Дон Нигро - Травен / Traven

Don Nigro

Traven/2016

Перевел с английского Виктор Вебер

ТРАВЕН – мужчина у верхней границы среднего возраста.

МАРИСЕЛА – женщина двадцати с небольшим лет.

Хижина в джунглях, середина двадцатого столетия. Справа веранда с деревянным столом и стулом. По центру – комната с кроватью под москитной сеткой. Слева – большой пароходный сундук, перед которым, на авансцене, маленький деревянный столик. На нем керосиновая лампа, коробок со спичками и большой нож. Вокруг джунгли. По ходу пьесы становится темнее: близится ночь и надвигается гроза.

Личность загадочного писателя Би Травена, в достаточной степени установлена, или не установлена, в зависимости от того, во что вам хочется верить. Кем бы он ни был, пьеса, возможно, о ком-то еще. Но так можно сказать, о чем угодно.

( Звуки джунглей и стук пишущей машинки. Ранний вечер в мексиканских джунглях. Свет падает на ТРАВЕНА, мужчину среднего возраста, сидящего на веранде дома в джунглях. Он печатает на старой пишущей машинке, стоящей на деревянном столе, рядом с машинкой стакан с выпивкой. Подходит МАРИСЕЛА, женщина двадцати с небольшим лет, смотрит на него. Далекий раскат грома ).

ТРАВЕН ( перестает печатать, смотрит на нее ). Так вы заблудились?

МАРИСЕЛА. Не знаю. Думаю, что нет.

ТРАВЕН. Если вы здесь, значит, заблудились. Никто не приходит сюда, кроме заблудившихся людей.

МАРИСЕЛА. Вы заблудились?

ТРАВЕН. Я хочу заблудиться. Вы хотите заблудиться?

МАРИСЕЛА. Я, возможно, нашла то, что искала.

ТРАВЕН. Но вы не уверены?

МАРИСЕЛА. Я несколько сбита с толку. Какое-то время бродила по джунглям. Карта, которая у меня, совершенно бесполезна.

ТРАВЕН. Карта – это не территория. Да и территория не такая, какой кажется.

МАРИСЕЛА. Я забралась на большую груду камней, которая выглядела древним погребальным холмом, чтобы посмотреть, где я нахожусь, поскользнулась, скатилась на другую сторону, ударилась головой о камень, а очнувшись, обнаружила, что лежу на берегу ручья. Пить хотелось ужасно, я напилась прямо из ручья и сразу почувствовала себя лучше.

ТРАВЕН. Этого делать никогда не следует. Если внутри заводятся паразиты, от них уже не избавиться.

МАРИСЕЛА. У меня до сих пор перед глазами чуть плывет. И в голове пустоты. Но потом я услышала стук пишущей машинки и пошла на него.

ТРАВЕН. Если только я – не оптическая иллюзия.

МАРИСЕЛА. Нет, вы – не иллюзия. Я знаю, кто вы.

ТРАВЕН. Тогда вы знаете больше, чем я. Возможно, вы сможете меня просветить.

МАРИСЕЛА. Вы не знаете, кто вы?

ТРАВЕН. Это зависит от того, кто я, по-вашему.

МАРИСЕЛА. Кто вы, зависит от того, за кого я вас принимаю?

ТРАВЕН. Именно так.

МАРИСЕЛА. Вы – Травен.

ТРАВЕН. Повторите, пожалуйста. Я стал хуже слышать.

МАРИСЕЛА. Би. Травен. Вы – Би. Травен, так?

ТРАВЕН. Не уверен, что эта фамилия мне знакома.

МАРИСЕЛА. Я знаю, что это вы. Видела ваши размытые фотографии.

ТРАВЕН. Да, я всю жизнь какой-то размытый.

МАРИСЕЛА. Вы знаменитый, знаете ли.

ТРАВЕН. И что я сделал? Кого-то убил?

МАРИСЕЛА. Об этом я не знаю. Вы знамениты за написанные вами книги. «Сокровища Сьерра-Мадре», «Корабль мертвецов», «Белая роза», «Ночной гость», множество других восхитительных романов и рассказов. Вы – великий писатель.

ТРАВЕН. Я так не думаю.

МАРИСЕЛА. Это правда. Я искала вас по всей Мексике.

ТРАВЕН. Что ж, вы прибыли не по адресу. Моя фамилия Кровс. Не Травен. Кровс.

МАРИСЕЛА. Нет. Это не ваша фамилия.

ТРАВЕН. Вы полагаете, что лучше моего знаете, какая у меня фамилия?

МАРИСЕЛА. Вы знаете свою фамилию?

ТРАВЕН. Да. Знаю. Кровс.

МАРИСЕЛА. Вы используете фамилию Кровс, когда выдаете себя за своего литературного агента. Но Кровса не существует.

ТРАВЕН. Его не существует?

МАРИСЕЛА. Да.

ТРАВЕН. Он знает об этом? Потому что если человек понятия не имеет о том, что он не существует, кто-нибудь просто обязан сообщить ему об этом.

МАРИСЕЛА. Он знает. Он – Би. Травен. Он – вы.

ТРАВЕН. И что именно вы хотите от этого Би. Травена?

МАРИСЕЛА. Я хочу вас переводить.

ТРАВЕН. Переводить меня на что?

МАРИСЕЛА. На все.

ТРАВЕН. Это амбициозно.

МАРИСЕЛА. Я – амбициозная личность. Но сначала мы должны определиться с окончательным текстом.

ТРАВЕН. С окончательным текстом?

МАРИСЕЛА. Именно с него, для каждого романа, и должен делаться перевод. Некоторые ваши книги читаются, как плохой перевод с другого языка. Содержание испанских текстов не такое, как немецких, и те, и другие по содержанию отличаются от английских. Разные издания на одном языке, выпущенные в разное время тоже отличаются. И неясно, то ли вы сами вносили правку, то ли это делал издатель, ставя вас в известность или нет. Поэтому первым делом мы должны определиться с утвержденным автором текстом, на языке написания, а уже потом приступать к переводу. Я отлично знаю романские языки и английский, и достаточно разбираюсь в немецком и русском, чтобы проконтролировать качество перевода на эти языки компетентным специалистом.

ТРАВЕН. Вы хотите встать во главе всего. Правильно?

МАРИСЕЛА. Кто-то ведь должен. Ваше собрание сочинений – невообразимое месиво. Мы должны подготовить единообразные тексты, с которыми все смогут работать.

ТРАВЕН. Зачем?

МАРИСЕЛА. Что значит, зачем? Разве вы не хотите, чтобы ваши книги публиковались в том виде, в каком вы их и написали?

ТРАВЕН. Но я ничего не писал. Это все Би. Травен.

МАРИСЕЛА. Тогда как мне с ним связаться?

ТРАВЕН. Вы не сможете.

МАРИСЕЛА. Если вы – его агент, то должны знать, как выйти на него.

ТРАВЕН. Он ни с кем не хочет связываться.

МАРИСЕЛА. Может, решение оставим за ним?

ТРАВЕН. Мистер Травен уполномочил меня принимать за него подобного рода решения.

МАРИСЕЛА. И как мне это узнать?

ТРАВЕН. Как вы узнаете что-либо? Как вы узнаете, каков он, окончательный текст? Единственный способ сделать текст окончательным – убить автора. Но для того, чтобы убить человека, сначала нужно его найти. И как вы собираетесь найти человека, если вы даже не уверены, кто он и существует ли вообще? Если он существует, если он не фрагмент вашего воображения, я подозреваю, что этот Би Травен предпочитает, чтобы в его работах проявлялся философский анархизм и история написания той или иной книги. Вы хотите сделать четким и понятным, единообразить собрание сочинений человека, который вся свою жизнь сознательно наводил тень на плетень. Это похоже на вырубку джунглей. Ему нравятся джунгли. Он воспринимает свое собрание сочинений джунглями. Такие люди, как вы, приходят и пытаются навести порядок. Но установление вашего порядка – это убийство того самого человека, которому вы вознамерились поклоняться.