну сейчас начнется история. Ужасно характерный мужчина этот герцог, кого ни встретит — сейчас обругает.

Настя, Иван Иванович.

Иван Ивановичвходит.

Настя.«Мерзавец, вскричал герцог. Тебе не место в этой комнате».

Иван Иванович.За что вы меня так, Анастасия Николаевна?

Настя.«Мерзавец, ты лишаешь меня чести за моей спиной».

Иван Иванович.Ей-богу, нет, Анастасия Николаевна, честное слово, вам показалось.

Настя.Ах, Иван Иваныч!

Иван Иванович.Поверьте, Анастасия Николаевна, что честь женщины не пустой звук для меня, это цель моей жизни. Но я чувствую, Анастасия Николаевна, нравственную потребность опереться о женскую душу.

Настя.Что вы такое говорите, Иван Иваныч.

Иван Иванович.Поймите, Анастасия Николаевна, я человек холостой и белье мое штопать некому, к тому же вы женщина полная и можете дать человеку забвенье.

Настя.Я, Иван Иваныч, барышня молоденькая, и мне этого понимать нельзя.

Иван Иванович.Вы, пожалуйста, не думайте, Анастасия Николаевна, что у меня усы, душой я, Анастасия Николаевна, настоящий ребенок.

Настя.Ах, зачем, зачем же… Усы — это божий дар. Но только вы напрасно, Иван Иваныч, их шиворот-навыворот носите.

Иван Иванович.То есть, как это — шиворот-навыворот?

Настя.Вы их, Иван Иваныч, вниз опускаете, а вы их, Иван Иваныч, лучше вверх поднимите, тогда для глаз совершенно приятней будет.

Иван Иванович.Мужские усы, Анастасия Николаевна, нуждаются в женской ласке, без этого они правильно произрастать не могут, но придайте вы им вашими ручками правильное направление — и они будут пребывать в вечном блаженстве.

Настя.Ах, что вы, Иван Иваныч, я не сумею.

Иван Иванович.Сумеете, Анастасия Николаевна, ей-богу, сумеете.