Александр Володин - Дочки-матери

Резо. Хотите, я приведу ее в норму?

Галя. Ее нельзя обижать, она сирота.

Аня. Главное, никуда не спрячешься, у нее нюх какой-то.

Ольга (еще издали). Это вы? А я иду и думаю: вы или не вы?

Галя. Это мы. Как ты нас нашла?

Ольга. А я иду, иду, просто гуляю. И вдруг вижу: кто-то сидит…

Галя. Познакомьтесь – это Реваз. Вам есть о чем побеседовать, он тоже собирается поступать в ПТУ.

Ольга. Правда?

Резо. Мечтаю. Правда, еще не выбрал, в какое.

Ольга. Тут самому надо разобраться, к чему у тебя наклонность. Но в принципе – очень советую.

Аня. Расскажи ему про свое училище. Ты знаешь, им присвоили звание «Училище высокой культуры».

Ольга. Что там! Наше училище – вообще лауреат премии Ленинского комсомола.

Галя. Только понимаешь, Оля, какая сложность, у него главная склонность – это литература. Он даже воплотил это в стихотворной форме. «Люблю урок литературу, она нам всем дает культуру, писателей мы узнаем и все хорошее от них берем».

Ольга. А у нас литература очень хорошо поставлена, мы же проходим все общеобразовательные предметы! За три года ты получаешь законченное среднее образование и в то же время у тебя специальность. Ты уже самостоятельный человек!

Галя. Если бы я была самостоятельный человек, я поступила бы на курсы кройки и шитья.

Аня. А я бы лучше устроилась в гормясорыбторг.

Резо. Тогда уж лучше в горплодоовощ.

Галя. На худой конец в горвторсырье.

Аня. Или в горснабпотребсоюз.

Резо. Или в торгпосредконтору…

Ольга. А пошли вы к едрене фене.

Голос у нес сделался хриплый, блатной.

Резо. Пардон?

Ольга. Отвали, мон шер.

Резо. Вас плохо вижу. Прием.

Ольга. Очки надень, мышь белая. Балерина из Берлина.

Елена Алексеевна возила по полу воющий пылесос и потому плохо слышала, что говорил ей муж. Пришлось выключить.

Вадим Антонович. Где моя рубашка, не видела?

Елена Алексеевна. Тебе сейчас, в эту минуту нужна рубашка?

Вадим Антонович. Если бы я был уверен, что к нам сегодня никто не придет…

Елена Алексеевна. Кто к нам сегодня придет, ты болен.

Вадим Антонович. Тогда я не буду одеваться. Буду жить в пижаме.

Елена Алексеевна. Живи в пижаме.

Позвонили в дверь.

Вадим Антонович. Вот она, идет.

Елена Алексеевна. Кто идет?

Вадим Антонович. Эта, твоя.

Елена Алексеевна. Почему она моя?

Вадим Антонович. Она к тебе ходит, а не ко мне. Тогда что, одеваться? Где что? Где рубашка? Рубашки нет. Где свитер?

Елена Алексеевна. Ничего не надо, сиди у себя. Я скажу, у тебя разболелась голова.

Вадим Антонович побрел в свою комнату.

Елена Алексеевна (впустила Ольгу). А где девочки?

Ольга. В кино пошли.

Елена Алексеевна. А ты почему не пошла?

Ольга. У них было только три билета. Но это ничего, фильм я и дома увижу, а к вам уж оттуда не доберешься.

Елена Алексеевна. Почему три билета? А кто третий, Резо? Я же им сказала!

Ольга. Елена Алексеевна, честно говоря, мне даже лучше посидеть с вами. Если только я вам не помешаю.

Елена Алексеевна. Конечно, посиди.

Ольга. Вадим Антонович дома?

Елена Алексеевна. Он лежит, у него голова разболелась.

Ольга. А что такое?

Елена Алексеевна. Ничего страшного, у него это бывает.

Ольга. Значит, мигрень.

Елена Алексеевна. Ему в таких случаях нужен только покой.

Ольга. Но есть простое средство! Я вас научу, и вы всегда будете им пользоваться. Это массаж. От переносицы вниз и под глазом.

Елена Алексеевна не успела остановить ее. Ольга постучала в дверь.

– Вадим Антонович!

Вадим Антонович (болезненно). Да.

Ольга. Можно к вам?

Вадим Антонович. Заходи…

Ольга зашла.

Вадим Антонович в пижаме лежал на кожаном диванчике.

Ольга. У вас мигрень?

Больной смотрел на жену, которая стояла позади. Она дала глазами понять, что ничего не могла поделать.

Ольга придвинула стул к диванчику.

– Закройте глаза, будем делать массаж.

Вадим Антонович. Зачем?…

Ольга. Я в детдоме всех лечила, даже врача. У вас с обеих сторон болит или с одной?

Вадим Антонович. С одной.

Ольга (растирая руки). Вам будет только приятно. (Приступив к массажу.) Разговаривать не надо.

Вадим Антонович. Спасибо, уже прошло.

Ольга. Не могло пройти так быстро.

Вадим Антонович. Но я говорю, что прошло, мне же лучше знать!

Ольга. Это обманчивое впечатление.

Зазвонил телефон.

– Ничего, я возьму трубку… Алло. Вадим Антоновича? Сейчас. Лежите, я вам поднесу.

Вадим Антонович (в отчаянии, что придется с кем-то разговаривать, но произнес приветливо и весело). Да?… Ах, это ты!

Он даже приподнялся на диване, как будто собеседник мог его видеть.

– Живу ничего, живу ничего. Ты когда приехал?

Елена Алексеевна (приоткрыла дверь). Кто это?

Вадим Антонович (замахал на нее рукой, чтоб уходила). К нам-то, к нам когда? А ну, давай! Давай, ждем!

Елена Алексеевна. Кто, кто?

Вадим Антонович (опять замахал на нее рукой). Привет тебе тут!… Да, да, и нам привет. Словом, приходи…

Он положил трубку и сказал, досадливо перекосившись:

– Петр приехал.

Елена Алексеевна. Боже мой.

Вадим Антонович. Что такое? Что – боже мой?

Елена Алексеевна. Обед же нужно!

Вадим Антонович. Какой обед! Через двадцать минут он будет здесь. Да он и всего на час, от самолета до самолета.

Елена Алексеевна. Да ведь надо же как-то принять.

Вадим Антонович. Что же я должен был сказать? «Посиди в самолете, мы еще не готовы»?… Можешь не беспокоиться, он принесет барана, разведет на кухне костер и станет делать шашлык.

Елена Алексеевна. Оля, пошли на кухню.

На кухне все было домашнее, уютное. Не интернатские котлы и чаны, а семейные кастрюльки и сковородки. Ольга была весело деловита – рядом с Еленой Алексеевной, вокруг Елены Алексеевны, – и все получалось у них слаженно и быстро.

Ольга. А кто придет?

Елена Алексеевна. Это крупный ученый, знаменитость. Они вместе учились с Вадимом Антоновичем, были друзьями. Вадим Антонович – он ведь тоже очень одаренный человек. Когда мы с ним познакомились, он был еще аспирантом, но уже тогда от него много ждали, я имею в виду научные способности. И у него прекрасный голос, он поет! То есть пел, теперь уже перестал. Он сочинял экспромты, причем не каламбуры какие-нибудь, а настоящие стихи! Да что там…

Это была больная для нее тема.

– Беда в том, что Вадим Антонович не волевой человек. Как только родились наши девочки, а я еще с утра до ночи в театре, все легло на него. Он растерялся, бросил свою диссертацию. И вот теперь, когда к нам залетает Петр, мне кажется, что Вадим Антонович немного расстраивается. А я чувствую себя виноватой.

Ольга. Вы-то при чем? Вы-то при чем?

Елена Алексеевна. Я виновата, что ему пришлось жениться на мне. И главное – две девочки, вот чего он не ожидал.