Леонид Алексеев - Вирсавия

ПАВЕЛ. Где они хоть, покажи.

Карина достаёт свёрток.

Дай-ка мне!

Хватает свёрток и убегает.

КАРИНА. Паша, ты куда?! Вернись!

1987 год. Школа. Кабинет директора.

Брун, Шатрова, Павел, Карина.

БРУН. Павел, как же вы могли?

ПАВЕЛ. Не знаю.

ШАТРОВА. Но зачем?

ПАВЕЛ. Хотел подарить на Новый год любимой девушке.

БРУН. (Смеётся.) Какой кошмар.

ШАТРОВА. Инесса Леопольдовна, у меня нет слов. (Павлу.) Так ты заходил в мой кабинет, когда Рунец писала работу?

ПАВЕЛ. Да.

ШАТРОВА. И она тебя видела?

ПАВЕЛ. Не знаю. Она увлеклась решением, могла и не заметить.

ШАТРОВА. Да, тригонометрия – увлекательный раздел, оторваться невозможно.

БРУН. Мирра Андреевна, будьте добры, пригласите Карину Рунец, спросим у неё.

Шатрова выходит.

БРУН. Павел, что происходит? Подарить девушке? Что вы говорите? Если бы на вашем месте стоял другой молодой человек, я бы задумалась, но вы! Что за цирк, объясните мне!

ПАВЕЛ. Не знаю. «Бес попутал» лучше звучит?

БРУН. Ёрничаете? Понятно, что попутал. Вы кого-то выгораживаете?

ПАВЕЛ. Нет.

БРУН. Карину?

ПАВЕЛ. Нет.

БРУН. А кого? Это Карина?

ПАВЕЛ. Нет, Инесса Леопольдовна, Карина точно не при делах.

БРУН. Боже мой! Быстро вы сменили стиль речи. Значит, она этого не делала?

ПАВЕЛ. Нет.

БРУН. А кто?

ПАВЕЛ. Я.

БРУН. Угу, вижу… Вы понимаете, что Строгоновское училище для вас теперь закроется, может быть, даже навсегда? Ваш талант пропадёт даром, вы это понимаете?

ПАВЕЛ. Ничего, пойду в оформительское ПТУ.

Входят Шатрова и Карина.

ШАТРОВА. Вот наша красавица.

БРУН. Карина, скажите, Павел заходил в кабинет, когда вы писали работу?

Карина удивлённо смотрит на Павла, он кивает.

КАРИНА. Паша?

ПАВЕЛ. Заходил я, заходил.

КАРИНА. Да… Заходил.

ШАТРОВА. Что ж ты сразу не сказала? Это же уголовное преступление – недонесение о правонарушении.

КАРИНА. Заходить в ваш кабинет – правонарушение?

БРУН. Мирра Андреевна, что вы в самом деле?.. Карина, почему вы не сказали при нашем первом разговоре?

КАРИНА. Я испугалась. Мирра Андреевна решила бы, что Павел мне помог. А он заходил всего на несколько секунд. Просто сказал, что ждёт меня на улице.

БРУН. И больше никто не заходил?

Павел и Карина переглядываются, отвечают быстро и одновременно.

ПАВЕЛ и КАРИНА. Нет! Никто не заходил!

БРУН. Ну, яс-сно… Идите, подумайте, глядишь, вспомнятся ещё какие подробности.

ШАТРОВА. Тригонометрию, Рунец, пересдашь. В моём присутствии, и дверь закроем на ключ.

2010 год. Дом Эдуарда Викторовича. Гостиная.

Карина, Павел, Юрий, Бова, Дергобузов, Пётр, Мудива.

Бова, Дергобузов, Юрий и Павел суетятся, собираясь покинуть гостиную. Входит Мудива в сопровождении Петра.

ПЁТР. Вот, Карина Эдуардовна… Имя, правда, я так и не запомнил.

Все застывают, разглядывая высокую стройную чернокожую женщину.

МУДИВА. Добрий дэн. Жё мапель Мудива́ Мадаки́-Фили́н.

ПЁТР. Её зовут Мудива Мадаки-Филин.

ДЕРГОБУЗОВ. (Бове.) Я правильно расслышал? Это точно французский?

БОВА. На твоём месте, я бы не спешил повторять вслух.

КАРИНА. Господи! Этот кошмар никогда не закончится!

МУДИВА. На ваш язик – Люба Мадакова.

БОВА. Лучше, но не намного.

КАРИНА. И чего вы хотите?

МУДИВА. Жё сьюи жина Аркады Филин.

ПЁТР. Она жена Аркадия Филина.

КАРИНА. Я догадалась. Документы у вас есть?

МУДИВА. Уи. Документ. Делат… нуво… в амбасад.

ПЁТР. В посольстве. Сделала новые, что ли…

КАРИНА. Петь, и без тебя понятно, помолчи!

Мудива даёт Карине папку.

МУДИВА. Я хотеть… асюранс…

ПЁТР. Страховка.

МУДИВА. Э ма туаль.

ПЁТР. И картина.

2008 год. Дом Эдуарда Викторовича. Гостиная.

Эдуард Викторович, Карина, Юрий, Пётр, Филин (голос по телефону).

РУНЕЦ. Так, Петя, сегодня последний день выставки. Пометь себе: картины Синещёкова и Заикина в галерею, импрессионистов – в хранилище.

ПЁТР. Записал.

РУНЕЦ. Завтра забери копии у Павла.

ПЁТР (неодобрительно качает головой). Конечно, Эдуард Викторович.

РУНЕЦ. Да, и такси мне вызови сегодня, на восемь вечера.

ПЁТР. Куда поедете?

РУНЕЦ. Как обычно. Отдохнём немного с Бовой Карловичем и Дергобузовым.

ПЁТР. Эдуард Викторович, дорого вам обходится отдых в их тёплой компании.

РУНЕЦ. Так, Пётр!

ПЁТР. Да, Эдуард Викторович?

РУНЕЦ. Займись.

ПЁТР. Как скажете, Эдуард Викторович.

Входит Карина.

КАРИНА. Папа, включай телевизор.

РУНЕЦ. Я думал, ты не смотришь телевизор. Что-то стоящее?

КАРИНА. Новости. (Борется с пультом.) Включайся! Ну же!

Телевизор включается. Идут новости. Голос диктора: «А теперь о погоде…»

Эх, опоздали.

Входит Юрий.

ЮРИЙ. Вы слышали? В Конго переворот.

КАРИНА. Да вот, не успела включить новости.

РУНЕЦ. Переворот в Конго? И что? В Африке, по-моему, каждый день перевороты. За всеми не уследишь. Да и нам-то что за беда?

КАРИНА. Жеро, папа. Владелец уехал как раз в Конго. Ты забыл?

РУНЕЦ. А, да-да-да, конечно. Аркадий Ильич. Вылетело из головы. И что там, и что? О Филине есть известия?

ЮРИЙ. О Филине? Думаю, им сейчас не до орнитологии.

КАРИНА (Петру). Петь, узнай, будь ласка, что к чему. В интернете наверняка уже говорят об этом.

ПЁТР. Хорошо, Карина Эдуардовна, сейчас разузнаю и доложу.

Пётр выходит.

ЮРИЙ. Нам, собственно, нечего бояться? Картина целёхонька. Сколько уже?.. Четыре года она у нас. От хозяев ни слуху ни духу.

КАРИНА. Филин не только картину, он и жизнь застраховал.

РУНЕЦ. Нет-нет, мы надеемся, он жив, и его алмазные родственники тоже. Интересно, в России у него остались… в смысле, есть у него дети, родственники?

КАРИНА. В России нет.

РУНЕЦ. Тогда получается… Так, чисто гипотетически… Если обстоятельства сложатся не так успешно, как я того желаю, картина останется у меня?

КАРИНА. Пап, у него ещё жена, её родственники и какие-то ещё, припоминаю сейчас, он говорил.

ЮРИЙ. (Карине.) Эта картина у папы, как любовница – пользуется, но не владеет. Но готов драться за свою любовь. Прям семьями хоронить. Хотя, если серьёзно, страшно представить эти африканские ужасы. Если Филин не дурак, догадается спрятаться в нашем посольстве.

Входит Пётр.

КАРИНА. Узнал что-нибудь?

ПЁТР. Да, переворот в Конго произошёл уже три дня назад. Много жертв. Заводы, фабрики и средства связи национализированы. Объявлено, что, за небольшим исключением, все семьи промышленников казнены. В том числе и в полном составе семья алмазного магната Мадаки́.

ЮРИЙ. Да, жалко Мадаков. А про россиян что, слышно что-нибудь?

ПЁТР. Да… Слышно…

РУНЕЦ. Петя, не тяни! Что там?

ПЁТР. Самолёт с работниками посольства сбили на взлёте. Никто не выжил. Ещё на борту были беженцы. Много.