Александр Кайков - Любовь в тридевятом царстве

Знаменитую певицу, приведёт в родимый дом,

Как зайдут они в светлицу, сядут рядом за столом,

Как разинет рот ворчливый в изумленьи его мать

И начнёт его счастливо вместе с Ксюшей обнимать:

Ай, мол, Ваня, сын мой статный, как ты ловок и хитёр,

Как ты кавалерам знатным и богатым нос утёр.

На пиру едят рассольник, мёд и пиво по усам,

А тот гвардии полковник с горя застрелился сам.

Слова сказительницы о Ванькиных мечтах иллюстрируются соответствующими образами. В мир его сладостных грёз кое-как прорываются слова Шемаханской :

Слышишь ты меня, мечтатель? Должен изловчиться сам

Дать ей ровно сорок капель, действуй строго по часам,

И тогда её к личинам на подобие твоей,

К молодым таким мужчинам повлечёт всего сильней.

Снова голос сказительницы:

Дурачок-то всё кивает, пропустив мимо ушей,

Он в мечтах уж обнимает стан зазнобушки своей.

И снова Ванькины мечты прерываются словами Шемаханской :

Драгоценный мой, послушай, ты всё понял или нет?

Блаженно улыбающийся Ванька утвердительно кивает .

Шемаханская( скептически) : Ну, тогда на всякий случай подпиши-ка документ:

Инструктаж, мол, был прове́ден про ответственность сторон,

И что о возможном вре́де ты ведь был предупреждён.

Иван, не читая, подписывает все бумаги, отдаёт деньги, хватает флакон и радостный уходит :

Благодарствую! Надеюсь, Ваш поможет мне товар.

Шемаханская( вдогонку):

По инструкции ты действуй, не вернём мы гонорар,

Если правила нарушишь, если сделаешь не так.

Иван, ( выходя из дверей) :

Сделаю как можно лучше – я же всё же не дурак!

Иван с радостной улыбкой сбегает по лестнице и, не чуя под собой ног, несётся по улице под голос сказительницы :

Как на крыльях прилетает дурачок к себе домой

И, инструкций не читая, достаёт флакончик свой.

Иван (уже дома, почёсывая затылок) :

Что она там мне сказала? Вроде должен выпить сам

Под часами сорок капель или лучше сорок грамм,

Да не сорок, а сто сорок, чтобы крепче пробрало,

Стану ей тогда я дорог, как для греков Аполлон.

Целует висящую у него на стене афишу с лицом Ксении, ставит табуретку под настенными часами, садится на неё и выпивает всё содержимое флакона, морщится, но не закусывает, чтобы не ослаблять эффект.

Раздаются некие звуки, изображающие действие волшебства. Иван меняется в лице – оно приобретает нетрадиционное выражение в голубых тонах. Он берёт зеркало и влюблено смотрит в своё отражение: «Ах, душка!» Гладит пальцами своё отражение, а затем начинает краситься маминой косметикой.

В итоге, ещё более довольный собой выставляет своё распрекрасное лицо на всеобщее обозрение в окно. А, выглянув в окно, замечает идущих по улице двух парней, причёсанных и одетых примерно, как он сам, но только без какой-либо косметики. Выкрикивает слащавым голосом: «Мальчики! Я иду!», и выбегает из дому.

Перед глазами остаётся незапертая дверь. Через некоторое время слышится недовольный возглас одного из парней: «Отвали, придурок!» Затем раздаются звуки ударов, и ещё некоторое время спустя в эту же дверь возвращается Иван с разбитым носом, ложится на постель и начинает рыдать.

И снова в окне сказительница Матрёна(фингал почти незаметен):

День-другой уже проходит, всё бы вроде ничего,

Но мамаша вдруг находит, что сыночек – не того.

И не грустен, и не весел, и гораздо стал нежней,

Не поёт хвалебных песен о зазнобушке своей.

В доме не видать афишки, где была та егоза,

Вместо Ксюшки-то сынишка вдруг целует образа

Симпатичненьких мальчишек. Как девчонка будто сам,

Накупил бесстыжих книжек и читает этот срам.

Матушка ( растерянно бормочет) :

Губы красит, ногти пилит и глаза себе подвёл.

А скажи-ка ты, кормилец, куда денежки увёл,

Те, которые лежали под сукном на чёрный день?

Уж не их ли ты потратил на всю эту дребедень?

Иван( обиженно писклявит) :

Не на дребедень потратил, а на новой жизни смысл!

Матушка:

Доиграешься, касатик! Ты б с лица румяна смыл,

Не пугал бы мать родную, не срамил перед людьми,

Ох, сейчас тебя я вздую, ну, портки давай сыми!

Ванька (быстро прячется от неё на печке и гундосит оттуда) :

Коль побьёшь ты, как грозишься, очень больно, ну и пусть!

Всё равно я к прежней жизни самовольно не вернусь!

Матушка( расстроено махнула на него рукой):

Вырос неженкой без батьки, было некому пороть.

Верно говорили дядьки: будешь, мол, кусать локо́ть.

Вырастишь сынка бабёнкой – я не верила, смеясь:

Ласка не вредит ребёнку! Вот и ткнулась мордой в грязь!

Лучше б ты за Ксюшкой бегал, с потаскушками гулял!

Кто ж тебя так переделал, за три дня перековал?

И тут ей на глаза попадается квиток из салона Шемаханской и инструкцию к любовному зелью. Она читает и делает выводы:

Это вот она – вражина! Это вот она – чума!

Изувечила мужчину и свела его с ума!

Вот и адрес на бумажке – круглосуточный салон!

Всё – конец пришёл шаражке! Я устрою вам разгон!

Рассвирепевшая мать хватает кочергу и уносится на разборки .

Шемаханская сидит у себя за столом и раскладывает пасьянс. И вздрагивает, услышав из приёмной голос ассистентки :

Дорогая, не кричите! Мы Вам не желаем зла.

Кочергою не машите – здесь повсюду зеркала!

Раздаётся звон разбитого стекла и крик ассистентки: «Ой, мамочки!». Шемаханская от греха подальше быстренько прячется за занавеской. В кабинет стремительно влетает матушка Пелагеяс кочергой наперевес, озирается и, никого не увидев, грозит:

И в какие бы астралы ни пытались вы бежать,

Я из-под земли достану и заставлю отвечать.

Шемаханская чихает из-за занавески, невольно выдав себя, но выходить так и не решается . Пелагеяне без злорадства продолжает:

Что, не прибрано в астрале? Запылился мир иной?!

Так никто и не желает побеседовать со мной?

Коль угли в аду пылают, что не тронешь их рукой,

Их обычно извлекают вот такою кочергой… ( тянется кочергой к занавеске, откуда чихнула Шемаханская)

Шемаханская( по-прежнему из-за занавески ):

Попрошу без хулиганства! Я со страху чуть жива.

С чем желает разобраться возмущённая вдова?

Пелагея:

Бить не буду. Вылезай уж с преисподни напрямик.

Только, если не исправишь, овдовеет твой мужик,

Если сам уже не сгинул от злодейства твоего.

Он, поди, уж кони двинул или стал совсем того.