Пётр Некрасов - Драматические произведения

ЛИС. Пьём. Если есть вода, то пьём.

ПРИНЦ. Спасибо. Очень вкусно. Только осторожно с моей змеёй.

ЗМЕЯ. У меня не хватает яда на двоих. Яд хороший. Но его на всех не хватит.

ЛЁТЧИК. Мне не надо. У меня есть самолёт. Тоже хороший способ возвратиться домой.

ВСЕ ЧЕТВЕРО. Эй!

ЧЕТВЕРО. Пустыня!

ЧЕТВЕРО. Я тут совсем один!

ЧЕТВЕРО. Мне пора домой!

ЛЁТЧИК. Я полетел. (Протягивает руку ПРИНЦУ.)

ПРИНЦ. Я полетел. (Пожимает руку ЛЁТЧИКА и идёт к РОЗЕ.)

ЛЁТЧИК выходит. Слышен шум взлетающего самолёта. ПРИНЦ, обняв РОЗУ, смотрит вслед.

РОЗА (кашляет) . Как долго ты не приходил! Где твой шарф? Я совсем замёрзла!

Сцена пустеет. Остаются ЛИС и ЗМЕЯ. ЛИС смотрит в небо и воет.

ЗМЕЯ. Не скули! Ещё собирался быть счастливой пустынной лисицей…

ЛИС. Ошибся…

Стучат колёса. Поезда проносятся туда-сюда.

СТРЕЛОЧНИК. Тулон-Марсель! Марсель-Париж! Париж-Тулон!

НОРА ГАЛЬ у себя дома. Конечно, одета она сейчас не в вечернее платье для выступлений со сцены, а по-домашнему, просто как женщина средних лет, которая приготовила ужин и ждёт на него гостей.

На краю стола лежит стопка исписанных листов бумаги.

Входит ЛЁТЧИК. Снимает куртку. Вешает на крючок в прихожей.

НОРА ГАЛЬ. Добрался?

ЛЁТЧИК. Да. Руки помыть…

НОРА ГАЛЬ. Живой?

ЛЁТЧИК. Сomme ci, comme ça. Есть будем?

НОРА ГАЛЬ. Мой руки. Всё горячее было. Два часа назад. Сейчас остыло всё, конечно, уже.

ЛЁТЧИК. Чего ж не спала? Я предупреждал, что поздно буду.

НОРА ГАЛЬ. Ничего.

ЛЁТЧИК. Работала? Переводы?

НОРА ГАЛЬ. Да, кое-что опять.

ЛЁТЧИК (заглядывая в рукопись) . Интересное?

НОРА ГАЛЬ. Оно всегда интересное.

ЛЁТЧИК. Жаль, я французского не знаю. Я бы посмотрел, проверил.

НОРА ГАЛЬ (усмехается) . Садись, ешь.

ЛЁТЧИК (кивнув на дверь комнаты) . Уже спит?

НОРА ГАЛЬ. Он сегодня устал, набегался.

ЛЁТЧИК. Быстро заснул?

НОРА ГАЛЬ. Ворочался немного. Остыло всё, да?

ЛЁТЧИК. Ничего не остыло.

НОРА ГАЛЬ. Я старалась. Добавку будешь?

ЛЁТЧИК. Угу.

НОРА ГАЛЬ забирает его тарелку. Проходя мимо, приоткрывает дверь в соседнюю комнату. Там спит ребёнок лет пяти.

ЛЁТЧИК достаёт из внутреннего кармана лётной кожаной куртки сложенный вчетверо лист бумаги, разглаживает и читает.

Прошу детей простить меня за то, что я посвятил эту книжку взрослому. Скажу в оправдание: этот взрослый – мой хороший друг. И он понимает всё на свете, даже детские книжки. Ну если этого мало, я скажу вам, что все взрослые сначала были детьми. Конечно, мало кто из них об этом помнит, но они в этом не виноваты. Их так научили.

Поэтому я исправлю. Эту книгу я посвящаю своему хорошему другу, когда он был маленьким.

Антуан де Сент-Экзюпери. Лётчик.

Добавляет лист бумаги к стопке на столе.

НОРА ГАЛЬ возвращается, ставит тарелку на стол, садится напротив ЛЁТЧИКА. Некоторое время смотрит, как тот ест. Потом берёт верхний листок рукописи, карандаш и принимается за работу – вносит правки в перевод.

Ребёнок спит за приоткрытой дверью.

На краешек сцены выходит ЛИС и смотрит в небо.

Стучат колёса поезда.

Занавес

Звучит третий звонок. За ним четвёртый и пятый. Пиликает дешёвый электрический будильник, поставленный на туго набитый рюкзак у изголовья раскладушки. Рядом примостилась гитара в чехле. Человек не глядя дотянулся до часов и «придушил», поставил на подоконник. Лежит ещё полминуты с открытыми глазами.

Почти пустая комната. Обои отстают от стен, из приоткрытой форточки дует. Слышно, как за окном прогудел тепловоз, и тут же – эхом разносится над железнодорожными путями холодный женский голос:

– Внимание, со стороны Города приближается скоростной поезд…

Такие комнаты сдают в пустующих общежитиях летом – переночевать. Не гостиница, конечно, но раскладушка есть, одеяло есть, чего ж ещё? Молодой человек сел на раскладушке, помассировав лицо руками, вытащил из кармана и надел очки. Спал он по-походному – не снимая джинсов и брезентовой куртки-штормовки, в комнате-то нежарко. Шнурует кеды. За оконным стеклом тусклое серое утро. Потянул с подоконника будильник, чтобы пихнуть в рюкзак, и при этом на пол упала забытая кем-то раньше книга, без обложки и страшно затрёпанная.

ЧИТАТЕЛЬ (читает страницу, где книга раскрылась при падении). «Какой сейчас месяц?» – отрешённо спросил я. – «Декабрь». – «А число какое?» – «Двенадцатое…» (Заинтересовавшись, углубляется в чтение.) Действительно, вчера было одиннадцатое декабря, но вчера была зима, а сегодня уже лето. Значит, опять этот мой полуденный сон. Город без названия… (Перевернул книгу обложкой кверху, чтобы прочесть название). Алексей Лавреев. «Сучок в кармане Города». Повесть.

Пожал плечами, кинул книгу на раскладушку. Завязал рюкзак, потом потянулся за гитарой, готовый наконец решительно встать и покинуть неуютный ночлег. Но стоило гитаре оказаться в руках, и ЧИТАТЕЛЬ невольно, прямо через матерчатый чехол, отстучал ритм только что пришедшей в голову мелодии. И вполголоса напел:

Он бы, может, и мелодию подобрал, но в этот момент за окном снова прогудел тепловоз. Теперь уж точно пора. ЧИТАТЕЛЬ мигом вскочил на ноги, закинул гитару за плечо… Секунду поразмыслил и пихнул затрёпанную книжку в карман рюкзака… Почему бы не почитать в дороге? Вышел.

Пустая комната. Обои отстают от стен, из форточки дует. И слышно, как за окном над железнодорожными путями разносится бесстрастный женский голос.

– Внимание, прибывает скорый поезд в сторону Города…

КАРТИНА 1. ТРАВМПУНКТ