Сергей Степанов - Швейк жив!

Ксена и Артур( в один голос изумленно ) Немуже бить!

Львова.Лопни мои глаза, коли я вру! Когда моя мамаша ( оглядывается на Гашека )…княгиня в нашем родовом поместье решила угостить его шампанским, Ярославчик щелкнул каблуками и сказал: «Целую ваши ручки, мадам, но я не пил, не пью и до самой смерти пить не буду!»

Ксена.Ужасни!

Львова.Почему ужасно? Ах да! Странный чешский язык, никак не привыкну, что знакомые слова совсем иное обозначают. Ужасни – это удивительно. Для меня было ужасни, когда я на пароходе впервые увидела Ярославчика навеселе. А как в Прагу приехали, он и не просыхал.

Артур.Cest une histoire incroyable! Я думал, в России все пьют водку.

Гашек.В России столько выпито при царях, что сейчас там сухой закон. Что до Чехословакии, то у нас нельзя не пить. Во-первых, климат не такой здоровый, как в России. Во-вторых, чехи должны из патриотических соображения поддерживать народные промыслы: пивоварение и торговлю. Если я брошу пить, пан Инвальд и другие трактирщики разорятся. Артур, наливай скорее. Я не вынесу мысли о том, что Лекса понесет убыток!

Ксена( с чисто женским любопытством ). Принцезна, расскажите, как вы познакомились? Вся Прага судачит о вашем браке.

Львова.О у нас был такой роман, такой роман! Мы с мамашей жили в Уфе, я работала наборщицей в типографии, а Ярославчик был у нас секретарем ячейки коммунистической партии. Вот он меня и сагитировал на совместную жизнь. Потом я поехала за ним в Сибирь, в Красноярске мы расписались. Ярославчик сказал, что он свободен. Я ведь не знала о том, что в Чехословакии у него остались жена и ребенок ( плачет ).

Гашек( гневно бьет кулаком о стол, так что кружки подпрыгивают ). Шура, хватит об этом!

Львова.Молчу, молчу!

( Львова утирает слезы и берется за балалайку. Она тоскливо смотрит на жадно пьющего мужа и сквозь слезы напевает ).

Те же и Мареш.

В трактир вваливается учитель Мареш. Он совершенно пьян, шатается, одежда его в беспорядке, волосы всклочены.

Гашек.Прошу любить и жаловать. Учитель липнецкой школы и воспитатель в «Соколе» Мареш. Хороший человек, но национальный демократ.

Мареш (плохо подчиняющимся ему языком). Был до сегодняшнего дня. Вы читали газеты? Палата депутатов в Праге проголосовала за сокращение жалования учителям? Негодяи! Я выхожу из партии этих лицемеров (вынимает из кармана членский билет национально-демократической партии и с остервенением рвет его на мелкие кусочки ). Товарищ Гашек, дайте мне рекомендацию для вступления в коммунистическую партию.

Инвальд.Пан учитель, пойдите проспитесь!

Мареш.Лекса, ты же знаешь, я в жизни больше маленькой питки не принимал.

Инвальд. Уж мне-то точно известно, сколько бывает таких маленьких питок.

Гашек.Ну-ка, пан учитель, дыхните на меня. ( Мареш выполняет просьбу Гашека ) Ага! Все понятно! Ром, контушовка, «черт», рябиновка, ореховка, вишневка и ванильная.

Мареш.С горя, исключительно с горя. Пан комиссар, срочно телеграфируйте в Москву товарищу Ленину, что буржуи собираются урезать жалование учителю Марешу. Срочно!

Гашек.Не так-то просто вступить в коммунистическую партию. Скажите, венерических болезней у вас не было?

Мареш.Нет, я вообще никогда не изменял жене.

Гашек.Отлично, партии нужны только высокоморальные члены ( смотрит на удивленного Лонгена .) Да, члены. Сейчас оформлю ваше заявление и отошлю в Исполнительный комитет, в Прагу. Потом вам выдадут браунинг или маузер.

Мареш.Товарищ Гашек! Спасибо вам. Наконец-то, я им отомщу!

Гашек.Т-с! В трактире о партийных секретах ни слова. Завтра приходите ко мне наверх мы разработаем план захвата власти в Липницах.

Мареш.Добре, пан народный комиссар. Только научите меня петь «Интернационал»! Я все-таки воспитатель в певческом союзе «Сокол».

Гашек.Буду рад учит. Ксена, пойдме спиват!

(Ксена Лонгенова поднимается со своего места, сбрасывает с обнаженных плеч красное боа, поднимает его как знамя и хорошо поставленным голосом начинает петь «Интернационал». Гашек фальшиво подпевает ей, Мареш слушает, пытаясь запомнить слова и мелодию, начинает подпевать с середины. Щенок за дверью подвывает певцам.)

(С пением «Интернационала» все расходятся, сцена погружается в темноту)

Гашек, Мареш.

Полутьма раннего утра. Трактир «У чешской короны» пуст. В зале валяются перевернутые стулья, на столах стоят опорожненные бутылки и прочие следы бурной попойки, продолжавшейся ночь напролет. За одним из столов спит Гашек, уронив голову на сложенные руки. Напротив Гашека дремлет учитель Мареш. Он просыпается первым, с удивлением смотрит на учиненный в трактире погром, потом вспоминает прошлый вечер и на его лице выражается ужас. Трясущимися руками он будит Гашека.

Гашек( отбиваясь от попыток его разбудить ). Что за свинство! Кто это?

Мареш (заискивающим голосом) . Учитель Мареш, воспитатель в «Соколе». Товарищ Гашек, я передумал вступать в коммунистическую партию. У меня семья, сыночек. Меня выгонят со службы и лишат заслуженной пенсии.

Гашек.Поздно, товарищ Мареш. Ваше заявление уже на пути в Прагу.

Мареш.То есть как? Ведь почту еще не отсылали.

Гашек.Ушло ночью с курьером Коминтерна. Партия не может разбрасываться такими ценными кадрами. Если вы насчет обещанного маузера, то ждите его на той неделе.

Мареш.Святой Прокоп Сазавский! Помоги мне!

Гашек.На вашем месте я бы поторопился перейти на нелегальное положение. Вчера вы так агитировали за мировую революцию, что наверняка в Немецком Броде уже выдан ордер на ваш арест. Налакавшись грога, вы орали на всю улицу, что под Чешскими Будейовицами уже видели разъезды Первой конной армии Буденного.

Мареш( плачущим голосом ). Святой Ян Непомуцкий, помилуй меня!

Гашек.И с чего это вы взяли, что товарищ Троцкий будет президентом Чехословацкой республики?

Мареш ( падает перед Гашеком на колени ).Умоляю! Не погубите!

Гашек.Да не кричите вы так! Никуда я ваше заявление не отсылал и не оформлял его вовсе. Неужели вы думаете, что коммунистам нужны такие хамелеоны, как вы? Я лишь хотел показать, насколько убог ваш радикализм. Дайте мне поспать.