Семен Злотников - Другая жизнь

Кусакина (тем временем дразнит Пыжову). Ой, Гоген, да ты, Гоген!

Тренер (резко оборачивается). В чем дело?

Кусакина.Ты мой любимый Гоген, да ты!

Маша кроссовкой так стукнула подругу по ноге, что та от боли подпрыгнула и присела .

Слон! Бегемот!

Тренер.Мария!

Пыжова.Я нечаянно, все!

Кусакина (со слезами на глазах). Копытом, корова…

Тренер (Пыжовой). Извинись!

Пыжова (тут же, мгновенно). Извини!

Кусакина (замахивается). Да иди ты!

Тренер (Кусакиной). А ты извини!

Кусакина.Не хочу!

Тренер.Антонина! В команде должна быть любовь! Всех надо прощать! Я же прощаю! Каждый день, каждый час, каждую минуту! Немедленно извини!

Кусакина (с ненавистью). Извиняю!

Тренер.Команда, сказал, становись! Всем становиться, живее, сказал!

Девушки медленно и нехотя сходятся для построения. Художник спускается вниз по лестнице и торопится к горке из поролоновых матов .

Тренер (Художнику). Ну, чего, все творите?

Художник.Не понял…

Тренер.Рисуете, как бы творите?

Художник.А, как бы творю!

Тренер.И как оно это у вас – с удовольствием?

Художник.Не понял…

Тренер.Творчество, мне интересно, приносит? Удовольствие есть?

Художник.О, я лично – всегда с удовольствием!.. Ничто в этом мире, можно сказать, не доставляет мне столько удовольствия, сколько оно!.. Ну, разве еще любовь…

Тренер. Ну-ну, про любовь мы не будем!.. (Замечает, Маша Пыжова подставила ногу Тоне Кусакиной .) Отставить!

Пыжова.Я лично согласна, пускай наступает! Она, если ближнему сделает пакость, ей потом легче делается! (И подставляет ступню под удар, но с обманом: подставит – уберет, снова подставит – и снова уберет.) Наступай, ты же хочешь… Я же вижу, как ты прямо хочешь…

Тренер (Кусакиной). Только попробуй!

Кусакина (не пробует – но жаждет отдавить подруге ногу). А чо убираешь?

Пыжова.Не убираю, дави! (А сама убирает.)

Кусакина.Не убирай, да ты, не держи… Гляди на нее… (Изловчившись, все-таки попадает по ноге.)

Пыжова.Больно! (Заскакала от боли на одной ноге, поджав другую.)

Тренер (Кусакиной). Приятно? Тебе хорошо?

Кусакина (с невинным видом). А чо?..

Тренер.Товарищу сделала больно – теперь можно жить, да?

Пыжова.Ой, миленький Гоген Петрович, вы за меня переживаете?

Кусакина (смеется). Х-ха, сдалась ты ему!

Пыжова.А вот и сдалась!

Внезапно срывается и убегает из зала Алевтина. Тренерее провожает удивленным взглядом.

Кусакина (отталкивает, вдруг, Пыжову ). Подвинься, да ты!

Тренер.Кусакина!

Кусакина( локтем оттолкнув подругу). Чо Кусакина? Чо Кусакина?

Пыжова (тоже толкается). Не толкайся, Селедка, я тоже могу!

Тренер.Вы обе решили сорвать тренировку?

Кусакина.А чо?

Тренер.Я сказал: прекратить! Я сказал: прекратить!

Бегом возвращается и становится в строй Алевтина .

Капитан!

Калинкина.Я!

Тренер.Где дисциплина?

Калинкина.Не знаю!

Тренер.Переизберу! Не можешь порядок в команде – при всех обещаю, устрою общее собрание и переизберу! Уже скоро совсем!.. Хочу начать тренировку – не могу! Или болтают, или болтаются, или огрызаются, или хамят! Я вам в пять тысяч семьсот шестьдесят пятый раз говорю: если дальше так будем жить – дальше мы жить не будем!

Кусакина (Дакашиной). Разошелся, гляди… А чо с ним сегодня?

Тренер (разъяренно). Не говори обо мне при мне в третьем лице!

Внезапно срывается и убегает Алевтина. Тренероторопело глядит ей вслед.

Куда?..

Пыжова.Гоген Петрович, людям, бывает, хочется…

Тренер.Что хочется, что?

Пыжова.Ну, это… Ну, как бы – ну, это…

Тренер ( Художнику , спустившемуся на землю с лестницы ). Художник, вы понимаете?

Художник.Про что?

Тренер.Не про что – вообще! Вы художник, должны понимать!

Художник.Нет…

Тренер.Вот и я – нет!.. Всегда понимал, а теперь до того не понимаю, что по ночам уже не сплю! По ночам глаза отворяю – и ни в одном глазу!.. Сон бежит, представляешь? Как вспомню, что у нас через неделю игры – и меня, как дождем. От пяток до самого лба. Хочешь, трогай мой лоб – ледяной!

Пыжова (со слезами). Ой, бедненький Гоген Петрович…

Тренер.Что делать, художник?

Художник. Не знаю… (Направляется к поролоновым матам).

Пыжова.А вы на ночь, наверно, чаю с малиной выпили.

Тренер (резко). Не выпил!

Пыжова.Да? А я тоже, как чаю с малиной напьюсь, мне тоже не спится, и тоже лежу, и потею, лежу и думаю…

Тренер.Маша, малина у вас на уме! Что у тренера за команду душа болит – такое тебе в голову не приходит.

Пыжова.Приходит, Гоген Петрович.

Тренер.Я знаю, что вам приходит!

Пыжова. Это, это приходит, Гоген Петрович.

Бегом возвращается и становится в строй Алевтина .

Вот именно то, про что вы сказали – то и приходит. Я даже Але вчера говорила: по-моему, я говорила, у Гогена Петровича душа за нас за всех жутко болит. Аля, скажи!

Алевтина.Ну.

Пыжова.Нет, ты ему словами скажи, как я тебе сказала.

Алевтина (не понимает). Чего ты мне сказала?

Пыжова.Здрасти, Аля! О чем я тебе вчера говорила?

Алевтина.О чем?

Пыжова.Про его прекрасную душу – забыла? Как она у него болит? Вообще, какая она у него? Ну, скажи?

Алевтина.Зачем?

Пыжова (все больше распаляясь) . Как зачем, как зачем? Гоген Петрович не верит.

Тренер.Не верю.

Пыжова.Сделай, чтобы поверил!

Алевтина.Ну, ладно: она говорила, как будто вы говорили, что всю жизнь на команду положили, а она недостойна.

Пыжова.Аля, не так! Гоген Петрович, она… Аля, зачем искажать? Я только сказала, что Гоген Петрович отдал нам очень много жизненных сил и поэтому ему глубоко не безразлично, что с нами происходит.

Алевтина.Ты сказала, он лезет в нашу личную жизнь.

Пыжова.Не лезет, а принимает участие.